Черная книга коммунизма - Стефан Куртуа

«Отныне ВЧК не будет делать разницы между белогвардейцами типа Краснова и белогвардейцами из социалистического лагеря (…). Арестованные эсеры и меньшевики будут рассматриваться как заложники, и их участь будет зависеть от политического поведения их партий».

Правые эсеры всегда воспринимались большевиками как соперники самые опасные. Никто не забыл об их широкой популярности осенью 1917 года, когда на выборах в Учредительное собрание они завоевали большинство мест. И после разгона Учредительного собрания эсеры сохранили свои места в Советах и Всероссийском Центральном Исполнительном Комитете, откуда они были изгнаны вместе с меньшевиками в июне 1918 года. Часть эсеровских вождей совместно с конституционными демократами (кадетами) и меньшевиками приняли участие в формировании эфемерных правительств в Самаре и Омске, вскоре разогнанных адмиралом Колчаком. Социалистам-революционерам (эсерам) и меньшевикам, оказавшимся меж двух огней, между большевиками и белыми, пришлось испытать много трудностей при выработке логичной политики противостояния большевистскому режиму, который, столкнувшись с социалистической оппозицией, искусно маневрировал, переходя от методов успокоения и проникновения в круги оппозиционеров к жесточайшим репрессиям.

Так, разрешив в момент самых успешных действий наступающих войск Колчака (между 20 и 30 марта 1919 года) возобновление выхода эсеровской газеты «Дело народа», ВЧК 31 марта провела широкую облаву на эсеров и меньшевиков, хотя в тот период партии эти не были официально запрещены. Более 1900 умеренных социалистов были арестованы в Москве, Туле, Смоленске, Воронеже, Пензе, Самаре, Костроме. А сколько было расстреляно во время подавления стачек, рабочих и крестьянских восстаний, в которых меньшевики и эсеры часто играли главные роли? Данных об этом у нас практически нет, так как даже в тех случаях, когда общее число жертв известно (хотя бы приблизительно), никто не знает, каков был процент членов политических группировок, погибших во время подобных акций.

Вторая волна арестов последовала после статьи Ленина, появившейся в «Правде» 28 августа 1919 года. В этой статье Ленин в который раз бичевал эсеров и меньшевиков:

«Меньшевики и эсэры на деле — пособники помещиков и капиталистов».

В последние четыре месяца 1919 года, по данным ВЧК, было арестовано 2380 эсеров и меньшевиков. 23 мая 1920 года на митинге, проводившемся в Петрограде профсоюзом типографщиков в честь английской рабочей делегации, выступил человек, едко высмеявший чекистов и Советское правительство. Это был один из лидеров эсеров Виктор Чернов, бывший недолгое время председателем разогнанного большевиками Учредительного собрания; его активно разыскивала ЧК, и он выступал в парике и гриме. Сразу же после такого казуса чекисты рьяно взялись за дело. Все члены семьи Чернова были арестованы и объявлены заложниками, а еще остававшиеся на свободе эсеровские лидеры — брошены в тюрьму. В течение лета 1920 года более двух тысяч эсеровских и меньшевистских активистов подверглись аресту и попали в заложники. Предназначенный для внутреннего пользования документ ВЧК, датированный 1 июля 1920 года, показывает, каким редким цинизмом отличаются действия чекистов против социалистической оппозиции:

«Запрет этих партий приведет к тому, что они уйдут в подполье и их будет трудно держать под контролем. Предпочтительнее оставить их на полулегальном положении. Таким образом за ними легче будет вести наблюдение и по необходимости привлекать смутьянов, а также ренегатов и других возможных поставщиков полезной информации. (…) Против этих антисоветских партий необходимо использовать ситуацию происходящей в настоящее время войны для обвинения их членов в таких преступлениях, как «контрреволюционная деятельность», «государственная измена», «разложение тыла», «шпионаж в пользу интервенционистских держав» и тд.».

С особой тщательностью новая власть пыталась скрыть репрессии против рабочего класса, от имени которого большевики взяли власть. Начавшись в 1918 году, эти репрессии применялись все чаще и чаще в течение 1919–1920 годов, чтобы достичь кульминации в хорошо известных событиях в Кронштадте 1921 года. Ослабление веры в большевиков у рабочих Петрограда наблюдается уже в первые дни 1918 года. После провала всеобщей стачки 2 июля 1918 года второй подъем рабочих волнений в бывшей столице обозначился в марте 1919 года, после того как большевиками были арестованы многие ведущие эсеры и, в том числе, Мария Спиридонова, только что с триумфом завершившая целую серию блестящих выступлений на важнейших заводах Петрограда. Эти аресты, проведенные в сгущающейся атмосфере нехватки продовольствия, вызвали волну протестов и забастовок. 10 марта общее собрание рабочих Путиловского завода (10 000 участников) одобрило воззвание, осуждающее большевиков, чье правительство «представляет собой диктатуру Центрального Комитета партии коммунистов и правит с помощью ЧК и революционных трибуналов».

В воззвании были выдвинуты требования перехода всей власти к Советам, свободных выборов в Советы и заводские комитеты, отмены ограничений на ввоз рабочими продуктов питания из деревни в Петроград (разрешено было только полтора пуда (24 килограмма) муки в месяц на семью), освобождения всех политических заключенных из числа «настоящих революционных партий» и особенно Марии Спиридоновой. С целью обуздания все шире распространявшихся рабочих волнений 12 марта в Петроград прибыл сам Ленин. Однако, когда он попытался взять слово на захваченном бастующими рабочими заводе, его, как и Зиновьева, встретили свистом и криками: «Долой евреев и комиссаров!». Таящийся в темных глубинах и всегда готовый вырваться на поверхность народный антисемитизм тотчас же, как только большевики утратили кредит доверия, ассоциировал их с евреями.

16 марта войска Петроградской ЧК взяли штурмом Путиловский завод. Около 900 рабочих были арестованы немедленно. В последующие дни примерно 200 забастовщиков были бессудно расстреляны в Шлиссельбургской крепости в пятидесяти километрах от Петрограда. Согласно новому порядку, уволенные забастовщики могли быть вновь приняты на работу только после подписания ими заявления, в котором они признавались, что поддались на «подстрекательства контрреволюционных зачинщиков» и совершили преступление. Отныне рабочие находились под неусыпным надзором. С весны 1919 года секретный отдел ЧК имел на всех важных заводах осведомителей из рабочей среды, которым было поручено поставлять регулярную информацию о настроениях на том или ином заводе.

Весна 1919 года отмечена жестоко подавленными забастовками во многих рабочих центрах России: в Туле, Сормове, Орле, Твери, Брянске, Иваново-Вознесенске, Астрахани. Требования рабочих повсюду были почти одинаковы. Доведенные до голода нищенским жалованьем, которого едва хватало на оплату скудных (полфунта хлеба в день на человека) карточных рационов, забастовщики требовали уравнивания их пайков с солдатскими пайками Красной Армии. Но, главное, они выдвигали и политические требования: отмена привилегий для коммунистов, освобождение всех политических заключенных, свободные выборы в заводской комитет и в совет, прекращение набора в Красную Армию, свобода союзов, слова, печати и т. п.

Наиболее опасным для большевиков было то обстоятельство, что в эти движения часто оказывались вовлеченными расквартированные в рабочих городах части Красной Армии. В Орле, Брянске, Гомеле, Астрахани взбунтовавшиеся красноармейцы присоединялись к забастовщикам и с криками «Бей жидов! Долой большевистских комиссаров!» овладевали многими городскими кварталами, где предавались безудержному грабежу, пока подоспевшие отряды чекистов и верные режиму войска не отбивали (порой в результате многодневных боев) эти районы.

Репрессивные меры против забастовщиков и бунтовщиков предпринимались самые разнообразные: от массовых локаутов с лишением продовольственных карточек («костлявая рука голода» была эффективным орудием большевистской власти) до массовых — сотнями человек — расстрелов.

Среди наиболее значительных эпизодов подобных репрессий в марте — апреле 1919 года следует назвать события в Туле и Астрахани. 3 апреля 1919 года Дзержинский лично прибыл в Тулу, чтобы ликвидировать забастовку на оружейных заводах. Зимой 1918–1919 годов эти жизненно необходимые Красной Армии заводы, производившие 80 % винтовок, уже становились ареной забастовок и кратковременных остановок работы («волынки»). Среди высококвалифицированных рабочих Тулы было немало меньшевиков и эсеров. Их арест в начале марта 1919 года, когда под стражу было взято несколько сот человек, вызвал волну протестов, достигшую пика 27 марта во время громадного «марша за свободу и против голода», собравшего тысячи рабочих и железнодорожников. 4 апреля Дзержинский распорядился арестовать еще 800 «зачинщиков» и очистить заводы, уже в течение нескольких недель занятые бастующими. Все рабочие были уволены. Сопротивление было задушено рукой голода. В течение многих недель карточки рабочих не отоваривались. Чтобы получить новые карточки на 250 граммов хлеба и вернуться на предприятия, рабочие должны были подписать прошение о приеме на работу, в котором указывалось, что всякая остановка работы приравнивается к дезертирству, влекущему за собой наказание вплоть до смертной казни. 10 апреля работа возобновилась. Накануне 26 «зачинщиков» были расстреляны.