Новая Зона. Тоннельная крыса - Татьяна Бурносова

Снифф, Солидол и Гном, конечно же, сразу повелись на термин «спецотдел». И не прогадали. Хотя как сказать – Солидол погиб примерно через полгода, зачищая старое бомбоубежище. Да-да, спецотдел занимался не только метрополитеном, но и фактически всем, что находилось в Питере под землей. И даже иногда тем, что находилось под водой…

Особенно непривычно было узнавать, что городские легенды и страшилки о подземных монстрах, оказывается, во многом правдивы. А во многом недоговаривают, потому что реальность выглядела значительно хуже. Коллектор с грудой обгрызенных бомжовских скелетов поверг его в шок, а первая встреча с кислотными тараканами оставила неизгладимые впечатления, в том числе на коже.

Но здесь было хуже.

Любая мутировавшая тварь из питерской подземки при всей своей мерзости принадлежала его, капитана Сниферова, миру. Порождения Зоны к нему никаким боком не относились, даже те, кто еще недавно был обыкновенным человеком. Как вон тот мертвогрыз, беспомощно копошащийся под упавшим деревом.

Рассказы Вадима, конечно, Снифф слышал не раз, многому удивлялся, чего-то даже пугался, но полагал, что у них примерно одинаковая работа. Теперь он так не думал, а ведь столкнулся-то, по сути, с ерундой. Собаки, покойники, эта невидимая лабуда, которая раздавила теплоходик… Аномалии. Синие крупинки, от которых все еще зудели опухшие руки. Блин, да один телевизор чего стоил, хотя ничего особо жуткого не вытворял, просто сам по себе включился…

Капитан вздохнул и посмотрел на чернеющие на фоне лунного неба верхушки деревьев, слегка качающиеся на ветру. Вот зачем он полез заниматься не своим делом? Сейчас сидел бы у залива, пил пиво. Поисками Вадима занимались бы те, кому положено такими вещами заниматься…

А сны?

Что бы он делал со снами?

– У-ы-ы-ы! – подтвердил с берега мертвогрыз. Добить его надо будет утром, что ли, подумал Снифф. Проявить гуманизм. Сам же не вылезет, а братва не поможет. Интересно, а они друг друга едят?

– У-ы-ы… – снова печально взвыл покойник.

– Да помолчи ты, – сердито буркнул капитан. – Без тебя тошно.

И закутался в плед, потому что от реки поднималась сырая прохлада. Где-то неподалеку заквакала лягушка, к ней присоединилась вторая. Прямо как на даче ночью… Поди ж ты, и лягушки выжили, приспособились как-то. Или то не лягушки, а мутанты? Жабы-убийцы. Снифф улыбнулся.

«Позвонить», что ли, священнику? Ремешок под рукой, купание ему вряд ли повредило… Нет, не надо. Что он скажет? «Я снова в заднице, батюшка, помогите»? Самому, самому выбираться, тем паче ничего шибко страшного не случилось. Только утра дождаться…

Сон пришел неожиданно, хотя он собирался вот так и просидеть, бодрствуя – на случай, если вдруг вернется невидимый топтун или же полезет на борт другая напасть. И почти сразу Снифф очутился все в том же подвале. И все тот же человек в маске из красноватого сплава бормотал, словно уговаривая:

– …Мы в милостивой власти твоей. Помилуй… согрешения вольные и невольные и наставь… сохрани нас под кровом твоим святым от тех, кто приходит… очисти от всякой скверны и облегчи… одна сторона, что создал ты… соединиться с тобой навсегда, когда придет Срок… Срок… Срок…

Обрывки горячечного шепота неожиданно перекрылись четко оформленными словами:

– Выручай, братан. Я не знаю, получилось ли у меня, слышишь ли ты, но другого выхода нет. Это я, Вадим. Выручай, братан. Мне очень мало осталось. Срок. Скоро придет Срок…

И опять вокруг завертелись серые стены, вспыхнули ослепительно лампы, трубы и кабели сплелись в ирреальный клубок. Снифф хотел проснуться, но не мог: он летел по подземным проходам, заваленным почему-то костями, проваливался в бездонные колодцы, захлебывался в густой черной воде. И где-то в глубине головы отдавалось, словно удары метронома:

– Срок! Срок! Срок! СРОК! СРОК!! СРОК!!!

Когда Снифф открыл глаза, было почти светло. Он отбросил в сторону плед, чувствуя себя куда более разбитым, чем перед тем, как уснул. Кофе бы сейчас, и не какой-нибудь пыли растворимой, а настоящего, молотого, сваренного в турке… на песке желательно… Но вместо этого капитан хлебнул водички из бутылки и сжевал завалявшуюся в кармане фруктовую карамельку. Гигиена, блин, типа зубы почистил.

– Ы-ы-а-а! – напомнил о себе мертвогрыз на берегу. Наверное, доброго утра пожелал.

– Погоди, – сказал ему капитан, – сейчас соберусь и прикончу тебя по дороге. Ночь ждал, еще минут двадцать погоды не сделают.

Еще раз проверил, ничего ли важного не забыл. Повертел в руках Квазимордину тетрадку, упакованную в пакет. Вода ей ничего не сделала. Выбросить пожалел, сунул зачем-то во внутренний карман куртки.

Чтобы не мочить ботинки и штаны, Снифф спустился с борта теплохода голым по пояс. Снизу. В самом глубоком месте оказалось по колено, и через несколько шагов он уже одевался, стараясь, чтобы в обувь не попал песок. На берегу неподалеку квасились лепешки, оставшиеся от незадачливых покойников, растоптанных ночным гостем. Одна едва заметно шевелилась и подергивалась.

Когда капитан подошел к придавленному деревом мертвогрызу, тот попытался освободиться, но не смог, хотя и вырыл в песке изрядную яму. Это был толстый мужик в зеленой форме заправщика с бензоколонки. Он косился на Сниффа, щелкал зубами и урчал.

– Патрон на тебя тратить не стану, уж извини, – сказал Снифф, поднял обломанный сук потолще и обрушил на голову покойника. Тот замер только после третьего удара. Капитан ополоснул забрызганный мозгами ботинок в реке и пошел по берегу в сторону предприятия имени Хруничева, в очередной раз понимая, насколько его затея – идиотская.

Но возвращаться было поздно.

25

Утреннее прощание с Еленой Григорьевной было весьма трогательным. Старушка обняла и поцеловала всех членов отряда, пыталась всучить «на дорожку» пару трехлитровых банок с соленьями (еле отговорили) и напоминала, чтобы не дурили и никого за ней не присылали, «а вот если будете мимо проходить, то непременно жду в гости!».

Черный кот Петька получил свою порцию поглаживаний и почесываний за ухом, но тем не менее относился к пришельцам настороженно. Видимо, отвык от нормальных людей. Упырь его понимал, и не только из-за схожей масти.

Елена Григорьевна клятвенно пообещала, что в магазин будет выходить лишь при самой крайней необходимости, каковая если и наступит, то не скоро.

Когда они перебирались через Можайку между раскуроченными вчера «слоном» машинами, Упырь оглянулся на дом старушки и неожиданно почувствовал себя одиноким и несчастным.

Похоже, остальные ощущали нечто подобное.

– Интересно, а сколько таких бабушек по всей Москве живет… И не только бабушек, – задумчиво произнес Михайловский, то ли действительно сопереживая, то ли прикидывая, а не снять ли фильм и на эту тему. Зритель обрыдается.

– Кого-то не успели вывезти, кто-то сам не захотел, – неожиданно поддержал разговор Эдуард. – Когда вернемся, надо поднять этот вопрос. Люди все же. Это негуманно. Правда, Оскар Никитович? Я подготовлю ваше обращение к Государственной Думе, они не смогут не прислушаться к мнению деятеля культуры такого уровня!

– Подумаем, потом подумаем…

– Давайте заканчивать вот с этим «когда вернемся», – нервно сказал Упырь, косясь на раздавленную ногой «слона» медицинскую «Волгу». – Суеверие, конечно, но слишком уж часто я стал это слышать. Планов понастроили… Вон Игорь, который оператор, тоже, наверное, планы строил. Уже мысленно гонорар с премиями тратил.

– Больше не буду, – затряс головой референт.

– То-то же.

Утренний воздух покинутого города был прохладен и свеж. Длиннющая «китайская стена» многоэтажки отбрасывала тень на сквер, по которому они двинулись, форсировав Можайское шоссе. Сквер слегка зарос, причем кое-где обыденные березки и клены были опутаны неприятного вида бурыми лианами, с которых свисало перепутанное мочало.

Впереди виднелась почти пустая парковочная площадка, посередине которой дико выделялся ярко-оранжевый «Хаммер» с аэрографией в виде летящих винтовых истребителей. Кто-то старался, украшал этот огромный и никчемный в общем-то автомобиль. Чтобы он теперь тут поржавел и сгнил, если только особо глупый мародер или брат-сталкер сдуру не заведет и не попытается уехать.

Передвижение по Зоне на колесном транспорте Упырь не одобрял. Были мастера, катались, но до добра это чаще всего не доводило. Технику Зона не любит. Пешочком, на своих двоих – а где и на четырех – вот это правильно.

Бармаглот приотстал, рассматривая что-то на деревце у дорожки.

– Что там у тебя? – окликнул его Упырь.

– Воробей, – отозвался Бармаглот.

– А что ты на него уставился?

– Во-первых, ты давно воробья в Зоне видел? А во-вторых, у него зубы.