Легенда о свободе. Крылья - Анна Виор

– О! Кодонак! Я знаю, что ты Мастер Стратег, – устало отмахнулся Ректор, – но Тария ведь – не Утарис, в котором, как ты там сказал… всех пожрали львы? Если твои кровопийцы и не находят выхода Силе, то уж Мастера Оружейники все это время не сидели без дела. Скольких воинов они одели в доспехи, созданные при помощи Дара, сколько арбалетов изготовили? Я не говорю о мечах, слышал, что такими мечами не каждый может владеть, но боевые метатели Мастера Угулиса одним своим видом могут повергнуть армию противника в бегство… Хотя кому я это рассказываю? Оружейники же подчиняются тебе!

Кодонак недобро ухмыльнулся: да, метатели Угулиса – это гордость Оружейников Золотого Корпуса. А вот мечами, сотворенными Силой, действительно могут пользоваться только Одаренные. У самого Хатина на поясе в ножнах висел такой, созданный еще в древности, но как раз под его руку. Лишь в упражнениях с ним – «Разрывающим круг» – таково было начертанное древними символами на клинке название меча, – его Дар находил выход. И этот меч, надо сказать, пел о крови не так, как другие. Да, он жаждал, как и всякое оружие, которое Кодонак слышал, исполняясь Силой. Но это было не столько жаждой крови и смерти, сколько желанием боевого танца. Точность движений, красота удара, равновесие, свобода – вот о чем пел его меч, и о чем-то еще, великом и недоступном его разуму.

– Знаю, что Ара задумала недоброе, Киель, знаю, ты уж поверь. Не знаю, правда, что именно. Грядут далеко не мирные времена, и если мы с тобою позволим людям с боевым Даром метаться от избытка Силы в стенах Академии и гибнуть от отливов, то наделенным мирными талантами придется брать в руки мечи.

Киель Исма даже вскочил от негодования:

– Брать в руки мечи? Да о чем ты? Посмотри вокруг: нужны Строители, нужны Садовники, нужны Целители – благодаря им Тария стала великой! Глупо заставлять Архитектора сражаться, он погубит себя и свой ценный Дар заодно! А боевой Дар – просто разрушение!..

– Киель! – Кодонак устал от этих пустых споров… Как он устал… – Киель! Ты же знаешь, что построить ничего нового нельзя, пока не разрушишь старое. Вспомни хотя бы Целителей. Когда Целитель Созидатель, чистый Созидатель, ничего не может сделать? Да, его Дар позволяет сращивать кости и даже творить новую плоть, но иногда его Сила бесполезна, потому что в человеке есть что-то, что нужно удалить. Приходит Целитель Отсекатель и устраняет вредоносную опухоль. Он разрушает и дает дорогу созиданию. Так и те, кого я посылаю расчищать место в горах: их Дар – разрушение, но направленный в верное русло, он дает место для Строителей. Даже о самом Создателе – Мастере Судеб говорят, что его орудия – созидающий свет и разрушающий меч. Есть времена, когда нужно разрушать…

Исма набрал полную грудь воздуха, готовясь выплеснуть свои возражения.

– Ты хочешь сказать… – Он умолк на полуслове. Похоже, упрямство наконец отступило на шаг: воистину величайшая победа для Кодонака. – Ну ладно… Я и правда не понимаю много в таких, как ты. Может, в самом деле боевой Дар настолько отличен от мирного? Можешь собрать своих студентов – но хорошенько растолкуй им, что они еще далеко не Мастера и получат д’каж, только когда пройдет время, отведенное для обучения. И ты будешь отчитываться мне об их успехах! Каждый месяц!

– Каждые полгода! – поторговался Кодонак.

– Каждые три месяца! – Что-то, да выторговал. – И если кто-то из них умрет при оттоке Силы, то ты признаешь, что методы твои не лучше моих! Еще ты признаешь, что был самоуверенным бараном, тупоголовым идиотом и…

– Хватит, хватит… Я понял тебя, – скривился Кодонак и поспешил перевести разговор в другое русло: – Кстати, изучая имена погибших при отливах, я наткнулся на знакомое. Среди первогодков обучается девушка по имени Элинаэль Кисам – это не родственница Хино Кисама, который погиб лет пятнадцать назад?

– Да, она его дочь, – подтвердил Исма. – Не могу распознать, что у нее за Дар. Она исполняется Силой, и я чувствую ее яркость, но что за Путь у нее? Может, еще слишком рано и Дар не до конца развернулся? А может, она из этих… твоих… Я никогда не чувствовал хорошо боевого Дара.

– Что ж, позволь, я поговорю с ней. Боевой Путь чаще передается по наследству, чем определенный Путь мирного.

– Поговори, если желаешь. Хотя я все же надеюсь, что у нее мирный Дар и Мастер Судеб не приготовил ее для разрушений.

– Она в Академии?

– Ты что, собираешься беседовать с ней прямо сейчас? – удивился Киель. – Терпение – не самая сильная твоя сторона.

– А о чем мы тут говорим с тобой битый час? – засмеялся Кодонак. Он в Академии Силы, и, не растрачивая зря времени, можно сделать за раз несколько дел. – Хватит упрямиться, Мастер Осел – посылай за девчонкой, сейчас выясним, что она за фрукт.

На этот раз Киель Исма не стал корчить из себя строгого и серьезного Профессора, а засмеялся от души.

С Элинаэль Кисам Мастер Ректор позволил Хатину говорить наедине, что его и удивило и обрадовало. Исма отправился на какое-то из занятий, оставив Кодонака в своем кабинете. Конечно, уходя, он сдвинул брови и совершенно серьезно попросил не разносить все здесь, а если уж не удастся удержаться, то хотя бы сохранить стол из дерева Сот, этому столу уже семь веков, и за ним сидел легендарный Мастер Обедан. И пока Кодонак вспоминал, кто этот легендарный Обедан, Киель захлопнул за собою дверь, предупреждая Секретаря, что в кабинете остался опасный боевой Одаренный.

Кисам появилась через полчаса: вероятно, ее долго искали в необъятных просторах Академии. Девушка склонила голову в приветствии и, ответив на приглашение Кодонака, села в кресло у камина. Сам Кодонак уселся напротив, глядя в огонь и подбирая нужные слова. Может, он зря взялся за это дело? Сложно ему – боевому Мастеру – говорить с таким нежным созданием.

– Ты знаешь меня?

– Да, Мастер Кодонак, – ответила она, потупив взгляд, – вы иногда проводите занятия у нас.

– И как?

Девушка удивленно посмотрела на него, будто спрашивая: «Что «как?»

– Как я провожу занятия? – уточнил Хатин, чувствуя себя отчего-то неловко.

– Всем очень нравится, – робко ответила она.

– Что ж, это хорошо. – Пора переходить к делу, он не любитель долгих разговоров ни о чем. Только бы не испугать чем-нибудь эту девушку. – Расскажи мне, Элинаэль, в чем твой Дар? – спросил он прямо.

Она, не глядя на него, пожала плечами:

– Пока не знаю… Возможно, это связано с погодой.

– С погодой? – Такой Дар – не редкость, и Исма – Мастер Видящий – сразу же распознал бы его.

– Когда… Сила проявилась во второй раз… – негромко заговорила девушка, – я… вызвала дождь.

Дождь? Неужто и вправду Киель утратил нюх и не распознал обычного «погодника»?

– Вернее, не совсем дождь… Грозу… Дождь пошел намного позже, когда появились облака.

Вот это уже интересно.

– Ты сказала, что это было во второй раз. Что случилось в первый? Когда Дар развернулся?

Девушка посмотрела ему в глаза, затем вздохнула, отвернулась и уставилась в пламя. Она не была такой робкой, как показалось ему вначале. А еще, когда Элинаэль вошла через эту дверь, она показалась ему очень красивой, и сейчас он осознавал это все более ясно. Несмотря на свой далеко не мирный Дар, Кодонак считал себя эстетом. Она обладала какой-то изысканной, благородной красотой.

Правильные черты лица, идеальные пропорции, ровный нос, не маленький и курносый, как у большинства известных красавиц, а точеный, как у древней статуи. Красиво изогнутые темные брови, губы небольшие, словно очерченные твердой рукой Мастера Художника (что не любил Кодонак в женщинах, перед красотой которых преклонялись другие, – это излишне полные губы), будто дама только и думает, что о поцелуях. Ее глаза были темно-синими, в них, как на знамени Тарии, плясало отраженное пламя камина. Черные густые ресницы трепетали. В профиль она еще больше походила на прекрасное творение древних Мастеров Скульпторов…

Кодонак одернул себя. Что это на него нашло? Он здесь не для того, чтобы любоваться на этого ребенка, а чтобы узнать, какой у нее Дар. И он узнает, если Дар, конечно, из боевых.

– Я… – она никак не могла правильно подобрать слова, этим и вызвано было ее смущение в первые минуты, – я никому не говорила об этом. Даже Мастеру Ректору. Я просто описала ему, что почувствовала тогда, но что произошло, не сказала. Мне стыдно говорить об этом.

Что значит – стыдно? Кодонак слышал о том, как развернулся Дар в одном будущем Мастере Целителе, и он стал вдруг видеть людей без одежды, в том числе и женщин. Вот ему было стыдно говорить об этом…

– Мне можешь сказать, – как можно мягче заметил Хатин. – Просто расскажи все по порядку, не упускай подробностей. Я пойму тебя в любом случае и не стану осуждать, что бы ни случилось.

– Даже если люди пострадали? – вдруг спросила она.

Кодонак опешил, но быстро нашелся: