Полведра студёной крови - Артем Мичурин

Ну вот, теперь меня от соликамца не отличить, будто тут и родился, – я поднял с земли воняющую по́том шапку-ушанку и пристроил на голову для полноты образа.

Когда бородатый нищеброд в потасканном тулупе перешагнул порог питейного заведения с ебанутым в местном духе названием «Salvatore’s Bar», никто даже глазом не повёл.

Беглое изучение немногочисленных посетителей желаемого результата не принесло, и я решил обратиться к сведущему человеку.

Уж не знаю, как так выходит, но самые сведущие люди в любом городе, какой ни возьми, всегда находятся за барной стойкой. Иногда мне кажется, что они и народ-то поят не ради барышей, а исключительно с целью сбора информации. Откровенно говоря, я их побаиваюсь. Вот стоишь перед таким кабацким оракулом и чуешь, как он тебя срисовывает. Вроде и смотрит в сторону, своими делами занят, а всё сечёт, паскуда, всё запоминает.

– Что налить? – бросил через плечо упитанный мужик в фартуке поверх красной рубахи с закатанными рукавами, протирающий бокал.

– Э-э… – замялся я, стараясь не выходить из образа. – Для сугреву чего-нибудь, подешевше.

– Это можно. – Мужик снял с полки литровую бутыль с намалёванной на этикетке белой клячей и плеснул в возникшую, как по волшебству, рюмку.

Я поднёс желтоватое пойло к носу – пахнет самогоном и чем-то ещё. Дубом, что ли? Лишь бы не травануться. Опрокинул залпом рюмку – а вроде и ничего, даже неплохо.

– Повтори.

Гранёная тара вновь наполнилась чуть маслянистой жидкостью.

– А что-то тихо у вас сегодня, – занюхнул я рукавом, опорожнив вторую рюмку.

– Так не время ещё.

– Даже завсегдатаев нет.

– Это которых?

– Лёхи-Москвы, к примеру.

– На хую я видал таких завсегдатаев, – буркнул бармен, помрачнев. – Больше ему не наливаю.

– Отчего так?

– Да мне и одного погрома хватило.

– Вон оно что… А казался смирным.

– Полбара разнёс, мудак. Клиентов хороших искалечил. Парня моего поломал, – указал он кивком в сторону дебиловатого вышибалы с правой рукой на перевязи. – Ещё раз сунется – пристрелю.

– Н-да… – причмокнул я, лучась сочувствием. – И где ж теперь этот дебошир столуется?

– В «Серебряной лихорадке» его видели. Там теперь байки травит. До следующего погрома. А зачем он тебе?

– Да про Москву спросить хотел. Больно уж любопытно.

Я выложил на стойку монету и, распрощавшись, отправился по новому адресу.

«Серебряная лихорадка» расположилась на втором этаже полуразрушенного супермаркета. Внизу, после того как вынесли витрины и всё содержимое в самые первые послевоенные дни, остался только бетон да стальные балки. А вот наверху стало очень даже уютно. Не знаю, что тут было раньше, но не удивлюсь, если этот же самый кабак. Здесь, недалеко от барной стойки, я и нашёл Ткача. Да, это был он. Поистаскавшийся, с опухшей, заросшей щетиной мордой, но всё с тем же цепким прищуром серых глаз, затуманенных, однако, местным бухлом. Это вкупе с обновлённым гардеробом дало мне фору. Ткач сидел вполоборота, держа в одной руке железную кружку, а в другой – початую бутылку «Джонни Уокер». Именно так называлось местное пойло. Весьма странно. Так же, как странно видеть бармена в дурацкой широкополой шляпе и слышать блеяние двух потасканных блондинок, считающих, что они поют… По-английски? Как-то раз я слышал запись американских музыкантов со странным названием «Металлика», которую Фома прокручивал на невесть где и за сколько купленном проигрывателе виниловых пластинок. Звучит… странно. Мало похоже на здешний кабацкий диалект, но на русский и мордовский похоже ещё меньше.

Я подошёл к столу Ткача и сел напротив.

– Угости дядю выпивкой, любезный.

– Мужик, какого хера тебе… – начал было он, но осёкся. – Кол?! – Ткач смотрел на меня, как на выбравшегося из могилы покойника. А ведь, наверное, я так и выглядел.

– Тщ-щ-щ. Сейчас ствол моего пистолета смотрит аккурат тебе промеж ног. А мой указательный палец после перенесённой болезни сводит судорогой, стоит мало-мальски понервничать.

– Дерьмо, – ощерился Ткач после затяжной паузы. – Сколько ты заплатил березниковской гопоте, чтобы «умереть»?

– За это платил ты. А мне услуги оказывают безвозмездно – сила обаяния.

– Выпьешь? – приподнял он бутылку, и мой палец на спусковом крючке в самом деле едва не свело.

– Воздержусь.

– А я выпью, – плеснул он в опустевшую кружку. – За мечту. Не чокаясь.

– Давай-ка пересядем в уголок. Разговор, чую, будет долгим.

– Мне и здесь неплохо.

– Какое из яиц тебе нужно меньше? – взвёл я курок «АПБ». – Пошёл в угол!

– Ладно-ладно. Какой ты вспыльчивый стал после смерти. – Ткач пьяно хохотнул и, взяв с соседнего стула шмотки, проковылял в заданном направлении. – Ну, – уронил он тело на скамью и привалился спиной к стене, – чего дальше?

– Рассказывай.

– Что?

– Всё. Цель твоего появления в этих краях, результат твоей вылазки в горы, что там возле этого Камня?

– Не знаю, как начать.

– Начни с того места, когда ты в Москве свалил от нас с Сиплым. А нет, лучше с того, где ты придумал хуету про центнер герыча.

– Хуетуне хуету, а ты повёлся. – Ткач налил себе полную кружку, осушил её залпом и, глядя на кривляющихся певичек, продолжил: – Я должен был добыть для Святых список всех довоенных хранилищ, в которых вроде как должно быть немерено продуктов, оружия, амуниции и даже исправной техники. Да, список из того самого бомбоубежища. Но мы не сошлись в цене. Эти суки потратили целое состояние на информацию о нём, а мне предложили жалкую подачку.

– Но ты всё равно согласился.

– Да. Согласился поработать на себя. Одно большое дело. Последнее дело. И на покой, в новую счастливую жизнь…

– Список у тебя?

– Списка нет. Почти все бумаги испортила вода. Остались только координаты Камня.

– С этого места подробнее.

– Была карта и коды доступа. Цифры здесь, – Ткач постучал указательным пальцем себе по лбу, – а карту я запомнить не смог.

– Топографический кретинизм?

– Типа того. Она, как я понимаю, у тебя?

– Да, и тоже в голове. Так что мы нужны друг другу живыми, если ты, конечно, не сделал копию. А ты её не сделал.

– Сделал, но она размокла, когда я в Каму упал.

– Не везет тебе с водой. И ты всё равно пошёл, без карты?

– А ты бы не пошёл? Не пошёл бы? – Ткач подался вперёд. – Я на это поставил всё, что у меня было. Распустил отряд, профукал все накопления, мосты сжёг. Я же не знал, что… А, не важно.

– Не знал что? Мне всё важно. Продолжай.

– Это… бредово звучит. Не поверишь.