Напарница - Наталья Авербух

Я встала из-за стола и вышла во двор. Мне-то история не показалась дикой и неправдоподобной. Значит, несчастные люди, которых Грета почему-то приняла за коварных преследователей, к ночи всё-таки отважились выехать на дорогу и добрались сюда после нас. Не дай Бог, они узнают нашу коляску или лакея! Что мы тогда скажем, как объясним своё поведение?

Не могу сказать точно, с каким намерением я вышла из здания, однако всерьёз подумать о побеге всё же не успела: ко мне подскочила сияющая с утра «сестрица» и после родственных приветствий повела обратно, нежно держа под руку. По дороге я сочла своим долгов ничего не значащим тоном пересказать Грете историю о вечернем обстреле коляски почтенного семьянина, но «сестрица» только рассмеялась.

— Не волнуйся, дорогая моя, — сказала она, закрывая за нами дверь в комнату, — у страха глаза велики. Я видела этих людей, мы и правда ошиблись.

Я потрясла головой, стараясь понять слова моей «сестрицы». О чьём страхе она говорит? На этот вопрос без промедления последовал ответ:

— Об их страхе, разумеется. Ни они сами, ни их кучер не узнают ночных разбойников в добропорядочных барышнях с их слугами, и даже ничего не поймут, если узнают, что мы приехали той же дорогой. Впрочем, сейчас они устали и спят, а, когда они проснутся, мы будем уже далеко. Собирайся, милая, впереди длинный путь!

— Нет уж, Грета, подожди! — с достоинством ответила я, высвобождая руку. «Сестрица» с любопытством посмотрела на меня, как будто я была её собачкой (которую всю эту ночь утешали на кухне), выполнившей особенно удачный трюк.

— Да, милая? Что случилось?

Я сразу смешалась. «Сестрица» вела себя так, будто это нормально — похищать людей под угрозой нападения, стрелять в чужие коляски, уезжать Бог знает куда и не давать никаких пояснений! Но это не было естественным, и вчерашняя притуплённость чувств, охватившая меня после мнимой кражи, прошла сегодня после завтрака. Как я вообще позволила событиям зайти так далеко? Как я могла оказаться здесь? Почему не закричала ещё в Л***,[13] откуда мы выехали вчера днём? Нет, угроза попасть в полицию по поводу кражи кошелька, но стоило ли сохранение легенды…

Я окончательно запуталась, а Грета стояла рядом и ждала, глядя на меня с поистине материнской улыбкой. Я поспешно отбросила мысли о том, как следовало поступить вчера, и вернулась к сегодняшнему дню.

— Может быть, сударыня, вы дадите мне объяснение случившегося? — произнесла я как можно более сухим и официальным тоном, стараясь не попасть под безграничное обаяние похитительницы.

Грета помрачнела, с её лица сбежала улыбка.

— Ты больше не хочешь считать меня своей сестрой и напарницей? — огорчённо спросила она.

— Вы шутите, сударыня? После всех ваших поступков — как я могу к вам относиться?

— Ах, Тирса, милая! — вскричала Грета, неожиданно бросаясь мне на шею. Я стоически вытерпела её пылкие объятья, не вполне понимая, в какую игру она играет. — Я виновата перед тобой! Прости, прости, прости! Мне следовало объяснить сразу, а я вспылила, потеряла голову! Бог знает, что я тебе наговорила! Хорошего же ты теперь мнения обо мне!

— Грета, — неуверенно проговорила я, осторожно высвобождаясь, — пожалуйста, прекрати это, я больше не желаю…

— Тирса! — экзальтированно прокричала «сестрица». — Ну, прости меня, прости, пожалуйста! Я виновата, я тебя напугала, я нарушила наши планы, но, поверь мне, мы всё это наверстаем! Пожалуйста, не сердись на меня, я тебя очень прошу!

— Грета… — беспомощно проговорила я. Что можно сказать в ответ на эту — не побоюсь сильного слова — истерику? После стилета, после выстрелов, после ужасной дороги… неужели она думает, что я могу забыть и простить?

— Ох, Тирса, — неожиданно вздохнула «сестра», разжала — наконец-то! — объятья и отошла к креслу. Уселась сама и приглашающее кивнула мне. Я послушно устроилась рядом на оттоманке. — Тебе я, наверно, кажусь сумасшедшей, не так ли? Особенно буйной и опасной для окружающих? Ну, не отворачивайся, я же вижу!

Я промолчала, не желая объяснять, что мне Грета кажется совершенно нормальной умственно, но при этом особой чрезвычайно безнравственной, лишённой каких бы то ни было моральных устоев и опасной не для окружающих вообще, а для тех несчастных, которым не повезёт оказаться на её пути.

— Ну, что же… — продолжала Грета, не дожидаясь моего ответа. — Я это заслужила, спорить не буду. И объяснять своё поведение — пожалуй, тоже.

Я изумлённо подняла на «сестру» глаза. После такого вступления — столь наглый отказ! Это уже ни в какие рамки не вмещается!

— Но ты постарайся меня понять, — настойчиво проговорила Грета, — тот человек, которого мы видели в омнибусе в Л***… это очень опасный человек, Тирса, очень!

— Я уже заметила, — сухо ответила я.

— Ты мне не веришь! Нет, я понимаю, и не упрекаю тебя, но… Этот человек — враг. Не только бюро, но и мой личный. Мы с ним… сталкивались в прежние годы, и он поклялся меня убить. Поверь мне, Тирса, он бы это сделал, если бы не боялся попасться. Догони он нас на дороге — там бы остались только изуродованные трупы.

— Но, Грета! — вскричала я, глубоко шокированная словами «сестры». — Он же не пытался нас убить, он просто ехал на том же омнибусе, он не нападал на нас! Это ты подумала, что…

— Я не подумала! Я знаю! Я с ним сталкивалась! Тирса, поверь, умоляю тебя, поверь мне на слово! Это страшный человек! Если он шёл за нами… моли Бога, чтобы он охотился за мной, как делал это раньше — тогда у тебя есть шанс остаться в живых! Он может застрелить меня издалека, так, чтобы ты никого не увидела. А если ему нужна ты? Или твой вампир, Тирса? Представляешь, какая жизнь тебя ждёт?

Я молчала. В глазах Греты цвёл тот самый страх, который заставил её поспешно бежать из Л***.

«Поспешно ли? — грыз меня червячок сомнения. — Она хорошо подготовилась к нашему бегству и те люди вели себя подозрительно правильно… Будто давно готовились разыграть перед нами этот спектакль».

Но ведь ужас был настоящий…

— Зачем я этому человеку? — спросила я вслух.

Грета горько рассмеялась.

— Ну и дурочка ты, Тирса! Не ты, конечно, кому ты нужна сама по себе? О, не обижайся, конечно, как личность ты, несомненно, важна и так далее в этом духе, но я говорю о других людях! Таких, как тот господин, который спустился с империала. Ну, подумай сама, разве он может тобой заинтересоваться?

Я покраснела и опустила голову. Не знаю, о чём говорила «сестра» — о моей непривлекательности как женщины или о слабой ценности как сотрудника бюро, её высказывания были крайне неприятны и оскорбительны.

— Нет, Тирса, его интересует твоё ручное чудовище, которое ты таскала за собой до недавнего времени.

— Но я вовсе не…

— Нет, сестричка, не перебивай. Меня не интересует, кто из вас кем управляет. Я знаю одно, любой, кто захочет получить твоего монстра в собственное пользования, непременно выйдет на тебя. А там… — Она пожала плечами. — Кто знает, как на тебя будут давить, какими средствами уговаривать?

Я похолодела. В словах Греты мне слышалось не предостережение, а угроза. Если мои подозрения верны, если она из Остриха, если она…

— Грета, выслушай меня, прошу тебя! — закричала я. — Ты должна меня понять — я не имею никакого влияния на… вампира. Он не будет меня спасать, какие бы… как бы… ну, ты понимаешь. Никакие господа с империалов не могут заставить вампира рискнуть собой ради человека! Что бы человеку ни грозило, Грета!

— Разве? — недоверчиво потянула «сестрица». — Но, может быть, в некоторых случаях…

— Ни в каких! — энергично заявила я. — Эти… существа просто не способны к привязанностям! Им никто не важен, кроме себя самих. Всё, что может дать им человек, это… — Я невольно поднесла руки к шее, при виде чего Грета смертельно побледнела. Кажется, я нащупала её слабое место: не меньше, чем таинственного врага, «сестрица» боялась вампиров. Но как мне распорядиться этим знанием — ума не приложу.

— Так ты не можешь позвать своего монстра? — огорчённо переспросила Грета. — Тогда ты действительно бесполезна… — Она оценивающе поглядела на меня и тут же добавила: — для того человека, конечно. Но почему он… ну, ты понимаешь, о ком я говорю, тот сказал, что будет нас навещать? Может быть…

— Крови захотелось, — жёстко произнесла я. — Решил обеспечить себя запасом… в неудачную ночь.

— А! — выразительно произнесла «сестрица». Я явно теряла в её глазах всякую значимость. — Но он же вытащил тебя от Таспов, верно?

— Тогда ему ничего не угрожало, — соврала я, — зато нужна была кровь — он проголодался.

На Грету было жалко смотреть: казалось, все её чаяния рушились. Она посмотрела на меня с каким-то очень нехорошим видом, словно, словно… додумать эту мысль я не успела: взгляд «сестрицы» внезапно прояснился, её будто бы осенила некая неожиданная, но очень удачная идея.