Иллюзии Доктора Фаустино - Хуан Валера

– Я и не думаю поклоняться дьяволу, – отвечал доктор, несколько задетый меткостью, с которой Респетилья поражал цель. – Ясклоняюсь перед неизбежностью. Если ты это называешь дьяволом, пусть так: я поклоняюсь дьяволу.

– Кому же нужна такая жизнь, какую вы ведете?

– А как я могу жить иначе? Куда бы я ни ездил, всюду я чувствовал себя унизительно, не имея ни гроша в кармане. Чем я могу заняться, если я ни на что не годен? Потому-то я и живу в Вильябермехе. А здесь – какая же может быть другая жизнь?

– Можно и здесь жить иначе. Зачем вы хотите ехать в Мадрид? Затем, чтобы людей повидать. Так людей и здесь полно – и ехать никуда не надо. Разве здесь не такие же люди, как в Мадриде? Люди везде одинаковые.

– Ну что ты мелешь! Где эти люди? С кем я могу водиться?

– Да со всеми. Есть тут один дом – вам было бы там весело, верьте мне.

– Где это?

– У господина нотариуса.

– Его дочери терпеть меня не могут.

– Это потому, что вы у них не бываете. Вот они и обижаются.

– Ты-то откуда знаешь?

– Откуда? Да они сами мне сказали. Я часто разговариваю с барышнями и с Хасинтикой, вдовой лесничего. Она всегда при них; и в церковь с ними ходит, и в гости, и на прогулки; младшая дочка, Рамонсита, – добрая душа и делает все так, как захочет старшая сестра, Росита. Скоро она выдаст младшую замуж за сына аптекаря, Он учится на доктора и скоро кончит. У Роситы нет жениха, и замуж она не собирается, хотя ей уже перевалило за двадцать пять. А чего ей? Богатая, делает что хочет, сама себе хозяйка, всем распоряжается, командует – и все ее слушаются: и сестра, и отец, и вообще все.

– Она, пожалуй, и мною захочет командовать?

– Тут как раз наоборот: чтобы вы ею командовали, как я понимаю.

– Респетилья, – сказал тогда дон Фаустино, – Ты и есть дьявол, дьявол-искуситель. Ну, подумай, как не глупости ты мне предлагаешь. С какой стати я вдруг пойду к Росите? Чего доброго, она подумает, что я пришел просить ее руки, чтобы заполучить приданое, и она сделает мне от ворот поворот, как это сделала Констансия.

– Уж я-то знаю Роситу: ничего такого она не подумает. Она не собирается за вас замуж, так что ей и отказывать не придется.

– Чего же она хочет?

– Просто поболтать и посмеяться. Ей тут и поговорить не с кем. Один-единственный жених есть, да и тот числится за младшей, Росита книжек прочитала уйму, разных историй, и вообще она что надо. Она была бы рада-радехонька поговорить с вами просто так, без всякой задней мысли. Хасинтика мне рассказывала, что Росита считает, что только вы и можете ее понять, а все остальные в Вильябермехе люди неотесанные и ровно ничего не смыслят. Хасинтика говорит, что когда она гуляет здесь на праздниках, то все думают, что она из Севильи, или из Гранады, или даже из самого Мадрида. Никто не думает, что она из Вильябермехи. Так она ладно одета, такая умница и на язык остра.

– Ты хочешь уверить меня, что Росита – сокровище?

– Сокровище и есть, чистое золото, без подделки. И чего только она не знает! Какая умница! Даже отец ее слушается. А нотариус и сам кое-что понимает. Правду говорю. Возьмите хотя бы Эльвириту. Это дочка секретаря управы, вдова капитана, – так и она слушается Роситу. Росита к ней не подлизывается, а командует ею, как будто та у нее в служанках.

– Ты рассказываешь чудеса про Роситу, – сказал доктор.

– Она расчудесная девушка. Верно говорю.

– Скажи мне, – продолжал дон Фаустино, – нотариус проводит вечера вместе с дочерьми?

– Редко. Днем нотариус в присутствии, а по вечерам возится со своими голубями. В компании бывают только сын аптекаря – это жених Рамонситы, да еще Хасинтика. Может быть, зайдете к ним? Пойдемте сегодня вечером.

Доктор сначала хотел отговориться, но ему было так тоскливо, а доводы Респетильи насчет затворничества и служения дьяволу были так убедительны, что он решил оставить службу дьяволу и отправиться на поиски приключений, рискуя даже закиснуть в Вильябермехе.

XV

Компания из трех дуэтов

Респетилья, не мешкая, сообщил Росите, что его господин сегодня же вечером пожалует к ним в дом. Для нее это была чрезвычайно приятная новость.

Росите было двадцать пять лет, но она оставалась незамужней, ибо ей никак не удавалось подыскать человека, которого она могла бы подчинить своей воле; девушка завела в доме деспотическую форму правления и осуществляла власть с такой бесконтрольностью и свободой, словно это была королева, не ограниченная конституцией. Она не знала, что такое скука, ибо при ее деятельном характере и энергии скучать было некогда, но и удовольствий она получала не много. Она наблюдала жизнь как бы со стороны. Ей казалось, что на сцене жизни разыгрывается какая-то глупая драма с малоинтересными исполнителями.

Девушка была великолепно сложена: не высока и не мала ростом, не толста и не худощава. У нее была довольно смуглая кожа, гладкая и нежная; на щеках постоянно горел румянец, рот был немного великоват, губы несколько пухлые, но зато прекрасного кораллового цвета; когда она улыбалась, а это случалось часто, обнажались чистые розовые десны и два ряда ровных, ослепительно-белых зубов. Над верхней губой рос нежный темный пушок; волосы тоже были темные. Две родинки – одна на левой щеке, другая на подбородке – очень шли ей, оживляя лицо, как оживляют гладкий цветущий луг задорные кустики бамбука. У нее был невысокий прямой лоб, как у Венеры Милосской, прекрасно вылепленный, хотя и чуть толстоватый нос, не редкие и не слишком густые красиво очерченные брови и прелестные, загибающиеся в виде арок, ресницы. Все ее существо выражало причудливую смесь лукавства, высокомерия, властности, веселья, нежности и страстности. Жгучие черные глаза, порой томные и грустные, но чаще всего живые, вспыхивающие словно молнии, освещали ее подвижное лицо.

Другая дочь нотариуса, Рамонсита, была беленькая, мушек не имела, ростом превосходила Роситу, считалась красавицей, но и за половину своей жизни не выразила той смены настроений, которую Росита выражала за одну минуту. Один вид Роситы сулил вам и ад и рай. Рамонсита сулила только преддверие рая.

Хотя у Роситы было искушение принарядиться по случаю прихода доктора, но из гордости она не сделала этого и ждала гостя в обычном своем наряде: перкалевое платье, шелковый платок на шее; она не переменила даже розы в волосах, вколотые еще утром и уже несколько поблекшие. Она проделала только то, что обычно делала перед встречей гостей: почистила зубы, о которых очень заботилась, тщательно вымыла руки. Росита и вообще была чистюля, а за руками следила особенно, ибо целый день возилась с ключами от кладовых и чуланов, считала денежные поступления, отсчитывала деньги для уплаты рабочим. Надо сказать, что ни руки, ни лицо Роситы не поддавались пагубному воздействию домашних работ, солнца и воздуха в поле и на скотном дворе, возни в чуланах и кладовых, Роситу никак нельзя было назвать кисейной барышней, она была красавицей, сотворенной из бронзы.

Доктор сдержал слово и в начале десятого, сопровождаемый Респетильей, явился в дом нотариуса. Общество составляли Росита, Рамонсита, наперсница и компаньонка Хасинтика и будущий врач, сын аптекаря.

Минут десять продолжался общий разговор, но постепенно он стал затухать, так как дон Херонимо, сын аптекаря, проявил желание уединиться с Рамонситой, а Респетилья затягивал дуэт с Хасинтикой, вдовой лесничего.

Желание разбиться на пары стало всеобщим, захватив Роситу и доктора. Всего четверть часа пробыл доктор в маленьком зальце, освещенном масляной лампой, а общество уже распалось на группы. В одном углу уединились Рамонсита с доном Херонимо и о чем-то шептались, в другом – Респетилья с Хасинтикой и, наконец, в третьем – Росита с доном Фаустино: они разговаривали так задушевно и доверительно, будто общались всю жизнь.

– Ничего не поделаешь, дон Фаустино, – говорила Росита, – у каждого своя судьба. Конечно, Вильябермеха – это коровий хлев. Согласна. Но где еще можно так хорошо прожить на скромные доходы? Если три-четыре года подряд у вас будут хорошие урожаи, можно и с долгами расплатиться и себе кое-что оставить. Когда вы расплатитесь с долгами и восстановите кредит, то при вашем имени и огромных знаниях можно стать и депутатом. Кандидатуру поддержала бы не только Вильябермеха, но и другие округа. Здесь всем заправляет мой отец, а точнее говоря, я. При благоприятных условиях можно было бы заполучить в вашу пользу все голоса. Тогда можно и в Мадрид ехать. А пока суд да дело, занимайтесь наукой, пишите, размышляйте, набирайтесь знаний и не будьте таким букой. Нельзя бесконечно натягивать тетиву. Душе нужна разрядка. Приходите к нам поболтать. Будем друзьями. Я, конечно, не ученая и могу разговаривать только о самых обыкновенных вещах, но я тоже кое в чем разбираюсь и могу дать вам полезные советы. Характер у меня веселый, думаю, вам со мной будет не скучно, Я постараюсь разогнать меланхолию и развлечь вас хотя бы на деревенский лад.