Говорите правильно. Эстетика речи - Язовицкий Ефрем Владимирович

— Рыдай, рыдай, — сказал Добрыня Никитич, и хотел было отстранить Тавтологию, но в эту минуту послышалась тоскливая заунывная музыка и показалась освещенная лучами прожектора какая-то процессия, участники которой были одеты в строгие, чопорные костюмы.

— Пуристы, ей богу, пуристы идут. Встречай пуристов! — заорал Восклицательный знак.

Тут произошло нечто из ряда вон выходящее. Все стали стучать, хлопать в ладоши и скандировать:

Пуристы подошли, остановились в нескольких шагах и стали размахивать флажками, на которых было написано: «Долой невежество! Да здравствуют старые нормы! Гнать просторечье! Очистим русский язык от иностранных слов! Свободу русизмам! Бей неологизмы! Круши сложносокращенные слова! Да здравствует чистая лексика!»

— Что скажете, голубчики? — спросил ведущий Глагол.

— Хотим задать Стилистике несколько вопросов, — прошамкал чернобородый пурист, одетый в средневековую мантию.

— Спрашивайте.

— Что тебе милей всего на свете, Стилистика?

— Русский язык.

— Почему же ты не борешься против засорения его иностранными словами?

— Потому что это тормозит его развитие.

— Доказательства, доказательства! — закричали пуристы.

— Хорошо, против каких иностранных слов вы протестуете?

— Против всех.

— Без исключения?

— Без исключения, без исключения! — закричали пуристы и стали плясать, изображая войну с иностранными словами и изгнание их из русского языка. Пока они плясали, ведущий Глагол сбегал за Русским языком и тот явился в сопровождении целого отряда Иностранных слов.

— Молчишь, Стилистика? — спросил чернобородый пурист после того, как прекратился воинственный танец.

— Нет, не молчу. Вы говорите, что протестуете против всех иностранных и просторечных слов, вошедших в русский язык. Вот перед вами греческие и римские слова: республика, механика, милиция, амнистия, грамматика, физика, лаборатория. Вот итальянские слова: симфония, соната, газета, бюллетень, сценарий. Английские слова: лидер, чемпион, вокзал, бифштекс, бойкот. Французские слова: партизан, сеанс, декрет, кошмар, браслет. Немецкие слова: бухгалтер, бутерброд, шлагбаум, вексель, флейта, штраф, мундир. Можно без них обойтись?

— Можно.

— А как думает Русский язык?

— Думаю, что пуристы не правы. Без этих и многих других иностранных слов, воспринимаемых теперь как исконно русские, я не могу жить.

— Без каких это многих других иностранных слов ты не можешь жить?! — вскричали пуристы.

— Не могу жить без таких слов, как революция, социализм, коммунизм, марксизм, демонстрация, всех их не перечислишь.

— А без каких разговорно-просторечных слов не может обойтись наш чудесный литературный язык? — ехидно спросил маленький щуплый пурист.

— Без тех, которые прочно вошли в его состав и воспринимаются как вполне литературные.

— Какие же, собственно говоря?

— Вглядись внимательно, некоторые из них стоят перед тобою.

— Я близорук и плохо вижу.

— Тогда я тебе помогу: брат, друг, отец, дед, земляк, шумиха, времянка, проворонить, шатун, бегун, походя, хлебать, непогодь, вплавь, впопыхах, впрямь, всухомятку, второпях.

— А что скажет по этому поводу Стилистика?

— Скажу примерно то же самое, но добавлю кое-что о словах иностранных. Русский язык настолько богат и так своеобразен, что любое иноязычное слово, попавшее в его состав, подчиняет своему влиянию, а иногда так перерабатывает, оснащая его своими приставками, окончаниями и суффиксами, что даже опытный лингвист не в состоянии отличить его от исконно-русского. Эта переработка, говорит поэт Сельвинский, делает иноязычное слово «до такой степени отечественным, что теперь бывает трудно поверить в его инородное происхождение. Например, немецкое слово бэр (медведь) и лох (дыра) образовали такое, казалось бы, кондовое[7] русское слово, как берлога. Этим еще больше подчеркивается мощь русского языка».

— Зря, Стилистика, стараешься! Всем известно, что Белинский и Ленин тоже боролись за чистоту русского языка и выступали против засорения его иностранными словами.

— Белинский и Ленин боролись против ненужного и неоправданного употребления иностранных слов, а вы хотите, подражая Шишкову, вместо калоши говорить «мокроступы», вместо аллея — «проход», вместо кий — «шаропих», вместо эгоист — «себятник», вместо акварель — «водяная краска», вместо корректор — «правщик», вместо маршрут — «путевик». И вообще, как я понимаю, вам не терпится изгнать из русского языка все, что помогает ему расти и крепнуть.

— Да, да, все, все, все!!!

— Бей пуристов! — закричал Илья Муромец и, размахивая булавой, ринулся вперед. За ним ринулись все остальные, и бог знает, чем бы все это кончилось, если бы не оркестр, заигравший польку.

— Ну и ну! — сказал Иван Яковлевич, вытирая вспотевший лоб, — попали мы с вами в переделку.

— Уйдем отсюда, — предложил я.

— Нет, Грамматика, так не годится, уж если мы сюда пришли, то останемся до победного конца. Не в моих правилах отступать. Вот только бы воды напиться.

— Сию минуточку, Иван Яковлевич, — сказали мы и помчались в буфет. Когда мы вернулись в зал, полька была в полном разгаре, но Ивана Яковлевича на месте не было. Не было и его ретивых охранителей — Добрыни Никитича и Алеши Поповича. Удивленные и растерянные, стояли мы на возвышении у пустого кресла с бутылкой лимонада и стаканами в руках, не зная, что предпринять, как вдруг к нам подбежала взволнованная, раскрасневшаяся Запятая и сообщила, что Стилистику похитили Междометия и пытают на винтовой лестнице за сценой. Мы побежали туда и увидели картину, которая до сих пор забавляет меня. Наш любимый учитель сидел на верхней ступеньке лестницы, отбиваясь ногами и руками от наседавших на него Междометий и кричал:

— Брысь, брысь! Кыш, кыш! Ай-ай! Ох-ох!! Караул!!!

А Междометия дружно наседали на него, соревнуясь в буйном воспроизведении таких своих звучаний, как браво! бис! гох-гох! гип-гип, ура!

Видя такое издевательство, мы не выдержали и бросились спасать Стилистику. Не прошло и двух минут, как все Междометия, начиная от ах-трах и кончая гип-гип, ура!, валялись у подножия винтовой лестницы и издавали звуки, из которых самыми выразительными были: ай-ай, ой-ой и ы-ы-ы!!!

Увидя, что мы наделали, Иван Яковлевич, к великому нашему удивлению, выругал нас и, спустившись вниз, стал извиняться перед Междометиями, обещая ответить на все их вопросы. Междометия не заставили себя упрашивать. Они вскочили на ноги, привели в порядок свои растрепанные волосы и поставили один общий вопрос:

— Почему нас не ценят, не любят и не уважают?

И тут Иван Яковлевич произнес вдохновенную речь о роли междометий в русском языке, содержание которой сводилось примерно к следующему:

— Друзья! Не любят и не ценят вас люди, далекие от понимания истинно прекрасного в языке. Междометия представляют собой живой и богатый пласт речевых знаков, которые служат для непосредственного эмоционального выражения самых тонких и глубоких переживаний и ощущений. Междометие а!, например, выражает восторг, страх, боль, иронию, насмешку; междометие ага — удивление, угрозу, злорадство; междометие ура! служит массовым выражением радости, восторга, приветствия, человеческой солидарности. Есть междометия призыва: эй, ау, алло, караул; междометия внимания, настороженности: чу, слышь; междометия команды: майна, вира, полундра; междометия воздействия на животных, междометия отгона зверей и многие другие.

Свою речь Иван Яковлевич закончил призывом к Междометиям не унывать и верить в свое высокое стилистическое призвание.