И 8 (СИ) - Михайлов Дем

По сообщениям Управляющей еще три крупные группы тварей движутся в нашем направлении, но на этот раз передвигаются куда медленнее и порой ненадолго замирают, чтобы дождаться и принять в свои ряды меньшие по количеству стаи. По пути они уничтожают все живое, но Кальварии это только на руку – местную уродливую живность она не жаловала, это я уже понял. Понял и не удивился. Это Формоз. Первый мир-убежище. И его Управляющая наверняка считала этот мир чем-то вроде Ковчега, что должен был обычную земную фауну и флору, а не странных разумных червей и каракатиц… Испытывает ли система брезгливость к этим уродцам, что были посланы на Формоз озлобленным Первым?

Первый…

Я сделал еще один большой глоток воды со льдом и вином.

Сучий Первый…

Он исчез. Будто и не было его здесь никогда. Будто и не звучал его вкрадчивый голосок из моего старого шлема.

Я задал Кальварии прямой вопрос – и получил столь же прямой ответ, что она абсолютно не в курсе. Первый не выходил с ней на связь.

А где он может быть?

Она не знает. И сомнительно, что однажды ей об этом кто-то сообщит. Так ли это важно? Ведь сейчас, вернув контроль и с некоторой помощью от таких как я, она справится.

Важно ли где сучий Первый?

Да. Важно. И странно.

Ситуация резко обострилась. Я не сдох. Я собрал отряд. И вернул рычаги управления в руки Управляющей – которая считает системную ведьму узурпаторшей и заклятым врагом. Мечущаяся Эдита лихорадочно ищет способы вернуть власть и заодно избавиться от меня. Но доступа к терминалам Папы Кванта ей не получить. Будь иначе – Управляющая уже подогнала бы транспортники, чтобы загрузить мой отряд и отправить навстречу Эдите. И я бы согласился – нельзя допустить, чтобы ведьма вернула себе власть. Загнивший Формоз и так еле дышит. Если этот гнойник лопнет… мир снаружи захлестнет волна невероятной мерзости, но сначала все это дерьмо устроит пару гнойных цунами тут внутри, уничтожая мирные перенасыщенные детским населением коммуны вроде этой.

Подобный исход фатален. И я не забывал, что совсем рядом находится еще один потенциальный гнойник – Франциск II. Там тоже далеко не все ладно и дополнительная угроза снаружи ему не нужна.

Все сука сложно…

А Первый не дает о себе знать…

Но, сидя на краю крыши, попивая ледяной напиток и глядя, как мой ботинок опутывает своими усиками лиана с тонкими серыми листьями, я знал, что невидимые глобальные шестеренки наконец-то закрутились. Где-то нечто гигантское пришло в движение… Некий глобальный механизм запустился. Не знаю почему, но я уверен в этом. И дело не в системной ведьме и не в ее вечно исчезающем папаше Первом. Нет… дело в пробудившейся и вернувшей себе власть Кальварии – что тоже своего рода Первая среди себе подобных…

Ведь не зря другие Управляющие не слишком рвались спасти ее…

Ладно…

Мысли на глобальную тему могут подождать. Пока у меня хватает других забот и к тому же в самом скором времени я жду кое-какого важного и вполне ожидаемого… Потому и не особо тороплюсь на текущий момент, давая неизбежному – как мне чудится – наконец-то свершиться.

А пока мне дальше на север…

Там далеко впереди были не то, чтобы отвесные, но все же достаточно крутые склоны. Горой не назвать, вершины нет и, похоже, это мы находимся в некоей низине как на дне чаши. А вот там выше начинается та самая насыпная и намытая территория настоящего Формоза. Испещренные ямами глинистые склоны начинались в паре десятков километров и были отделены от нас поясом руин и жидкого леса. И там не было ничего слишком опасного – об этом ясно говорили видимые с крыши небольшие группки местных, что старательно копались среди камней, выискивая дополнительное продовольствие и ресурсы. Но далеко они не отходили – сюда пришла новая беда в виде зомбаков.

На склонах я видел что-то вроде достаточно широких и поросших кустарником ярусов, там же виднелись полуразрушенные невысокие постройки. На самом верху начиналась очередная лесная зона – могучие старые деревья так теснили друг друга, будто старались подтолкнуть к обрыву. В некоторых местах между стволами с огромным трудом можно было различить останки стен.

Все это подтверждало, что Мутатерр практически закончился. Да он продолжался до стены и полз вверх, но это были скорее потуги выдохшегося руинного монстра. Уже никаких многоэтажек и широких улиц, никаких гордых массивов зданий и вздымающихся к небесам памятных стел. Впереди нас ждала череда из еще нескольких плавучих островов, но их поверхность была практически уничтожена – казалось, что их веками било о те самые глинистые склоны почти настоящей суши и сотрясало от порождаемых этими толчками локальных землетрясений.

Мы преодолеем этот отрезок пути по полученному от местных извилистому маршруту, где сможет пройти техника. В паре мест поможет Джинн. А затем нам придется подниматься на тросах до первого яруса, может до второго или даже третьего и там искать ведущую наверх заросшую дорогу. Мы поднимемся до самого края, перевалив его, углубимся на километр или два в лес и окажемся в той зоне, где по сведениям Управляющей исчез Каппа. Хотя в этой реликтовой зоне мы окажемся еще раньше – когда ступим на последний ряд плавучих островов, хотя на самом деле рукотворные сооружения будут тянуться и дальше, но уже в виде слоеного бутерброда, лежащего на дне.

Эта зона представляла собой насыпанную и намытую поверх затопленных плавучих островов сушу. Немалая часть внутренних помещений забита камнем и глиной, но там все же есть превратившиеся в подземелья пустоты.

Реликтовая зона Джинсей-Но-Мичи, она же РОСБ-27. Протяженность зоны пятьдесят километров с севера на юг и семьдесят с запада на восток. И под обращенной к нам южной частью зоны якобы обитает некий волгар – разумный гной.

Проще и понятней что-то сука не становится…

Но кое-что я все же прояснил как для себя, так и для своих гоблинов.

РОСБ-27 – искусственно созданный кластер неприкасаемых.

Все.

Больше мне ничего знать не надо.

Вывод очевиден – там полная тоталитарная жопа.

Сразу перед глазами встали изнасилованные тела юных амнушиттов из Франциска II и ухмыляющиеся рожи стоящих над ними садистов-насильников, прикрывающихся всеобщим благом. Там тоже была неприкасаемость, равно как и определенная «временная отброшенность». Там тоже предоставили полную свободу внутри выделенной территории, в надежде, что разумное, толерантное и доброе общество сумеет создать мирные процветающие селения полные улыбающихся сытых детей.

Но там обосрались по полной.

А реликтовая зона РОБС-27 постаралась не отстать. Но кое в чем они все же отличались – и еще вопрос в лучшую или худшую сторону. Тех, кто преступил их законы или просто не хотел по ним жить, они отправляли на публичное судилище, и заседающие там старики выносили один и тот же неизменный приговор – ослепление и изгнание. Они называли это «проявлением милосердия» и «не попранием права на жизнь». Ну да… а то, что они гнали воющих слепцов через лес, а затем дальше вниз по крутым склонам в сторону Мутатерра… это мелочь, верно?

Я перевел безразличный взгляд на старуху, что готовила новые порции фасоли и что-то бормотала про песо, патроны и непослушную правнучку Тосю. Морщинистое лицо лучилось спокойствием… но я услышал рассказ ее родичей. То, как ее изнасиловали в лесу те, кого называли бесстрастными конвоирами, как затем толкнули ее в спину, и она полетела с края скалы, как катилась по склонам, сломав обе руки, а затем ударилась головой и на долгие часы погрузилась в беспамятство. Ее нашел молодой здешний охотник – тот, что сначала дотащил ее до коммуны, а затем стал ее мужем, кому она родила семерых.

И ей еще повезло – вскоре после этого всех ослепленных начали сбрасывать со склонов внутри старых бочек, куда помимо самых несчастных смело добавляли такой веселухи как острых сучьев, камней и пылающих углей. Выживаемость составляла что-то около двух из десяти…

Помимо всего этого дерьма я выяснил о ближайшем «их» поселении, о царящих там порядках, о примерной численности населения и «оберегающей» их стражи. Я получил сведения о дорогах и их проходимости, о средства вражеского наблюдения и оповещения, о вооружении и защитном снаряжении. Я выслушал все легенды и слухи. Я вслушался в хрип каждого нового израненного выжившего слепца, отфильтровывая жалобы на судьбу и беря лишь нужное. Я неспешно прожевал весь этот липкий пахнущий кровью информационный ком, сплюнул лишнее – в жопу все имена и степень истинного добросердечия тамошней стражи – и получил желаемый план действий.