Обнаружение цели (СИ) - Миргородов В. В.

— Если вы сейчас скажите «мы тебя выпишем, но надо провести еще пару тестов» я разобью вам нос, — без злобы ответил ему я, мило улыбнувшись.

— Всё так, дорогая моя. Мы должны все тщательно проверить, прежде чем сможем тебя вы...

Смачный удар, с брызгами крови, отправляет врача в нокдаун. И пока стоящая рядом медсестра прибывает в состоянии «чоооО?!» высвистываю из кабинета прямо в чем был — скудных бинтах на талии.

— Саша! — процессия в коридоре преграждает мне путь, но я замечаю дыру у стен, образованную пустой тележкой, и ныряю в неё рыбкой.

Спина издает отвратный «хряк», тело — успешно прокатывается по металлу, килькой падая на пол с другого конца, и, пользуясь тем, что пусть ноги и заплетаются а руки успешно работают, устраиваю забег по щенячье — на руках! Даже какое-то маневрирование меж препятствий — людей! Что разинув рты пялятся на усеченную улитку, выходит.

Ножки! Харе фигней страдать! Работать! Солнце только встало! — приказываю конечностям, и наконец начинаю принимать вертикальное положение — и тут же падаю.

Какого фига!? — реву в мыслях, понимая, что встать вновь, что-то не выходит. Меня — что-то держит! Оглядываюсь, и вижу, длинный шлейф распустившегося бинта, на который наступил какой-то мужик. Хм, что-то не помню я его в этом коридоре. Из какой он палаты?... вышел. Зато, кажется, я где-то его раньше видел.

— Александра! Ты куда! Нельзя тебе еще так бегать!

— Не ушиблась хоть?

— Срочно на рентген! Только переломов нам тут не хватало... — обступили меня врачи, и поймавший меня мужчина куда-то исчез за их спинами.

— Папа! — воскликнул я восторженно, увидев отца в дверях палаты.

И пуская желтую жижу по трубочке в баночке, привязанной к своей ноге — чтоб пол не пачкал впредь! Кинулся к нему в объятья.

— А где мама? — взглянул обеспокоенно, отстраняясь, замечая дорожки свежих слез на его обветренных щеках.

Заглянул ему за спину, справа и с лева посмотрел, и в коридоре — нету. Не удивительно, но надо изобразить дитё.

— Пап? — протянул вопросительно, видя, как он уже конкретно плачет — Что с мамой?

Отец присел на колени, обнял меня до хруста моих нынче сильно ослабших костей, уткнувшись в мою грудь, тихо рыдая. Что!? Неужели... — возникла немного паническая мысль, что естественно отразилась на моём лице — нет, невозможно! От бати ею пахнет, и слишком сильно, чтобы списать это на остаточный запах! Не тот шлейф, что сохраняет в себе одежда, если её хорошо упаковать.

Она жива! Но... вместе с этим запахом, на бате отмечался «парфюм» лекарств, что бывает у людей, работающих в больнице при таблетках, или там лежащих, и что почувствовать могут даже самые простые люди.

Болеет! Она болеет! Опять!

— Пап...

Отец отпрянул, выпрямился, встав в полный рост, на ходу утирая слезы, будто их и не было вовсе. Сделал серьёзную моську, несмотря на травму лица ограничивающею эмоции, улыбнулся, и произнес почти будничным тоном:

— Не волнуйся, она в порядке!

— А... братик?

— Он тоже в порядке, но именно из-за него мамы тут и нет — готовятся к его появлению на свет.

Врет! Но сделал моську, будто поверил.

— Аа... а ты как пап? Как с работой? И вообще как...

— С работой? — переспросил он, а, видя что ему отвечать то как бы и не хочется, решил продолжить свой вопрос.

Но папка опередил, не стал ждать свеженькой подлянки, решив ответить дошераком:

— С работой нормаль! Но, может ты, всё же позволишь мне войти? Или так и будешь держать отца на пороге?

— Прошу! — сделал я приглашающий жест.

— Просторно... — оглядел отец хоромы, делая вид, что дико восторгается и впервые подобное видит.

Отвлечь пытается! Или... все же реально, заинтересован? Да, палата у меня большая! Можно и погордится!

— А то! ВИП-персона! Принцесса! — выпячил я грудь и задрал нос — Непонятно только с чего вдруг — сдулся, и сурово уставился на отца.

Отец — проигнорировал.

— А это что?

— Это? Книжки. Учебники вернее сказать — поднял я одну из книг со стопки — Принесли мне тут, чтоб школьную программу нагоняла.

Вообще-то на самом деле эти книжки тут для тестов, проверяют, как работают мои мозги. Не свихнулась ли девчонка, и способна ли решить хотя-бы дважды два. Тут ведь внизу стопки и математика за первый класс, и раскраска для дошколят с «весёлыми» буковками — они мне теперь долго будут снится в своём нелепом ужасе.

Ублюдки! Не могли что ли книжку попристойнее найти?! Чем эту «порнографию» для дошколят подсовывать почти что коматознику. Так и копыта склеить можно! Гады! Врачами-психологами еще себя зовущие! Надо почаще от них всех убегать! Вон, стоило мне сегодня только попытаться, так и отец сразу нашелся! А то «скоро», «скоро»...

— Ууу... какие сложные примеры!

— Ага. Тут много того, чего мы не проходили. Пап, слушай... а почему ты пришел ко мне только сейчас? Я скучала... — сказал я, и заметил, как отец сжал кулаки до побеления костяшек.

А лицо его, что уже разгладилось и обрело домашние, миролюбивые нотки, вдруг стало отображать лишь сталь и холод.

— Пап?

— Да, дочка. — улыбнулся он, совладав с нервами — Просто... были дела.

— Тебе ведь не сказали, да? — и по реакции сразу понял, что да — Я неделю уже тут кукую — и огляделся, выискивая камеры или жучки в кабинете.

Тут был один, но я его опробовал на зуб. Вроде как новых не прибавилось, но я и как ищейка жучков — пустая банка пива, что только сдать в металла приёмку за четверть от копейки.

— Пап, что было, до того как ты за мной пришел? — озадачил я его, и понял почти сразу — не скажет.

Придумает что-нибудь, ляпнет, соврет! Но не скажет! Оградит бедную дитятку от правды мира, встанет грудью, закроет собой... но не скажет.

— Да ничего не было, ты вообще о чем?

— Скажи ей, — донесся голос от двери, и я резко развернулся, уже готовясь к рывку с четким намереньем убить, наплевав на последствия.

У прохода обнаружился совершенно обыкновенный мужичок, стоящий в расслабленной позе, спиной навалившись на косяк. И когда он там оказался?! Почему я его не заметил!? Не прихода, ни шагов, ничего! Да от него же почти не пахнет ничем! Что за... мистер призрак! Невидимка! Не цепляемый глазу человек...

Он опасен! И реакция отца на голос — злоба, ненависть, замешанная на покорности, уважении и чувстве долга... какой-то адский букет чувств, что и непонятно кем для отца является этот человек — другом, или же врагом? И я его уже видел.

Давно! Очень давно! В милицейском тире. Стоял он там так же, в тенечке у стеночки. Не отсвечивая, и не привлекая внимание. Не откладываясь в памяти, и не имеющий отличительных примет.

На взгляд простого смертного, но не меня. И хрен я его второй раз забуду — узнаю где угодно и в гриме!

— Зарасти, — поздоровался я, видя что отец на него и смотреть то не желает — А вы кто?

— Друг твоего папы, — улыбнулся он, взглянув мельком на меня, и переключусь на отца — Скажи ей, ты не сможешь хранить тайны вечно, — и отец вновь сжал руки в кулаки, не желая смерятся с очевидным. — Как и ты моя дорогая — а вот это уже мне, и я оказался вынужден округлить глаза до блюдец.

Черт! Так вот что чувствует папаша!

— о... О чем вы? — состроил я святую невинность.

— Не прикидывайся дурочкой. Ты всего пару часов назад сломала человеку нос вовсе не детским ударом.

— с-с-Случайно вышло! — потупил я взгляд, типо «невиновата я-я!»

— Ага, случайно, пусть так. Но все же скажи, каковы приделы твоих навыков и регенерации?

Я взглянул на отца, что все так же сидит спиной к двери. На больно много себе позволяющего человека... и решил дать возможность им меж собою разобраться!

— Это у отца спрашивайте! Он меня лучше меня самой знает!

Батя чуть не подпрыгнул от такой подставы! И на его лице, мгновенно повернувшемся в мою сторону, так и читалось крупным шрифтом «чтооо?!».

— Николай? — как видно не понял шутки визитер, и в его голосе прорезался металл.