Сын Золотого Неба. Глаза Дракона - Лина Лау
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Здесь же осенью адепты старались не высовываться лишний раз на улицу, занимаясь своими делами в теплей помещений и даже не переходя между зданиями без причины. Конечно, уже для старших учеников погодные условия переставали играть существенную роль. Особенно те, кто шел по пути сайши были мастерки натренированы игнорировать зной и холод, окружая себя коконом из собственной аши. Но… все любили комфорт, это глупо отрицать.
Горячий отвар из целебных трав, способствующий укреплению меридианов, плащи с вышитыми на них специальными рунами, разожженный очаг — всё чего хотелось любому из адептов в такое время.
Адэн не была исключением.
Несмотря на свой почтенный возраст, она выглядела самой юной из мастеров, и, наверное, это накладывало свой отпечаток — иногда хотелось покапризничать, подобно избалованной девице, коих за свою жизнь она нагляделась достаточно.
Но — не по статусу мудрой Старейшине потакать своим незначительным желаниям.
Потому Адэн всегда брала себя в руки и отправлялась прямо под холодные капли, справившись с внутренним отчаянным нежеланием этого делать.
Её аши подобно нежнейшей вуали и прочнейшему плащу всегда укрывала от непогоды — даже шагая по мощенной камнем тропе под ледяным дождем, она словно прогуливалась по широкому проспекту какого-то степного города. Ни одна капля не коснулась её волос или одежд.
И всегда в такие моменты женщине хотелось вспомнить давно ушедшие годы, сбросить защиту и подставить лицо холодным каплям.
Она хотела почувствовать всё это.
Мороз, влагу… дискомфорт.
Хоть что-то.
Она не могла заболеть при всем своём желании, тренированный организм легко справлялся с переохлаждением. Но, в любом случае, это было бессмысленно.
Даже если она промокнет до нитки, никто не бросится к ней, причитая, какая она глупая и беспечная, совершенно не думающая о своем здоровье, о том, что он будет беспокоиться за неё.
Он уже ни о чём не беспокоился.
Три века как.
Да и о чем волноваться покойникам…?
Особенно тем, кто прожил счастливую мирную жизнь, посвятил её любимому делу и своей родственной душе, кто ушел в новую жизнь без сожалений.
Она тоже так хотела — без сожалений.
Но как-то вот не получалось.
Да и как прожить больше четырех веков, увидеть падение древней, шедшей от Первого Владыки династии, правившей её родным миром вообще-то, восход её надежды и победоносный марш к светлому будущему, похоронить мужа и всех своих учеников, кроме одного-единственного, и не испытывать совершенно никаких сожалений?
Но если чему Адэн и научилась за это время, так это смирению.
И терпению.
Потому она терпеливо ждала новой встречи со своим саи-ри, в каком бы воплощении он к ней не вернулся. Она знала — однажды их пути обязательно снова пересекутся. И она дождется.
…Но пока дожди не пришли в Тау-Ри, унося летнее тепло и принося тоску, напоминая, что именно осень забрала у неё жизнь уже тогда немолодого, но всё ещё горячо любимого супруга.
Сейчас же яркий свет Исы, периодически скрываемой редкими, похожими на пух облачками, не давал унывать — особенно когда светило обмывало своими лучами долину Илевейи, в которой располагался город Илерен.
Вид, открывшийся на долину теперь, был умопомрачительно красив — резкие холодные тени очерчивали скалы, делая их графичными, словно бы нарисованными акварелью и тушью, а лёгкая дымка, скрадывавшая эту резкость, придавала пейзажу какой-то нереальный, фантастический оттенок.
Как жаль, что это лишь мгновенье.
Как жаль, что ни красками, ни словами его не передать.
Но Адэн уже давно привыкла с легким сердцем отпускать такие моменты, сохраняя их в своих сердце и памяти — всё же она была шесс'ен, и не было в Пятимирье народа, более них любивших и воспевавших красоту.
Адэн печально улыбнулась.
Она помнила ещё то время, когда была для всех дае Тиори, или просто идо Тиори — тогда её родовое имя ещё о чем-то говорило в первую очередь, тогда она ещё не была Магистром, а личное имя её ещё не стало одним из запретных — тех самых, которые были как титул, которые не нуждались в уточнении.
Помнила времена, когда она была всего лишь седьмой принцессой севера, которая решила посвятить свою жизнь учению Творцов и воспитанию новых поколений сайши.
Ради этого она, уходя под враждебные небеса чужого мира, отреклась от всех прав на трон тогда как никогда могущественной и влиятельной Умэ-Цаали. Отпустили её родители и братья с сёстрами с легким сердцем — Адэн была бесплодна и претендовавших на власть потомков с её стороны не предвиделось. Минус один претендент, минус один наследник, добровольно отказавшийся от притязаний на престол — им же лучше.
Всё же свою семью, особенно королевскую, проще любить на расстоянии.
Она и любила.
Искренне.
По крайней мере — старалась.
Правда…
И сердце у неё за эту семью правда болело — когда три оставшихся королевских дома рухнувшей империи: Тиори, Шисэ и Эзаши, отчаянно боролись с последствиями Прорыва, впервые за века забыв обиды и объединив усилия.
Но Печать Бездны треснула и из Разлома хлынули искаженные, погубленные Убийцей Светил души в мир живых — искажая уже зверей и людей, порождая устойчивых к свету Шесс'Вод'е чудовищ, под натиском которых гибли тысячи ни в чем не повинных мирных жителей… И те преображались, разгневанные своей несправедливой смертью, тем, что тот, кто должен был стать их защитником стал их убийцей.
Произошла самая страшная со времён Гибели Светил катастрофа.
Под властью Императора Карры Талэ находилось множество могущественных кланов сайши, и все они были преданы ему, отравлены Мраком, его пагубным учением. Но в каждом клане нашлись здравомыслящие шесс'ен, увидевшие, куда их вёл Владыка. Саалона Риши возглавил отступников и отрёкся от Императора, всех своих титулов и земель, чтобы покинуть осквернённый край и уйти туда, где ещё помнили и ценили древние заветы.
Мятежников не приняло ни одно королевство, и тогда, обозлившись, они, полтысячи сайши, отправились вслед за символом своего народа.
Драконы почувствовали неладное гораздо раньше шесс'ен и людей. Ещё при Ниффе Третьем, прадеде Императора Карры, за почти век до Прорыва, они покинули мир золотых небес, перебравшись на Леду. И с их Исходом Талэ стало нечем удерживать Север, тут же объявивший о своей независимости и в короткой, но кровопролитной войне доказавший её.
…В надежде найти рядом с символом своего народа пристанище, отступники, на деле оказавшиеся последними Верными, отправились на Вольные Острова.
Но жившие здесь люди, своими слезами и кровью отвоевавшие некогда эти земли и собственную свободу,
