Я выбираю тебя - Лиз Филдинг

— Он в курсе, что он — избранный?

— Мы… давно решили, что когда-нибудь поженимся.

— Когда ты вырастешь.

— В каком смысле? — вскинулась она.

— Салли, по возрасту он тебе в отцы годится; может быть, поэтому он разговаривает с тобой, как с ребенком?

— Наверное, тебе кажется, что во всех мужчинах я ищу отца. Может быть… Зато Грейм не из тех, кто поцелует и сбежит.

— Судя по всему, с ним вы не продвинулись дальше поцелуев. И он отпустил тебя со мной, даже не попытавшись мне помешать.

— Он не знал… — Салли не договорила. Конечно, знал! Когда Грейм неожиданно объявился вчера вечером, от нее и Александера буквально било током. Даже Джейн смутилась — настолько все было очевидным. И, хотя большой чуткостью Грейм не отличается, он не дурак. Если бы рядом с Греймом ее охватывала хоть часть того жара, какой она испытывает рядом с Александером, они бы уже давно переспали… Позавчера она откровенно намекала на постель, но Грейм сделал вид, что ничего не понял.

— Ты прав, — призналась она. — Он подходит мне во всем, кроме одного. Между нами нет притяжения, нет алхимии. Нет пузырьков шампанского. — Кажется, Грейм собирается взять ее в жены, но не мог заставить себя сделать предложение. Перешагнуть черту, которую сам провел, когда она еще была выпускницей, а он — ее наставником. А теперь уже поздно. — Как только я тебя увидела… — Она задумалась. Как передать словами то, что она почувствовала? — Ты когда-нибудь пробовал шипучие леденцы?

— Которые как будто взрываются на языке?

— Ну да… вот что я почувствовала, когда увидела тебя. Как будто такой леденец взорвался у меня под кожей.

Глава 13

Мороженое похоже на роман — недолгое сладкое облегчение, которое повышает настроение.

Едва последние слова слетели с ее губ, Салли поняла, что полностью раскрылась. Она уверяла Александера, что нашла свой идеал, распланировала свою жизнь, но, охваченная первобытной страстью, атавистической потребностью, которая никогда не доводила до добра, она все ему выложила.

Он по-прежнему гладил ее по щеке и пытливо заглядывал ей в глаза.

— Салли, я не подхожу на роль идеала.

— Знаю. — Она лежала на траве и смотрела в небо, которое постепенно окрашивалось в розовые тона. — Ты не соответствуешь идеалу ни по одному пункту. Через несколько дней ты уедешь… Правда, это я знала с самого начала. В семнадцать лет я надела на себя смирительную рубашку, а теперь благодаря тебе я свободна.

— Твои слова возлагают на меня огромную ответственность.

— Нет! — Она слепо потянулась к нему. Он не должен так думать! Ни за что! — Александер, я не Риа. Тебе не придется опекать меня. — Она перекатилась на бок. — Клянусь, я никогда не позову тебя с другого конца света, чтобы ты меня спасал. Ты и так уже спас меня! — Как же он красив — весь золотистый, оперся на локоть, на лбу морщинка… Она потянулась ее разгладить. — С моих плеч как будто упал огромный груз, и мне так легко, что кружится голова…

Он схватил ее за руку:

— Учти, я не нарочно. Вчера я пытался уйти.

— Знаю. Мы оба как одержимые… Надо радоваться тому, что есть. — Неожиданно она рассмеялась.

— Что смешного?

— Ничего… Моя мать любила повторять одно и то же: радуйся тому, что есть. Лови момент. Наслаждайся жизнью. И сейчас…

— Что ты чувствуешь?

— Радость… Я рада, что у нее были вот такие моменты. — Она прижалась к нему, легко поцеловала его в губы. — Спасибо! — Решив, что слишком давит на него, она сменила тему: — Надеюсь, ты наелся? Остатки пиццы доедят собаки.

— И отлично. — Он ответил на ее поцелуй; на сей раз он не спешил. — Я потом что-нибудь приготовлю.

— Потом… — Теперь это станет ее новым любимым словом… — Что будем делать?

— Я переоденусь, — он встал, рывком поднимая ее с земли, — и мы поведем несносных созданий на прогулку.

— Переоденешься?

— Я не в таком виде вышел из дому. У меня джинсы в машине.

К тому времени, как она собрала остатки пиццы, кое-что уложила в дорожную сумку, Александер уже ждал ее на кухне. На нем были мягкие джинсы, облегающие длинные крепкие ноги, — Салли окинула их собственническим взглядом. На черной футболке ни одной дыры… Правда, о последнем теперь можно только пожалеть.

Он закинул ее сумку в багажник, и они зашагали к лугу. Салли спросила:

— Когда ты едешь в отцовской машине, ты ощущаешь, что стал ближе к нему?

— Это невозможно.

— Тогда почему ты оставил себе его машину?

— Ты, наверное, шутишь. Это классика. Очень ценная вещь.

Может быть…

— Наверное, страховка для семнадцатилетнего парня стоила целое состояние.

— Я не мог получить страховку до двадцати одного года, — сказал он. — Но не забывай, отец собирался ездить на ней сам до тех пор, пока мне не стукнет лет пятьдесят. Женившись повторно, он вынужден был переделать завещание; наверное, наследство стало просто ответом на подсказку поверенного, как лучше избавиться от имущества.

— А яхта? Он и ее тебе оставил? — Поняв, что задала бестактный вопрос, Салли поспешно продолжала: — Как и остальные игрушки…

Он громко расхохотался, снимая напряжение.

— Нет. Яхта была новенькая, поэтому ее получила вдова.

Они шли по берегу реки. Вечерело; первые летучие мыши вылетели на охоту. Они говорили и не могли наговориться. Салли ужасалась, слушая о самых страшных его приключениях; чтобы утешиться, она прижалась к нему, боясь за него. С чем только ему ни пришлось столкнуться! Дикие звери, насекомые, ядовитые растения и партизаны, которые девять месяцев продержали его в заложниках…

Чтобы отвлечь ее, он попросил рассказать «длинную сказку о «Роузи» и сестрах Эймери», о том, как все начиналось. О ее планах насчет «Радужной радости». О чем она хотела рассказать Грейму?

Был один из тех идеальных вечеров, о которых он любил вспоминать, сидя по уши в грязном болоте. И дело не в сексе, хотя секс стал для него откровением. Салли отдавалась целиком, без остатка… как и он. Он не помнил, когда в последний раз был таким открытым, таким доверчивым…

Он не строил иллюзий. Вряд ли Салли станет ждать его полгода, год… сколько потребуется. Он не имеет права просить, чтобы она ждала. Он хотел, чтобы она вела жизнь, которую она заслуживает, с человеком, который ей подходит. Но на пару ближайших недель она принадлежит ему.

Когда они вернулись, все уже были дома. Бэзил и Лалли как будто не удивились, когда увидели их вместе; не удивились и узнав, что они поедут в Уэльс искать Риа. Бэзил спросил, как прошел прием в «Крэнбрук-Парке». Бабушка пожала ему руку и улыбнулась. Джели, младшая сестра Салли, вначале держалась отчужденно, но, увидев, что собаки его приняли, сменила гнев на милость.