Не отрекайся от любви - Мередит Дьюран

– Ошибаетесь, – сказала Эмма как можно громче. – И если вы сейчас же не уйдете…

Ринувшись вперед, мужчина зажал ей рот грязными пальцами.

– Я сделаю тебя чистой, – прошептал он ей на ухо. – Я англичанин. Ты даже не вспомнишь, что эти грязные дикари с тобой сделали.

Эмма, едва дыша и отведя руку назад, пыталась нащупать хоть какое-то оружие. Задев блокнот, она сбросила его на пол. Мужчина так толкнул ее, что Эмма упала, ударившись головой о землю. Поднимаясь, она ухватилась за стол, под руку подвернулся нож для разрезания бумаги.

– Все произойдет быстро, – пообещал он, касаясь влажными губами ее уха. – Только один…

Она вонзила нож для бумаг ему в висок.

Дико выкатив глаза, он издал булькающий звук.

– Ч-что… – Голос его сорвался, он откатился в сторону, тело билось в конвульсиях.

Обхватив себя руками, Эмма смотрела, как он умирает. Она покачнулась, чувствуя, как дрогнул ее рассудок. Перед ее глазами возникло поднятое к ней испуганное лицо миссис Кидделл. Эмма услышала свой смех и слова: «Все в порядке. Это люди махараджи!»

Собственное дыхание казалось ей странным: хрип, перемежавшийся короткими рыданиями. Трепеща как лист, она потянулась за рисунками, выпавшими из блокнота. Ее пальцы слишком дрожали, чтобы отделить свои бумаги от тех, что выронил мертвец. Подумают, что она их украла. Ее сочтут воровкой. Но эта воровка еще и убийца.

Боже праведный!

Вскочив, Эмма вылетела из палатки.

В Канпуре пахло порохом и горелым мясом. Лейтенант оставил Джулиана ждать на краю плаца. Джулиан прислонился к стене, земля дрожала у него под ногами. В полумиле отсюда, около здания, где люди Нана-Сахн-ба вырезали множество британских женщин и детей, военные привязывали мятежников к пушкам, разрывая их на части выстрелами.

Лейтенант, проводивший Джулиана в лагерь, был совершенно зеленым.

– Меня недавно перевели сюда из Калькутты. Не привык еще, – признался он. – Но дайте мне неделю, и все будет в порядке. Я получил письмо из Шропшира от своей жены, она даже велела мне убить одного за нее. Она пишет, что дома газеты полны этими событиями. А вы, похоже, отлично держитесь.

Джулиан уже видел это раньше. В Дели и Мируте. В Лакнау, Джханси, Бенаресе, Агре. И в бесчисленных маленьких городках, столь незначительных, что и не упомнишь названия. Он видел это уже очень давно, и всюду гремели звуки мести. Пушечные залпы. Скрип виселиц. Вопли, по которым издали не определишь, английские они или индийские – человеческие.

Канпур был слишком далеко от Сапнагара. Эмма не могла добраться сюда. Зная, что здесь произошло, Джулиан мог бы этому радоваться. Но теперь до радости было далеко. Месяцы прошли с тех пор, как он прикасался к ней, слышал ее смех. С тех пор как она исчезла.

Кавита сказала, что велела ей ехать на восток. И Джулиан отправился на восток, медленно и методично он искал ее. Сначала в британских лагерях. Потом обыскивал маленькие деревни, где она могла укрыться, где кто-нибудь мог сжалиться над несчастной женщиной. Никаких следов. Эмма исчезла.

Это место было его последней надеждой.

Она ведь просила его не оставлять ее. Когда она это говорила, в ее глазах стояли слезы, которые она старалась скрыть. И его голос, когда он обещал ей безопасность… И он так ясно слышал собственную непростительную уверенность, когда обещал, что ей нечего бояться.

– Холденсмур! Вот так сюрприз!

Он поднял взгляд. К нему шагал Линдли, самодовольный, даже веселый. Джулиан указал пальцем на свой глаз, потом на рот.

– Что? – Линдли повернулся к адъютанту, тот, кивнув, подал ему носовой платок. – Очень уж грязная работа, – сказал полковник, стирая с лица кровь. – Чем могу помочь?

Учтивые манеры были неожиданностью. От этого пульс Джулиана забился чаще. Возможно…

– Я ищу Эммалайн Мартин.

Линдли, отвернувшийся к адъютанту, замер с платком в руках. Джулиан изучал его спину, пытаясь что-нибудь определить.

Полковник повернулся к Джулиану.

– Здесь? В Канпуре? – нахмурился он.

– Да.

Линдли пристально посмотрел на него:

– Понятно. Я знаю, что между нами неприязненные отношения, кузен, но насмехаться надо мной из-за Эммалайн… – Он замолчал, будто внезапно чем-то пораженный. – Конечно, враждебность исходит от тебя. Наверное, это могло бы закалить тебя! Идти в лагерь, полный добрых английских солдат, отчаянно защищать родную кровь. Разве для тебя это так просто, кузен? – Он наклонил голову набок. – Но нет, ты держишься непреклонно. Браво!

Болтовня Линдли выводила Джулиана из терпения.

– Значит, ты не видел ее? И ничего о ней не слышал?

– Нет, и мне непонятно, с чего ты взял, будто я стану ею интересоваться. Да, когда-то мы были обручены, но последний раз я видел ее в резиденции, когда она отказалась идти со мной. Думаю, она теперь мертва. Какая жалость! Она должна была унаследовать много денег, и я бы мог ими воспользоваться. Но думаю, после службы здесь я сумею хорошо устроиться независимо от того, на ком женюсь, Возможно, даже получу рыцарство. Как ты думаешь?

– Целься выше, – спокойно сказал Джулиан. – Пробивайся в мой круг. Я буду пристально следить за этим.

– Неужели? – рассмеялся Линдли. – Это угроза? Как неблагоразумно. Я командую этим гарнизоном, Холденсмур. Я слышал, ты был в Дели во время штурма. Это правда? Удалось защитить своих темнокожих родственников?

«Иди, – сказала ему бабушка, когда он с факелом в руке отпрянул от погребального костра Девена. – Ты исполнил свой долг перед этой семьей».

Девена сразила пуля британского снайпера. По сравнению с тем, что началось потом, эта смерть, должно быть, оказалась относительно безболезненной.

Господи, пусть бы и Эмме также повезло.

Джулиан пошел назад той же дорогой. Он не такой сильный, как Эмма. Когда навернулись слезы, он не смог сдержать их.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 11

Лондон, Май 1861

В окно ничего не было видно. Они пробирались сквозь желтый туман, пахнущий серой и угольным дымом. Внутри кареты стояла непроглядная тьма. Приходилось крепко держаться за ременный поручень, поскольку карета двигалась рывками, часто останавливаясь. Наверное, кучер опасался столкновения. Недавно во внезапном разрыве тумана они увидели омнибус, врезавшийся в частный экипаж. Одна из лошадей погибла, остальные пытались вырваться из упряжи; вокруг бродили окровавленные пассажиры. Из магазинов высыпали зеваки, слышались крики о помощь.

Эмма не проявила к этому особого интереса. Но когда они снова двинулись вперед, она заметила на обочине мужчину в накинутом на плечи сером одеяле с надписью:

«Благотворительный фонд леди Данфорт». С мелом в руке мужчина ползал по тротуару, пытаясь восстановить затоптанный рисунок. Это было удачное изображение Наполеона, внизу неуклюжими каракулями подписано: «Я голодаю». Вот первый Лондонский урок, подумала Эмма. Она не единственная, кто выживает благодаря искусству.