Кораблекрушение «Джонатана» - Жюль Верн

Последним опоздавшим не повезло и с земельными участками. Напрасно исколесили они весь остров — все хорошие земли были уже заняты.

Через шесть недель после отплытия рассыльного судна из лагеря ушли почти все эмигранты, способные владеть лопатой и киркой. Теперь в поселении насчитывался всего восемьдесят один житель. Люди эти, в силу прежних занятий, не могли приспособиться к нынешним условиям, и многие из них вынуждены были влачить жалкое существование.

Все они (за исключением Паттерсона да еще десятка крестьян, задержавшихся в лагере из-за болезни) были горожанами. Среди них находились Джон Рам, Боваль, семья Родсов, Дорик, Фриц Гросс, Лонг и Блэкер, семья Черони, пять моряков — Кеннеди, повар Сердей, боцман и двое юнг, — а также сорок три рабочих или причислявших себя к таковым, упорно отказывавшиеся от крестьянского труда. И, наконец, Кау-джер и оба индейца — Хальг и Кароли.

Три друга продолжали жить на левом берегу реки, у устья которой, в глубине бухты, укрытая от морских бурь, стояла на якоре «Уэл-Киедж». Ничто не изменилось в их жизни, разве только то, что из простой индейской хижины, плохо защищавшей от непогоды, они перебрались в настоящий, деревянный дом. Теперь, когда Кау-джера уже не волновал вопрос об отъезде с острова, ему хотелось устроиться как-то поудобнее.

Итак, Кау-джер решил больше не возвращаться на остров Исла-Нуэва. Раз эта земля свободна, он останется здесь до конца своих дней. Такое решение, полностью отвечавшее желаниям Хальга, привело юношу в полный восторг. Что же касается Кароли, то он, как всегда, беспрекословно подчинился своему другу, хотя на новом месте его заработки лоцмана значительно сократились.

Но Кау-джер учел это обстоятельство. На острове Осте вполне можно было прожить охотой и рыбной ловлей. А если бы этот источник существования оказался недостаточным, не исключались и другие возможности. Во всяком случае, Кау-джер, не желая никому быть обязанным, категорически отказался от предназначенной ему доли продуктов, но взял себе сборный дом.

Теперь, когда эмигранты разбрелись по всему острову, многие дома пустовали. Один из них перенесли по частям на левый берег и за несколько дней отстроили заново.

Когда дом был готов, Кароли и Хальг отправились на остров Исла-Нуэва и через три недели привезли оттуда все имущество. На обратном пути они встретили судно, нуждавшееся в лоцмане. Проводка несколько задержала индейцев, но зато они обеспечили себя продуктами и порохом на всю зиму.

Затем жизнь вошла в обычную колею. Кароли и Хальг ловили рыбу и добывали соль, необходимую для консервирования мяса и рыбы, а Кау-джер охотился.

При этом он исходил остров вдоль и поперек, побывал почти у всех колонистов и убедился, что с самого начала они оказались в разном положении. Зависело ли это от врожденного мужества, от предприимчивости, от случайной удачи или от работоспособности переселенцев, трудно было сказать. Так или иначе, уже теперь четко определились достижения одних и неудачи других.

У четырех семейств, первыми приступивших к работе, дела процветали. Это объяснялось, видимо, тем, что за это время они успели приобрести нужный опыт. Лесопильня Ривьеров работала полным ходом, и пиленого леса накопилось столько, что хватило бы на загрузку двух-трех больших кораблей.

Жермен Ривьер встретил Кау-джера очень сердечно, расспросил о событиях в лагере и пожалел, что не участвовал в выборах правительства колонии. Интересно, какую же организацию приняло большинство? Кого избрали губернатором?

К своему разочарованию, Ривьер узнал, что никаких событий, кроме упомянутых, не произошло. Просто эмигранты постепенно рассеялись по всему острову, даже не позаботившись об организации управления колонии. Но еще больше поразило Жермена Ривьера то, что его собеседник, к которому он испытывал глубочайшее уважение, казалось, одобрял их беспечность.

Колонист показал Кау-джеру штабеля досок, высившиеся вдоль берега:

— А мой лес? Если нет государственной организации, кому же я смогу сбывать его?

— Этим займется тот, кому это будет выгодно. Но я не беспокоюсь за вас. Убежден, что вы и сами сумеете сбыть свой лес.

— Каждый хочет получить вознаграждение за свой труд, — ответил Ривьер, — и если на острове Осте мне не повезет, я уеду. Поищу такие края, где легче заработать на жизнь. Добраться туда я сумею, как вы сказали, сам. И другие уедут вместе со мною. А у кого не хватит сил, тем останется только протянуть ноги.

— Оказывается, вы честолюбивы, господин Ривьер!

— Да уж иначе я не стал бы так лезть из кожи! — ответил Ривьер.

— А вообще стоит ли лезть из кожи?

— Еще бы. Если бы люди работали вполсилы, земля и поныне оставалась бы такой же, какой была в самом начале своего возникновения, и прогресс был бы пустым словом.

— Прогресс! — с горечью усмехнулся Кау-джер. — Он совершается в пользу очень немногих…

— Самых разумных и энергичных.

— В ущерб большинству людей.

— Людей ленивых и слабовольных. Эти всегда гибнут в борьбе за существование. При разумной власти они хотя и будут бедствовать, но все же сохранят жизнь, а предоставленные самим себе умрут голодной смертью.

— Для того чтобы выжить, нужно не так уж много!

— Хм… Особенно много нужно людям слабым, больным или неприспособленным. Этим всегда нужна власть. Если не будет законов, которые в конечном счете всегда необходимы, беднягам придется переносить тиранию более сильных личностей.

Кау-джер с сомнением покачал головой.

Соседи Ривьеров произвели на Кау-джера такое же благоприятное впечатление. Джимелли и Ивановы засеяли несколько гектаров рожью и пшеницей. Уже зазеленели молодые ростки, обещавшие обильный урожай. Правда, у Гордонов дела обстояли похуже. Их обширные, тщательно огороженные пастбища были почти пусты. Но колонисты надеялись, что скоро поголовье скота увеличится и они получат вдоволь молока и мяса.

В свободное от охоты и рыбной ловли время Кау-джер, Кароли и Хальг обрабатывали маленький огородик возле их дома. Таким образом они полностью обеспечили себя пищей и ни от кого не зависели.

Семья Черони, также переселившаяся в один из опустевших домов, начала понемногу оправляться от перенесенных волнений. Черони наконец перестал пить по той простой причине, что на всей территории острова больше не осталось ни капли спиртного. Но от последних пьянок здоровье Лазара сильно пошатнулось. Теперь он целыми днями неподвижно сидел перед домом и грелся на солнышке, уныло уставившись в землю. У него непрерывно дрожали руки.