Тайны войны - Раймонд Картье

24 октября германский посол, в свою очередь, сообщает из Москвы, что советское правительство выполнит свои обязательства по отношению к Германии и что оно не допустит ни прохода англо-французской эскадры через Дарданеллы, ни антигерманской позиции Турции.

Спустя два дня, начальник оперативного отделения морских сил высказывает следующее суждение:

«Экономическая помощь со стороны России имеет для нас решающее значение. Нам сделаны такие щедрые предложения, что мы можем не бояться блокады Германии британским флотом. Германия должна в свою очередь дать доказательства своей щедрости».

31 октября — речь Молотова: он заявляет, что дружба Германии и СССР будет длительной, при этом он сурово нападает на Англию, которая проводит морскую блокаду с нарушением международного права.

2 ноября советский морской комиссар прибывает с визитом в Германию. «Мой ответ, — говорит он адмиралу Рэдеру, который его принимает у себя, — будет не на словах, а на деле».

Вот одно из этих дел: 12 декабря крейсер «Бремен», нашедший убежище в Мурманске, появился неожиданно в устье Эльбы. Это было посрамлением британского флота, который проглядел возвращение гигантского парохода. «Русские», — сказало по этому поводу германское адмиралтейство, — оказали ценное содействие этому предприятию».

В начале войны немцы оставили постройку линейных кораблей, сосредоточив все усилия на подводном флоте. Остовы недостроенных гигантов остались на стапелях. И тут СССР явился с неожиданным предложением: купить у Германии эти остовы, чтобы закончить отстройку их при помощи германских техников. Он остановил свой выбор на крейсерах «Принц Евгений» и «Зайдлиц», линейном корабле «Лютцов» и на двух законченных башнях для сверх-крейсеров, временно означенных буквами Х и И. Германское адмиралтейство относилось к этому предложению сочувственно, и адмирал Рэдер рекомендует фюреру быть «щедрым».

23 ноября обзор общего положения привел к заключению, что поведение СССР продолжает быть вполне удовлетворительным. По мнению германских моряков, влиянию СССР Германия обязана тем, что скандинавские и юго-восточные державы сохраняют нейтралитет. Пока Сталин жив, позиция СССР останется неизменной и, во всяком случае, перемена ориентации возможна только после нескольких лет, необходимых для внутренней консолидации. «Впервые за последние 50 лет Германия спокойна за свои восточные границы и может вести войну на одном фронте».

Таким образом, после трехмесячного опыта, Адмиралтейство твердо продолжает поддерживать союз. Министерство иностранных дел, где Риббентроп считается отцом пакта с Москвой, еще тверже стоит на той же позиции. Экономические круги в общем разделяют эту точку зрения. Германия ясно ощущает благие последствия соглашения с СССР: она не боится английской блокады и ускользает от стратегических клещей войны на два фронта.

Но под этой реальностью, заверенной официальными документами, существует другая, более глубокая и скрытая: она таится в уме Гитлера.

Он не теряет из вида своих конечных целей. Зная, что экспансия Германии к востоку неминуемо встретит сопротивление России, он предвидел столкновение. 23 ноября 1939 г. он признался своим генералам, что стремление России к Персидскому заливу и к Балканам перекрещивается с линиями германской политики. Он сказал им, что СССР будет соблюдать пакт лишь постольку, поскольку это будет ему выгодно, и естественно, что он, Гитлер, сохраняет за собой право поступать так же. Вооруженное столкновение, — сказал он, — рано или поздно неизбежно.

Россия и Германия теперь снова имеют общие границы. Один лишь вопрос беспокоит и смущает фюрера: что творится за железным занавесом, которым СССР отгородился от Германии и остальной Европы?

«Положение в Польше, — говорит Кайтель, — скоро обострилось. Русские постоянно перелетали в нашу зону. Со своей стороны, мы организовали разведки на очень большой высоте. Фотографии показывали большие сосредоточения войск, проведение стратегических дорог и создание подозрительной сети аэродромов. В то же время количество наших войск в Польше по-прежнему оставалось крайне незначительным, так как все наши силы были на Западе.

Кроме того, экономические отношения также изменились. Русские не выполняли условий московского соглашения. Они присылали к нам бесконечные экономические миссии, которые предъявляли всяческие требования и в то же время занимались разведкой. Это выводило фюрера из себя».

Однако, он должен был сдерживаться и терпеть. Он был слишком занят делами на Западе.

Война СССР с Финляндией, начавшаяся 30 ноября, затягивалась. Она ввела всех в заблуждение насчет военной силы Советского Союза, не потому, чтобы он умышленно вначале дал себя бить, — как тогда необоснованно полагали, — но потому, что советская армия не была подготовлена к горной местности Финляндии и план. кампании был неудачно составлен. Германия не помогала ни той ни другой стороне. Она наблюдала и делала выводы.

31 декабря 1939 г. Главный Штаб германской армии счел возможным сделать следующее заключение:

«Количественно советская армия представляет собою гигантский военный аппарат. Все построено на массе. Организация, снаряжение и методы командования — плохи. Принципы командования хороши, но командный состав слишком молод и неопытен. Части войск не одинаковы по качеству, кадрам не хватает индивидуальности. Простой солдат хорош, грубоват, нетребователен. Боеспособность войск в серьезной битве сомнительна. Русская армия не является равноценным противником армии, располагающей современным вооружением и хорошо управляемой».

Фюрер увидел в этом заключении подтверждение своего мнения. Он неоднократно говорил: «Русская армия сильно ослаблена внутренним кризисом. Россия еще несколько раз не будет способна к наступательной войне».

Начинался 1940 год. Кроме Финляндии нигде не было боев. Германо-советские отношения оставались в общем неизменными, с легкой тенденцией к ухудшению.

Достойно внимания, что угрозы войной, высказанные Францией и Англией по адресу СССР, не вызвали никакого сближения между Германией и Советским Союзом. Наоборот, именно с этого момента сотрудничество их морских сил слабеет и замирает.

Вина за это ложится на Гитлера, который затормозил рвение Адмиралтейства. Он запретил передавать русским планы корабля «Бисмарк», которые он им раньше обещал. Он рекомендует затягивать продажу недостроенных линейных кораблей. «Если мы будем иметь быстрые успехи на театре войны, — сказал он 26 января, — то мы сможем совсем отделаться от этого обещания».

Далее Гитлер противится постройке подводных лодок для Германии на русских верфях. «Эти лодки, — говорит он, — вероятно будут никуда не годны, и помимо того не следует давать русским повода считать нас слабыми».

Экспедиция в Норвегии могла вызвать кризис в германо-советских отношениях. Германия отрезала России путь к Северной Скандинавии, на которую та всегда имела виды. Тем не менее СССР заявил, что он не заинтересован в конфликте, и германские документы доказывают, что Советский Союз проявил «понятливость».

В деле Норвегии Главный Морской Штаб возымел дьявольскую мысль. Он внушил фюреру (документ S. VII 40. 103) не занимать Тромзе и объявить советскому правительству, что Германия признает особые интересы СССР в этом районе. Приманка была соблазнительной для державы, стремившейся к океану. Моряки высказали Гитлеру свое соображение: «лучше видеть в Тромзе русских, чем англичан». «Еще лучше, — сказал фюрер, — видеть там немцев. Мы сами займем Тромзе».

10 мая 1940 г. началось наступление на Францию. Первый отклик Москвы на германские победы пришел в Берлин 21 мая, в тот самый день, когда танки Гудериана достигли Аббевилля. Германский посол Шулленберг сообщил, что успехи немцев не вызвали в Москве никакого неприятного чувства.

У посла не было хорошей информации, или, быть может, он слепо усвоил точку зрения своего министра Риббентропа. Сталин построил всю свою политику в расчете на долгую войну, и темпы германской армии могли причинить ему только жестокое разочарование и серьезные опасения. Другие немецкие наблюдатели не замедлили это обнаружить и сообщить.

«Россия, — пишет начальник морского оперативного отдела 5 июня, — признает военные успехи Германии, но она опасается, что в случае решительной победы, Германия затем обратится против нее. Победа союзников для СССР еще более нежелательна. Активное участие России в войне не приходит в соображение в виду ее военной слабости и неустойчивой внутренней политики. Сталин не захочет жертвовать собою для дела союзников. Официальная политика Советского Союза по отношению к Германии все время вполне корректна, но не исключена возможность постепенного саботажа экономического сотрудничества. Вследствие своих опасений по поводу будущих отношений с Германией, Россия думает о занятии балтийских стран».