Голая и жестокая - Владимир Колычев

А еще снег повалил, густой, хлесткий. Через час-другой дороги занесет напрочь. Тогда без снегоуборщиков не проехать.

– А если она вместе с Жаном сейчас бегает?

– Он же с какой-то девчонкой уехал.

– А кто она такая? Может, он с ней и не живет. Или ухитряется с обеими? А восемьсот тысяч – деньги большие, там хватит на всех.

– И сцены бы хватило на всех, – сказал Бойков. – Только Варвара так не думала. Поэтому Ольга Платонова сейчас в больнице. А эта девчонка совсем может исчезнуть.

– Разберемся.

– Только вряд ли Варвара теперь с Жаном. Если она убегать с ним собралась, то зачем ей увольняться, приезжать, говорить? Не пришла бы, и все.

– Если она не с Жаном, то с Антипом. На него надо выходить.

– Выйдем. Никуда от нас Жан не денется.

Архаров кивнул. Это дело Платоновой можно было спустить на тормозах, и на Вешнева с его деньгами махнуть рукой. Но вот Жана они будут искать до упора. Эта сволочь посмела поднять руку на сотрудника полиции. Найти его и взять – дело чести.

Глава 13

Два миллиона триста тысяч рублей. Много это или мало? Не то, но и не другое. Восемьсот тысяч долларов – вот где много. Но эти деньги ушли и уже не вернутся. В активе только четыре пачки по полмиллиона в каждой и три упаковки с тысячными купюрами. Вот и все, что Жан мог накопить, вкалывая на Антипа. Он снял эти деньги с банковского счета. На них теперь ему придется жить в бегах, уныло и стремно.

– Меня уже ищут, – сказал он, с тоской глядя на Ксению.

Жан и хотел бы взять ее с собой в неизвестность, но зачем ей нужна такая собачья жизнь? К тому же, честно говоря, ему одному будет проще.

– Да, ты ударил полицейского, но у тебя не было выхода, – сказала она и вздохнула.

Банк остался позади. Они ехали в машине, выползали из Москвы в плотном потоке авто. С черного неба, подсвеченного фонарями, валил снег. Пробка, ненастье – как раз то, что им сейчас нужно. Не найдут их менты, не вытащат из этой толчеи. Но на душе неспокойно, тревога теребит нервы, эти раскаленные струны души.

– У тебя нет другого выхода, кроме как оправдывать меня, – сказал Жан и грустно усмехнулся. Ты хочешь убедить себя в том, что я хороший. А я плохой. У меня кровь на руках. Я сегодня стрелял в человека. Я ударил мента, возможно, убил его.

– Ты хороший. – Ксения упрямо мотнула головой.

– Твоя любовь – мертвая хватка.

– Я тебя предупреждала.

– Да, но ты вцепилась не в меня, а в себя, сама пожелала оказаться на привязи. А тебе нужно бежать от меня как от огня.

– Ты хочешь, чтобы я ушла? – Голос у нее дрогнул, на глаза навернулись слезы.

– Нет, я не хочу, чтобы ты уходила. Но и ехать со мной ты не можешь.

– Почему?

– Да потому, что я сам не знаю, что меня ждет впереди. К родителям в деревню я не поеду, к родственникам тоже, а свободной хаты у меня нет. Придется искать.

– Ничего, найдем вместе.

– А институт?

– Все равно.

– А если нас найдут?

– Я готова на все.

– И все-таки ты должна хорошо подумать.

– Если ты не хочешь, чтобы я с тобой ехала, то так и скажи.

– Я хочу, но…

– Никаких но! – Сначала Ксения приложила палец к его губам, а потом накрыла их поцелуем.

Машина ехала медленно. Жан решил, что удержит управление, поэтому прижал Ксению к себе и перевел короткий поцелуй в затяжной. Вкус ее губ и тепло девичьего тела успокоили его, сняли острые симптомы тревоги. Если Ксения так предана ему, то с ней в изгнании будет легче.

Ксения оторвалась от Жана, но тут же обхватила его правую руку и прижалась к ней до дрожжи в теле.

– А куда мы едем?

– Куда-нибудь. Чем беспорядочней наше движение, тем трудней нас будет найти.

– Эта дорога на юг ведет.

– Туда и поедем.

– У меня в Кашире тетка живет, у нее можно переночевать.

– Там нас и накроют.

– Кто?

– Да хотя бы менты.

Он знал, как работает уголовный розыск. Возможно, опера уже установили личность Ксении, вышли на ее родителей, выпытали у них адреса и явки всех, к кому она могла обратиться за помощью.

– Они могут узнать, где живет моя тетя?

– Менты все могут.

– Тогда не надо к ней. В машине переночуем.

Ксения готова была терпеть лишения, лишь бы находиться рядом с ним. Это трогало, умиляло и злило его. Зачем он только связался с Вешневым? Уехали бы с Ксенией сразу, и не искала бы их сейчас полиция.

– А что там у твоей тети?

– Квартира.

– Можно и заехать. Но только до утра.

– А не найдут?

– Не успеют.

До Каширы далеко, километров сто. Так быстро менты до этого города не доберутся. А им не мешало бы переночевать в нормальных условиях. Да и душ неплохо было бы принять перед дальней дорогой.

Машина стояла во дворе старой хрущевки. Здесь и жила тетя Ксении. Время не столь уж и позднее – половина двенадцатого. Но спать им хотелось так, как будто на дворе стояла глубокая ночь.

– Я быстро! – Ксения поцеловала его в щеку и выскочила из машины.

Жан не стал закрывать двери. Вдруг он уснет, пока Ксения выясняет, сможет ли тетя приютить их? Жан чуть опустил спинку сиденья, скрестил на груди руки. Откуда-то из-за спины поднялась тяжелая, но мягкая и теплая глыба, нежно навалилась на него, заставила закрыть глаза.

Слева открылась дверца. От шума он проснулся, думая, что это Ксения. Но в салон просунулась мужская рука. Жан и опомниться не успел, как ему в шею вонзился электрошокер. Сильный разряд напрочь отключил сознание парня.

Очнулся Жан в машине, на заднем сиденье, связанный по рукам и ногам. Рот его был заклеен скотчем. Рядом сидел бугай, в котором Жан узнал Фреда. Машиной управлял Стахан. Возле него устроился плечистый атлет с короткой шеей и широким затылком. Это был Валидол, который подчинялся напрямую Антипу, минуя Никса.

– Оклемался, – глянув на Жана, сказал Фред как-то сухо, с ленцой, как будто речь шла о каком-то постороннем человеке.

– Живучий, – проговорил Валидол.

Жан задергался, привлекая к себе внимание.

– Пасть ему открой, – распорядился Валидол.

Фред кивнул, больно схватил Жана за щеку, к которой был приклеен скотч, нащупал край, дернул за него, сорвал клейкую ленту.

– Пацаны, что за дела? – возмущенно протянул Жан.

– Ты куда собрался, Жан? Кто тебя отпускал?

– Да мы в Каширу с Ксенией поехали, туда и обратно.

– А деньги зачем со счета снял?

– Вообще-то Антип меня отпустил.

– Да ну!

– Я с Вешнева бабки снял. Все, условие выполнено.

– Какой Вешнев? У тебя бумага при себе, что бабки из банка.

– Так это чисто мои бабки! А с Вешнева я восемьсот зеленых штук снял. Их Никс забрал, Антипу отвез.

– Когда?

– Сегодня, днем еще.

– Ездил к тебе Никс, но ничего не привозил.