Экипаж. Команда - Андрей Константинов

Василий Петрович Нечаев славился своим «жегловским» отношением ко всякого рода служебной документации. Заприметив у кого-нибудь на столе оставленную без присмотра секретную бумажку, он закатывал такие скандалы, что на шум народ сбегался ажио из дежурки – мол, нельзя ли потише, из-за ваших воплей мы настроечку «грузчиков» услышать не можем. Все мог простить своим подчиненным Нечаев: утерю объекта, пьянство на работе, слабые показатели, но только не нарушение приказа два нуля седьмого, приказа в части работы с секретными документами. На уличенного в этом женевская «Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных, или унижающих достоинство видов обращения и наказания» не распространялась. Впрочем, однажды Нестерову удалось подловить на этом деле самого Нечаева. Как-то раз они вдвоем сидели у того в кабинете и гоняли чаи. В этот момент заглянул дежурный и сообщил, что комендант прислал сантехника и тот просит Нечаева зайти в туалет.

– Куда зайти? – ошалело переспросил тогда Василий Петрович.

– В туалет, – подтвердил дежурный. – Комендант говорит, что по всей лестнице полетела фановая система и что засорилось, скорее всего, у нас.

– Ну? И дальше?

– Вот он и просит, чтобы начальник пришел и посмотрел.

– На что посмотрел?

– Не знаю… На этот… На засор, наверное, – выдвинул предположение дежурный.

– Он что, полагает, что я в своей жизни не насмотрелся всякого говна?… Нет, ты прикинь, Александр Сергеич, до чего мы дожили: средь бела дня является сантехник и требует чтобы я бросил все дела и пошел разделить с ним эстетическое наслаждение – посмотреть на засор. Это не контора, а какой-то публичный дом. И я в нем дежурный священник… Ладно, я ему сейчас устрою такой засор!..

Нечаев и дежурный вышли. Нестеров усмехнулся, представив что сейчас шеф сотворит и с сантехником, и с комендантом, повернул голову и увидел, что свой сейф Василий Петрович оставил открытым. Тогда бригадир схватил со стола листок бумаги, быстро написал на нем четыре строчки, скотчем прикрепил листок к внутренней стороне дверцы сейфа и аккуратно прикрыл ее.

Вечером, собираясь домой, Нечаев подошел к сейфу, потянул за ручку и его взору открылась цитата из известного советского поэта-сатирика, которая гласила:

«Такую бдительность иные проявляют,Чтоб ни за что нигде не отвечать,А сами, между прочим, оставляютВ открытом сейфе круглую печать»…[53]

Нестеров подумал было оставить такой же стишок и на память майору Касторскому, но затем рассудил, что это будет не совсем вежливо. В конце концов, человек его приютил, оказал услугу (хотя и наверняка небесплатную), обеспечил оргтехникой. Бог-то с ним: штабной человек, что с него возьмешь? Как говорится, не нами уставлено, не нами и переставится. Интересно другое: под каким таким соусом штабист затребовал себе архивные дела? Нестеров немного поразмышлял над возможными вариантами, но, так и не придумав убедительной версии, махнул рукой, уселся за стол и погрузился в чтение.

На работу с делами, в общей сложности, ушло около часа. Нестеров бегло пролистал их, пометил для себя наиболее интересные страницы и, воспользовавшись советом майора, отксерокопировал. Стопка бумаг получилась достаточно увесистой. Зажав ее под мышкой, он вышел из кабинета, захлопнул дверь и, убедившись, что та закрылась, по длинному коридору направился к лестнице. В этот момент в противоположном конце коридора показалась фигура… Нечаева. Сердце Александра Сергеевича затрепетало, как у юного прогульщика, который, прогуливаясь по школе во время урока, случайно натолкнулся на строгого завуча. Благо совсем рядом находился мужской туалет – туда-то Нестеров и ломанулся. Прислушался (а вдруг начальник идет именно сюда?), и тут его неожиданно окликнули по имени. Это был вчерашний «карманный» опер Вадим, который курил, сидя на подоконнике у раскрытого по случаю жары окна.

– Привет, какими судьбами?

– Да так, приехал кой-какие бумаги забрать, – уклончиво ответил Нестеров, подсаживаясь. – Ну, как вы вчера? Удалось кого-нибудь зацепить?

– Да как вы уехали, как раз такой клев пошел, только подсекай. Прикинь, взяли с кроссовками пацана, который за два дня до этого у той же самой тетки опять-таки пару кроссовок увел. Она его опознала. Я пацана спрашиваю: а те, позапозавчерашние, уже сносились, что ли? А он мне на полном серьезе: размер не подошел. Что ж ты, говорю я ему, враг рода человеческого, одну и ту же женщину огорчаешь? Мало ли мест на Апрашке, где кроссовками торгуют? А он: я, мол, специально все обошел и посмотрел – такой модели больше ни у кого нет. В общем, как моя бабушка говорит, голова с пивной котел, а ума ни ложки.

– Мы вчера снимок Яши со связями сделали. Пригодилось вам?

– Да, за снимок спасибо. Засветился там один очень интересный человечек, похоже, это через него Яша барахлишко сбывает.

– Вы, кстати, пузырь за адрес обещали поставить, – напомнил Нестеров.

– Ах да, про адрес… Очень я сегодня смеялся, когда про Яшу и такси читал, – хохотнул Вадим.

– В смысле? – насторожился бригадир.

– Да это старый Яшин приемчик. Он только у нас таким макаром человек пять кинул. Въезжает во двор. Хлопает дверью. Дверь хлопала?

– Вроде хлопала.

– Ну вот. Хлопает дверью, а сам обратно бегом в машину и ложится на заднее сиденье. Такси разворачивается, уезжает. Полная видимость, что клиент доставлен по назначению. Вернее, полная иллюзия видимости. Так что, в принципе, у квартир с первой по пятьдесят вторую вы могли ждать Яшу до скончания века. Или пока он в этот двор очередного мента не затянет.

Довольный произведенным на Нестерова эффектом, Вадим рассмеялся, а затем, желая немного успокоить расстроенного «грузчика», примирительно сказал:

– Да ладно, Александр Сергеич, не переживай… Зато вы в кабаке классно все сделали. А пузырь мы с тобой и так можем раскатать. У нас, если хочешь знать, на прошлой неделе у одного паренька еще почище прокол случился. Подумаешь – Яшу маханули, а тут человек реально на такие бабки влетел. Короче: поручил ему отец продать свою 99-ю. Тот дал объявление в газете, телефон оставил. Через пару дней звонит ему мужик, так, мол, и так, хочу купить вашу машину, и цена, и все остальное устраивают, как бы мне завтра на нее посмотреть? Ну наш и говорит: приезжай да смотри сколько душе угодно. А мужик ему: ох, вы меня извините, я работаю дознавателем, завтра весь день на дежурстве, не могли бы сами подъехать к зданию Кировского РУВД, часикам к двум, у меня как раз обед будет. Наш довольный, что своему собрату-менту машина достанется, взял отгул, приехал, ждет. В два часа с главного входа действительно выходит старлей, в форме, все дела, и начинает смотреть машину. Попросил документы, наш ему их из бардачка достал, старлей внимательно поизучал, вернул, и тот их обратно в бардачок сунул. Потом этот упырь говорит, можно я кружок вокруг памятника Кирова сделаю, послушаю, как она идет? Наш уши развесил, а чего, говорит, давай, сделай кружок. Старлей в машину сел, на площадь вышел и оттуда по газам и на Стачек. А наш все еще не врубается – стоит, ждет. Пять минут стоит, десять стоит. Потом подходит к старшине, который неподалеку в своем «козле» сидит, скучает, и спрашивает: а это старлей из какого собственно отдела? А старшина ему: дык, не нашенский это! Я, говорит, нашенских всех знаю, а «этого кота первый раз вижу». Наш тут ксиву вытаскивает, в морду ему тычет, давай, браток, выручай, ломанемся, может, догоним еще. А тот ему спокойненько так: не, говорит, не догоним. Почему? Дык, бензин у меня кончился, не видишь, что ли – потому и загораю. Подожди, через час напарник подъедет, тогда и погоняем… Вот такая история, Сергеич, а ты там за какого-то Яшу переживаешь.

– И что, так и не нашли тачку?

– Да ну, какое там. Его отец, кстати, до сих пор не в курсе. Парень сказать боится, опасается, как бы инфаркт не приключился… Ну так чего, насчет пузыря, сбегать?

– Нет, Вадик, спасибо. Давай как-нибудь в другой раз. Мне уже бежать пора.

– Ну тогда счастливо.

Нестеров вышел на улицу, позвонил Лямке, и уже через пятнадцать минут зеленая «лягушка» подобрала бригадира возле музея Суворова.

Ближе всех жил Козырев, поэтому поехали к нему на Лиговку. Паша провел мужиков в свою комнату и первым делом бросился убирать основательно захламленный стол. Нестеров, который был в гостях у Павла впервые, по-хозяйски осмотрелся и пришел к выводу, что комната очень даже ничего – жить можно. Бригадир уселся на диван, машинально взял в руки лежавшую на нем книжку, прочитал название: С. Сватиков «Русский политический сыск за границей». Присвистнул, наугад открыл, зачитал вслух:

«…Вознаграждение сотрудника находится в прямой зависимости от ценности даваемых им сведений и положения, занимаемого им в организации…»