И вечный бой... - Альфред Ван Вогт

Человек-ягуар сказал подавленным тоном:

— Хочешь, чтоб тебя снова одурачили?

— Что ты имеешь в виду? — удивленно спросил Модьун.

— Ты же не собираешься выполнить такое обещание, данное самым большим сукиным детям, которые когда-либо жили?

— Обещание есть обещание, — сказал Модьун. Затем он сказал возбужденно:

— Эй!

Они схватили его.

— Ты никуда не пойдешь, — зарычал Руузб.

Они потащили его назад к спасательной шлюпке, прежде чем Модьун ясно понял их намерение.

— Смотрите, друзья, — предупредил он тогда, — я должен буду использовать против вас свой метод воздействия, если вы не остановитесь.

— Хорошо, — вызывающе сказал Дуулдн. — Если ты сможешь сделать это против нас, своих единственных друзей, тогда приступай.

— Но мое обещание, — неуверенно начал Модьун.

Дуулдн прервал его.

— Помнишь, ты когда-то спросил меня, что я делал до этой экспедиции? А я не хотел говорить.

Модьун помнил. Но это казалось не относящимся к делу.

— Ну? — спросил он.

— Хорошо, — сказал Дуулдн. — Я был охранником в госпитале для душевнобольных.

Больше он ничего не говорил.

Четверо людей-животных продолжали крепко держать Модьуна. Они вели его, подталкивали его сопротивляющееся тело, не обращая внимания на его протесты, подзадоривая его, чтобы он подавил их своей системой воздействия

— и это было единственное, что он не мог заставить себя сделать. Они подвели его прямо к стулу у пульта управления и посадили; и держали его там, пока он неохотно манипулировал приборами. И, наконец, они полетели назад к большому кораблю, который ждал их на орбите на высоте свыше 23 000 миль.

Когда Модьун сделал это, он почувствовал возбуждение в системе восприятия… Сверхбыстрая часть его мозга определила чувство возбуждения как сравнительно безобидное.

«У меня разыгрывается воображение… Они в отчаянии, потому что видят, как я улетаю. Может, мне включить другую систему, которая будет реагировать, если мне будут как-то угрожать? Но посмотрим, что будет дальше».

Да.

Сразу начались галлюцинации: он снова был в приемной здания Зувгайта. В его правой руке была ручка и он склонился над книгой для записи посетителей. Как-то он понял значение происходившего. Восприятие его мозга, которому мешали, было сигналом, что все идет правильно.

Хорошо.

В воображении он, действительно, поставил подпись и даже начал выпрямляться, когда…

Модьун проснулся в темноте, вспомнил, что сказал Дуулдн, и понял: «Черт возьми! Мои друзья-животные обращаются со мной, как с ненормальным».

Его волновало то, что он видел, и во сне все шло правильно.

«Я был запрограммирован. Я результат расового усовершенствования». И до недавнего времени он никогда не использовал свой интеллект, чтобы перейти эти границы. Если это не сумасшествие, то что же?

Модьун лежал в полной темноте; но теперь, когда его глаза привыкли, он увидел, что он в своей каюте на борту большого земного корабля. Смутно он мог разглядеть фигуры двух существ, которые сидели на стульях рядом с кроватью. Через некоторое время он смог даже узнать, что эти двое были Руузб и Дуулдн. «Они охраняют меня». У него появилось теплое грустное чувство. Грустное потому, что он подозревал, что они чувствовали бы себя плохо, если бы последний мужчина и женщина сделали то, что должны были сделать: ушли из жизни.

Он подозревал, что эта мысль была внушена ему, когда Нунули много лет назад программировали человека. Но он понимал, что источник правдивой информации не имеет значения.

Внутри каждого мужчины есть тайная, ускользающая, упрямая бессмысленная умственно-эмоциональная жилка, которая делает его самым отвратительным созданием в галактике.

В давние времена, при малейшем удобном случае он полностью использовал преимущества любой случайности, чтобы подняться за счет других человеческих существ. Никакая политическая система не могла сдержать его. И не было предела его алчности.

Зувгайты правы. Человеческая раса должна исчезнуть.

С опозданием Модьуну пришло в голову, что инопланетяне, вероятно, внушили ему эту цель во время того головокружения, которое он испытал. Возникшее у него чувство, что все закончилось, было ошибочным. Внушенная иллюзия.

«Это была настоящая битва. Они победили, потом я победил. Теперь они нанесли сокрушительный удар, отомстив».

Обе расы никуда не годятся. Но, конечно, то, что делают с собой Зувгайты, его не касается. Поэтому он должен отменить то, что сделал с ними. Очевидно.

Из темноты раздался голос Руузба:

— Дуулдн, мне кажется, что наш друг проснулся.

— Уфф! — Человек-ягуар несколько минут выглядел смущенным. Потом он неуклюже поднялся на ноги.

Он собирается включить свет… Модьун непроизвольно напрягся. Когда зажегся свет, он моргнул и зажмурился.

— Да, правильно, он проснулся, — сказал Дуулдн. Оба человека-животных подошли к кровати и склонились над ним.

Руузб сказал мрачно:

— Мы воспринимали твои мысли. Судлил показала, как держать связь с твоим разумом, прежде чем уйти на танцы. Пропащая твоя душа!

— Почему пропащая? — Модьун говорил автоматически. — Какие танцы?

Человек-медведь не обратил внимания на его вопросы:

— Судлил сказала, что ты сам справишься с их гипнозом. Для нее сделать это означало бы посягнуть на твои тайны.

— Правильно, — согласился Модьун. Он думал. — А что вы скажете насчет того, что она соединила вас со мной, умники? Это тоже посягательство.

— Она считает, что это наше дело, — объяснил Дуулдн с удовлетворением. — И у нас нет угрызений совести. Согласен, Руузб?

— Согласен, — возбужденно ответил человек-медведь.

— Слушай, друг, — сказал Дуулдн, — ты должен принять решение. Либо убить нас — так установила Судлил, по нашей просьбе, — либо дать нам указание убрать последствия гипноза Зувгайта из твоей нервной системы. Готовься сражаться за свою жизнь.

Модьун сел на кровати и быстро оглядел полные решимости лица. Взволнованный тем, что он увидел, он сказал:

— Я должен буду активизировать свое восприятие, направив его против вас.

— Это убьет нас тем способом, который установила Судлил, — сказал Руузб.

Он немедленно ударил Модьуна большим кулаком в грудь. Удар оказался таким сильным, что у человека перехватило дыхание.

— Ради Бога, — с трудом произнес он. Он не мог закончить. В это мгновение Дуулдн нанес ему страшный удар в голову.

— Активизируй восприятие, чтобы избавиться от гипноза! — зарычал человек-ягуар.

— Послушайте, — пронзительно закричал Модьун, — это нечестно.

Кулак Руузба попал ему прямо в челюсть, и человек издал странный звук.

— Это несправедливо, — пробормотал Модьун.

— Их бессмертие, — Дуулдн остановился, чтобы нанести предательский удар в желудок. — Активизируй восприятие!

Модьун начал защищаться. Позже он был удивлен, обнаружив, что стоит на коленях у двери, а Руузб душит его и кричит:

— Активизируй восприятие, ублюдок!

Наконец, Модьун подумал несколько неопределенно, что внушение, действительно, может принимать разные формы. Такой метод очень убедительный.

Примерно через минуту после этого он лежал на полу, Дуулдн сидел верхом на его ногах, а Руузб коленями прижимал его бицепсы. Кулак человека-медведя был поднят и, казалось, что он намерен нанести сокрушительный удар в лицо Модьуна.

Это было слишком. Человек съежился.

— Не бейте меня! — сказал он. — Я сделаю все.

В уголке его мозга возникло удивление. Он думал о том, что Зувгайты, действительно, никогда не рассчитывали, что кого-то будет заботить, что случится с людьми.

Кулак, занесенный над ним, ослабел.

— Хорошо, активизируй восприятие.

Модьун сделал это, а потом вздохнул:

— Это все равно неправильно, но дело сделано.

Они подняли его на ноги. Обнимали его. Руузб чуть не плакал. Он обнял Модьуна.

— Парень, это самое трудное, что я когда-либо делал. Но теперь, — он остановился, — ты должен сделать еще одну вещь. Четыре миллиарда людей решили, что жизнь не стоит того, чтобы жить, так?

Модьун ждал. Он чувствовал, что ответ не нужен. И, действительно, человек-медведь продолжал:

— Поэтому ты, наверное, так думал, уходя в себя, и помогая гипнозу Зувгайта. Так?

Это была правда.

— Поэтому должны были действовать твои друзья, чтобы убедиться, что ничего не случится, — сказал человек-медведь. — Теперь, слушай. Ты хочешь, чтобы эта женщина забеременела в следующие несколько недель, а мы останемся здесь, чтобы видеть, что все сделано; или мы побьем тебя сильнее, чем в этот раз?

— Ннуу… — сказал Модьун с сомнением. — Я думаю, так будет правильно. Кроме того, она моя жена.

Модьун смеялся и плясал. Все люди-животные вокруг него весело плясали. Он был самый свободный из них. Всегда его двигательные центры имели сознательные ограничения, а теперь на некоторое время они исчезли. Ритмичная музыка звучала в его ушах и побуждала тело к движению. Результатом был быстрый, но удивительно изящный танец.