29 отравленных принцев - Татьяна Степанова

— Привет, завтракать будешь? — спросила Катя. — Я еще не успела собраться.

Он посмотрел на часы. Командирским или того хуже — инспекторским взглядом.

— Времени достаточно. А что у тебя на завтрак?

— Овсянка, сэр, — ответила Катя ядовито. Колосов ненавидел овсянку. Но стоически ел. Катя, в конце концов, сжалилась и сделала яичницу-глазунью.

В машине на заднем сиденье Катя обнаружила большой букет красных георгинов. Гордость не позволила сразу протянуть к ним хищную руку с возгласом: «Какие миленькие! Это мне?» Машина тронулась, а Колосов так ничего и не сказал ей насчет цветов. Катя разозлилась.

— Куда же это мы все-таки едем? — спросила она.

— На похороны, — ответил Никита, — сегодня в Пироговском хоронят Елену Воробьеву.

— И ты пригласил меня в субботу, в выходной день, на похороны?

— Катя, я не хотел тебя вчера раньше времени беспокоить. Мероприятие грустное, малоприятное, понимаю. Но мне нужно на нем побывать, самому посмотреть.

— Можно было, как всегда, послать кого-то из твоих сделать оперативную съемку.

— Да сделаем, не волнуйся… Она, эта самая Воробьева из семьи попа, понимаешь? А работала в ресторане. И сам хочу посмотреть на… Ну, в общем, кто будет на этих похоронах, что за люди, что за семья?

— А георгины, значит, на могилу? — спросила Катя, отодвигаясь от букета в хрустящем целлофане. — А я для чего тебе потребовалась?

— Я хочу, чтобы и ты составила свое мнение об этой семье.

— Не понимаю, отчего тебя так интересует эта семья. Ну и что с того, что Воробьева — дочь священника? Сама-то она не монашка!

— Зато у нее старший брат в монахи постригся — ответил Никита, — но я не только об их семье с тобой хотел посоветоваться. Я хочу твои соображения послушать по поводу фактов, которыми мы располагаем.

— Мы располагаем пока только двумя убийствами, — ответила Катя. — И следи, ради бога, за дорогой, а то ты так едешь, что нам уже дважды гаишники свистели… За эти дни что мы установили по убийству Воробьевой? Только то, что она получила тот же самый яд, что и Студнев. Получила его в соке, который мог быть как куплен ею в ближайшем магазине, так и принесен из ресторана. Фактически это мало что проясняет. Если она принесла коробку сока из ресторана, то это означает, что операция со шприцем была проделана убийцей непосредственно в «Аль-Магрибе». Если же она купила сок в магазине, то впрыснуть раствор таллиума сульфата в коробку мог тот, кто приходил к ней на квартиру. Сок она пила на завтрак в начале восьмого утра — это установлено экспертизой. Значит, эта коробка .с соком попала к ней в холодильник гораздо раньше.

— Мне покоя не дает, что убили именно ее. Официантку, — сказал Никита. — Ну, положим, для убийства Студнева у кого-то и были причины. Но официантка! С точки зрения простой логики, а ты знаешь, что я больше всего ей доверяю, кому из тех, кого мы проверяем по убийству Студнева, могла помешать Воробьева? Почему ее убили? Причем обставили все такими сложностями, предосторожностями — шприц с ядом, клей, смытые мылом отпечатки?

— С точки зрения простой логики на все твое «почему» есть ответы, — сказала Катя. — Почему такой способ отравления выбрали — так он же удобен, Никита. В этой операции ничего сложного как раз и нет, управиться за две минуты можно — проколол коробку, мазнул «Моментом», смыл под краном — все. А насчет самого убийства… Ты когда допрашивав Воробьеву? Утром в среду. Сказала она тебе что-нибудь существенное?

— Нет, пустая была беседа, малополезная.

— Пустая… Это ты один знал. А кое-кто мог предположить, что… Яд в сок впрыснули фактически через несколько часов после вашей с ней «пустой» беседы. Возможно, кто-то очень боялся ее показаний, Никита.

— Каких показания?

— Ну, мало ли каких? Официантки народ умный, наблюдательный. Она же работала в тот вечер, когда отравили Студнева.

— А в среду она как раз утром и не должна была работать. Но зачем-то в приехала в ресторан, — сказал Колосов, — мне сказала — якобы мобильник забыла, но это была явная ложь, я еще тогда почувствовал. А Потехина — хозяйка, — кажется, недовольна была ее появлением. Мне так показалось, возможно, она не хотела, чтобы я допрашивала Воробьеву?

— Возможно, — сказала Катя, — все у нас возможно. А скажи… Симонов Серафим в то утро был в ресторане?

— Был. Причем хороший уже, теплый. Потом он, правда, куда-то делся, я толком даже и не понял — куда, я ведь и с ним тоже хотел поговорить.

— А Воробьева после вашей с ней беседы из ресторана тоже уехала?

— Да, уехала. Она мне сказала, что в среду работает вечером. С шести.

— С шести и до каких? — уточнила Катя.

— До половины второго ночи, ресторан в два закрывается.

— Так поздно? А как же она домой потом добралась, вы установили?

— У них в ресторане договор на аренду частного такси. Таксист развозит персонал вечерней смены по домам. Он отвез домой и Воробьеву. А на следующее утро она приехала к половине десятого, потому что работала в дневную. А потом в пятницу и в субботу у нее должны были быть выходные.

— Только она ими уже не воспользовалась, — сказала Катя, — не успела. Смотри, что же у нас получается? В два ночи она приезжает домой, в семь уже встает, выпивает стакан сока на завтрак, едет снова на работу и начале второго умирает. По крайней мере мы хоть знаем теперь, где она находилась утром в среду, вечером в среду и . утром в четверг. А вот что она делала днем в среду после вашей с ней беседы, когда уехала из ресторана, где была, с кем встречалась? Кто к ней приходил? Кому принадлежит тот странный медальон с гильзой от «Макарова»? Ты во сколько точно в тот день ресторан покинул?

— Где-то в районе часа дня, — сказал Никита, — тебе, значит, кажется, что ее могли убрать потому, что она что-то знала или видела и могла рассказать нам?

— Очень уж быстро произошло новое убийство в этом «Аль-Магрибе». А у тебя есть другая версия?

— Ну, пожалуй, что и нет. Меня знаешь что сейчас больше всего интересует? — Колосов помолчал. — Механизм убийства официантки мы хоть и с трудом, но выяснили. А вот как дали яд Студневу? То, что оба эти отравления связаны, — факт. Но что мы знаем по первой жертве? Отравление произошло во время ужина. Что конкретно ел Студнев, мы не знаем. Знаем лишь в общих чертах, что происходило в зале ресторана: Потехина, Аврора, Симонов, Студнев, Мохов и подружка твоя Берг сидели за одним общим столом. Мне тут схему маленькую набросали, кто где сидел…

— Студнев, конечно, сидел рядом с Авророй,-сказала Катя, — я это и без твоей схемы знаю.

— Да, точно. Они все сидели за одним столом. Примерно шагах в десяти от них…

— Ты как в лесу прямо расстояние меряешь — компасом не пользовался?

— Перестань насмешничать… В общем, тут же в зале печь-гриль, там работали оба повара — Сайко и Поляков. Готовили мясо на углях, на открытом огне на глазах клиентов. Стол обслуживали в свободные минуты в основном. Каждый подавал то блюдо, которое готовил. Из зала за все время ужина не отлучались. А вот Воробьева отлучалась. Она же официантка: то принести надо, это подать. Мне, правда, она сказала, что тоже из зала не выходила. Но это профессиональное заблуждение. Ты же сама видела, как она работает.

— Да, когда она нас с Анфисой обслуживала, она не все время была в зале, — сказала Катя, — уходила, потом появлялась € сервировочным столом, с заказом.

— Вот именно! Так было и на том ужине. А теперь давай пофантазируем. Это нас пока ни к чему не обязывает — просто сочинение на вольную тему. Шестеро гостей сидят за столом, два повара работают в зале у них на глазах. Официантка курсирует между залом и кухней. Кому из этих девяти фигурантов легче и незаметнее с точки зрения простейшей логики положить в порционное блюдо, предназначенное для Студнева, яд? Конечно, той, кто не всегда маячит на глазах. Официантке.

— Ну, это только исходя из простейшей, одноклеточной логики, — заметила Катя, — и это совершенно вольная, ничем пока не подкрепленная гипотеза. Скажи, ну зачем Воробьевой убивать Студнева? Какие могут быть между ними счеты? И потом, где она могла достать таллиум сульфат? А ты что же… вот из-за этого так и семьей ее заинтересовался?

— Возможно, и поэтому. В рамки логики то, что я тебе изложил, вписывается. Не вписывается лишь то, что дочь священника могла стать хладнокровной отравительницей.

— Но яд в тарелку Студнева легко мог положить любой из сидящих с ним за столом! — возразила Катя. — Ну ты же бывал на вечеринках, банкетах — там такой шум-гам всегда, тосты произносят, пьют, кто-то говорит, его перебивают… В такой неразберихе кто-то мог просто сделать вид, что посолил блюдо, и все. И никто ничего не заметил бы. А если бы и увидел, не запомнил. Ты что, следишь в нашей столовой, кто и как себе отбивную перчит? И повара это могли сделать. Не забывай — были использованы какие-то специи, чтобы привкус отбить. Так что с Воробьевой не надо спешить, голословно обвиняя ее в том, чего она, возможно, и не делала. Это грех, Никита, особенно в отношении дочки священника и сестры монаха. Значит, ты хочешь, чтобы я наблюдала эту семью… ; А ты думаешь, такие краткие наблюдения на кладбище нам что-то дадут?