Киллер - Элмор Леонард

– Видно, ты закрывал бар.

– Мы едва успели с последним заказом. Я вкалывал с самого утра и закончил совсем недавно. Поужинал на буксире, было довольно вкусно.

– Почему ты не позвонил?

– Я забыл номер, а оператор не смог мне помочь, потому что его нет в справочнике.

– Я звонила в сухо док, когда ты не пришел домой. В любом случае ты не работал там целый день.

– Старший смены знал, где я. – Уэйн улыбнулся. – Вот, оказывается, почему ты смотришь букой… Я покажу тебе свой комбинезон, и ты сразу поймешь, что я не гонялся за юбками. Знаешь, где я был? На буксире «Кертис Мор». Мы пригнали несколько барж из Уэстлейка, связав их вместе. На рассвете они отчаливают, часа эдак через четыре. Я помогал ремонтировать этот буксир.

– Твоя новая жизнь… – вздохнула Кармен.

– Знаешь, я смотрю на это шире. Работая там, я общаюсь с парнями, которые провели на реке всю жизнь и не могут даже думать о чем-то другом.

– Возможно, это все, что они видели в своей жизни.

– Я считаю, река – это образ жизни, это не просто река, а те места, где они побывали… Знаешь, они рассказывают об этом так, будто гоняют на автомобиле по скоростной трассе.

– Знай они, что такое работать верхолазом, монтажником…

– Зачем им это знать? – прервал ее Уэйн. – Они испытывают то же самое, что и я, понимая, что приносят пользу. Это же не работа, которая обрыдла, когда приходишь домой, ставишь гамбургеры в гриль, сидишь и думаешь: «Проклятье, завтра снова на работу».

– Когда это ты ставил гамбургеры в гриль?

– Ты же понимаешь, о чем я.

– Не совсем.

– Я о том, что главное в жизни – понимать, что ты делаешь дело…

– Как сегодня, к примеру…

– Да. Соединяешь буксирные тросы, подготавливаешь буксирное судно… – Он помолчал, потом спросил: – А что ты делала сегодня?

Наконец, вспомнил и про нее! Кармен кинула на мужа благодарный взгляд.

– Ты первый рассказывай.

– Ну, сегодня утром я был в сухо доке, ждали несколько барж на буксире. Они пришли из Берлингтона, что в штате Айова. Баржи с бункерами, груженные зерном, которое и по сей день выращивают в Новом Орлеане. А это, заметь, в штате Луизиана. А у них, кроме этого, еще восемь барж с углем, которые нужно оставить в Кейро, что в штате Иллинойс, по тысяче тонн угля на каждой. Задержись они в Кейро, не успеют вовремя в Новый Орлеан… Ты слушаешь?

– Тысяча тонн угля на каждой…

– Как ты? Ты выглядишь усталой.

– Еще бы! Я заснула перед тем, как ты пришел.

– А что ты делала?

– Лежала, пыталась уснуть… Думала.

– Ты хочешь отсюда уехать, да?

– Как только ты будешь готов.

– Знаешь, какое место мне нахваливали? Сент-Луис. Тысяча миль к северу отсюда. И еще Берлингтон, где они загружаются зерном, миль на двести дальше. Короче, им нужно вовремя попасть в Новый Орлеан, так что они оставляют восемь барж с углем здесь для «Роберта Нелли». Это судно, на котором я работал. Оно теперь отремонтировано. С помощью «Кертиса Мора» мы прогнали от каменоломен до Уэстлейка восемь барж со щебенкой. Сгружаем уголь в Кейро и гоним щебенку для строительных работ в Луизиану…

Уэйн сделал паузу, и Кармен поняла, что он еще не закончил.

– И что дальше? – спросила она.

– Они поинтересовались, не хочу ли я прошвырнуться с ними за компанию.

– А ты хочешь?

– Вообще-то старший не против. В любой момент я могу вернуться, поймав буксир, идущий на север.

– Так говорят речники?

– Как?

– Поймать буксир?

– Всяко говорят… Меня не будет всего пару дней.

– Почему бы тебе не поехать?

– Я думаю об этом.

– Но если они уходят сегодня утром…

– Часа через четыре.

– Тогда тебе лучше немного поспать.

– Может быть, мне лечь с тобой. А то если я уеду…

– Мы занимались любовью минувшей ночью, – напомнила Кармен. – Ты что, забыл?

– Это было позавчера, после того как ты запустила в меня банкой с пивом. Ладно, могу и подождать, если ты не хочешь.

Поцеловав ее, он погасил свет, лег на свою кровать и пробормотал в темноту:

– Мы могли бы каждый раз делать пометку в календаре и вести учет. Как когда-то твоя мамаша…

Она лежала, прислушиваясь к его сопению. Лег и мгновенно заснул. Устал, конечно…

Она могла бы сказать ему, что пометки в календаре – остроумно и смешно. Но он бы этого не понял, так как она, по его мнению, воспринимает все всерьез. А может быть, просто слишком чувствительная. Чувствительная… Он в этом сомневался. Когда раньше на работе у нее случались неприятности, она боялась сказать ему об этом. Разберись с этим сама или забудь, только не хнычь и не жалуйся! Обычно он так говорит. Теперь вот Феррис увивается вокруг нее, лапает… Сказал, что еще вернется, мол, парень он терпеливый, и в один прекрасный день они познакомятся поближе… Что делать? Если она пожалуется на него Уэйну, тот изметелит Ферриса и вляпается в неприятности – за рукоприкладство в отношении офицера федеральной службы. А возможно, муж скажет, что это все ее фантазии. С какой стати этот парень станет обхаживать женщину на десять лет его старше? На семь… Ладно, на семь. Видный парень, он запросто может найти себе молоденькую, даже если и полный придурок. А разве было бы лучше, будь он поумней? Может, все-таки рассказать обо всем Уэйну? А если Уэйн решит, что это проблема, которую необходимо решать немедленно, а не откладывать на потом? Тогда он опоздает на свой буксир… А она, возможно, и в самом деле чересчур чувствительная!

Когда-то отец рассказал Уэйну про пометки в календаре всякий раз, когда они с матерью занимались любовью. Хотя мать никогда об этом не упоминала. Отец поведал, что все годы брака они пользовались естественным методом предохранения, основанном на женском цикле. Это что-то около недели в месяц безопасного секса. Мать всю семейную жизнь отцу исковеркала. К примеру, когда они бывали в гостях, а ей вдруг захотелось домой, она шептала ему на ухо: «Или прямо сейчас домой, или ты ничего не получишь». И однажды отец решил, что с него хватит. У него был запор, он сидел в туалете, тужился, а она требовала «сексуальных отношений». Так она называла редкие минуты физической близости. На следующее утро он ушел из дома, а потом они развелись. Уэйн спросил, занимались ли они в ту их последнюю ночь любовью? Отец ответил: «А почему нет?» Возможно, это и в самом деле смешно…

– Господи, я опоздал! – воскликнул Уэйн, вскочив с кровати.

– Эти часы спешат, – сказала Кармен. Она стояла в халате и смотрела на него. – Кофе готов. Что тебе еще, сандвич?

– Почему ты меня не разбудила?

– Дважды пыталась. Я подумала, если он хочет ехать, встанет. Если не хочет, будет спать. Разве я не права?

Минут через десять он был уже на кухне с чистым комбинезоном через плечо. Кармен сидела за столиком с кофе и тостом, глядя через окно во двор сквозь пелену дождя.

– Не могу найти ключи от пикапа. И новые перчатки, которые я купил, тоже.

– Перчатки на холодильнике.

– Помню точно, что не оставлял ключи в пикапе, да и дверь я открывал сам! – Он стоял на кухне, озираясь по сторонам. – Бот ведь незадача! Понятия не имею, где они.

– Я сделала тебе сандвич с мясом. Сядь, выпей кофе.

– Нет, мне надо бежать. Слушай, я возьму твой «олдсмобиль». Не возражаешь?

– Ты припарковался на дорожке за ним?

– Я смогу объехать пикап. Плевать я хотел на эти газоны.

– А если мне нужно будет куда-то поехать?

– Слушай, ключи где-то здесь, ты всегда все находишь. – Он подошел к столу, взял сандвич, откусил кусок и поцеловал Кармен. – Я позвоню, когда мы прибудем в Кейро. Где-то сразу после полудня.

– Мне бы хотелось знать поточнее.

Уэйн вышел из кухни и сразу же вернулся обрат – но:

– Ключи от «олдсмобиля» у тебя?

Кармен была уверена, что Феррис непременно сегодня заявится. Она решила, что, как только увидит его кремовый «плимут», подкатывающий к их дому, немедленно позвонит в полицию. 555-6621… Она запомнила номер. Или выбежит через черный вход и спрячется в лесу. Только сначала нужно найти ключи Уэйна и позвонить матери. С нее хватит. Она отсюда уедет, позвонит матери из супермаркета или откуда-нибудь еще, только сначала найдет эти проклятые ключи. Но сосредоточиться на том, где они могут быть, у нее не получалось, потому что она то и дело бегала на кухню и выглядывала в окно. Наконец она решила позвонить матери.

Сев за столик, набрала номер, откашлялась и стала ждать. Она слушала длинные гудки и нервничала. Ну давай же, отвечай, где ты там? С этого места ей было видно окно в гостиной и панорама за ним: дальний конец улицы с нежилыми домами, где редко проезжали машины, дорога прямо перед их домом и деревья вдали. Длинные гудки продолжались. Ну что такое, в самом деле? Она вздрогнула, когда мать наконец ответила:

– Кто это?

– Ма? Это я.

– Где ты?

– Там же, где и раньше. Я позвонила не вовремя?

– Я лежала на полу, задрав ноги на стул. Только так я чувствую хоть какое-то облегчение, если лежу совершенно неподвижно.