Художник есть в каждом. Как воспитать творчество в детях - Джулия Кэмерон

В школе детей постоянно ругают, это, увы, широко распространенное явление. Если детей отчитывают за творческие, «неправильные» ответы, их тем самым отучают от творчества, учат прятать свое воображение и фокусироваться на зубрежке. «Самое грустное, с чем я сталкивалась в жизни, – говорит Кристин Кох, – когда творчество отодвигают на задний план и ставят на передний план образование».

За годы преподавания в различных учебных заведениях я приобрела сомнительный опыт и умение улавливать едва заметную, но непримиримую неприязнь, которую проявляет классическая школа к творчеству. Это хуже, чем открытая враждебность, ту видно сразу, ей можно противостоять. Но эта постоянная, почти не ощущаемая, но смертельно опасная неприязнь может на корню загубить любое творческое начинание ребенка.

Если внимательно присмотреться, работа учащегося очень редко оценивается по заслугам. Редкий учитель признаёт сильные стороны так же часто и с такой же готовностью, как указывает на недостатки. Я не хочу утверждать, что школа и вся школьная структура должна стать художественной студией. Но я убеждена, что маленькая творческая интуитивно чувствующая душа получает непоправимые увечья, когда ее пытаются сделать слишком разумной. Когда юнцов жестко и несправедливо укрощают за их неумение идти на компромисс с общепринятой нормой, перед ними потом во всей красе встает проблема долгого и мучительного восстановления творческих способностей. Множество творческих личностей годами пытались очнуться после оглушительного удара, нанесенного школьной системой, лишившей их эго-силы и эго-языка[22].

Иногда счастливая возможность может появиться прямо на нашем пороге. И мы вынуждены принимать решение – подвергнуть ли ребенка этому испытанию, которое может привести либо на национальную сцену, либо к тяжелейшей неудаче. Если ребенка выбрали для участия в телерекламе, на что пойдут полученные деньги? Понятно, что на его личный банковский свет, но оттуда – куда? На долгосрочный вклад или на оплату учебы в колледже? В таких сложных и редких ситуациях мы должны принимать решение очень аккуратно, четко представляя, что именно нужно нашим детям, чего именно они хотят в этой жизни. Существует масса историй про актеров, которые подрабатывали в других местах, одни истории заканчиваются хорошо, другие не очень. Но пока мы поддерживаем ребенка в его личном выборе, пока мы управляем процессом, все пройдет так, как нам хочется.

В начальной школе Одри очень хорошо училась, но ее называли «творческим ребенком». Во втором классе она прошла тест на определение способностей, после чего ее пригласили в спецшколу с углубленным изучением ряда предметов. Это означало, что ей придется покинуть привычный круг друзей и мир, который она хорошо знала. Но Одри было не очень комфортно в школе, где она училась, ее часто ругали за то, что она «не вписывается» в привычные нормы. Родители девочки приняли решение о переводе в спецшколу, пусть она там никого не знает, зато с большей вероятностью получит возможность развить свои индивидуальные способности.

«Впервые в жизни учителя приняли меня с распростертыми объятиями со всеми моими странностями, – вспоминает Одри. – Все задания оценивались по двум критериям – правильность и творчество. Здесь я была “театральным ребенком”, “забавным ребенком”, а совсем не “выскочкой”, каковой меня считали в старой школе, где учителя, как мне казалось, каждый день старались выбить из меня творческие наклонности. Когда я перешла в спецшколу, у меня появилась уверенность, что я могу продолжить путь самовыражения и дальше, в средней школе». Интересно отметить, что Одри, как и многие другие дети из этой спецшколы, добилась невероятных успехов в профессиональной сфере – она занимается гуманитарными науками. Эти успехи – во многом заслуга начальной школы.

«У меня не было уверенности, что новая школа предоставит нам хорошие возможности, с тем же успехом она могла и задушить все способности. Но решать приходилось в очень сжатые сроки, – признаётся сейчас мама Одри. – Мне нравится, когда отношения с детьми развиваются гармонично. В прежней школе не было всего того, что ей было нужно. Я счастлива, что мы отдали ее в эту спецшколу».

Если мы даем детям возможность свободно творчески развиваться, из этого совсем не следует, что они станут профессиональными художниками, но они наверняка выберут профессию, где смогут в большей степени проявить себя. Если родители активны и знают, что детям нужно кроме школы, тогда есть надежда на их творческое развитие. А с такими учителями, как Рассел Грэнит, есть надежда на изменения в системе образования. Мы же, родители, должны изо всех сил противостоять недостаткам нынешней системы, и тогда мы все вместе постепенно добьемся успеха.

Есть что-то, в чем ваш ребенок разбирается лучше вас? Попросите его научить вас этому. Будьте готовы к новому знанию и к обучению. Дети оценят, что вы учитесь у них, особенно если вам это нравится. Мы как бы говорим им: «Да, ты в этом понимаешь» или «Да, тебе есть что сказать, чему научить. И я хочу у тебя научиться».

Скелет в шкафу: упреки и критика

Если ребенок начинает плакать ночью и бояться, что кто-то прячется в шкафу или под кроватью, мы успокаиваем его и убеждаем, что бояться нечего. Мы говорим, что родители сейчас в соседней комнате, что рядом есть плюшевый мишка и он обязательно придет на помощь и все будет хорошо. «Ничего не бойся, – говорим мы, – ты в безопасности».

Но иногда детей ругают или стыдят несправедливо – да порою мы и сами этим грешим. Нужно следить, за что мы ругаем детей, и стараться не делать им замечания по поводу их творческих проявлений. Если вдруг мы дали волю чувствам и вспылили, нужно немедленно исправить это. Если мы не смогли сдержаться и прикрикнули: «Перестань голосить! Меня это раздражает!» – необходимо так завершить фразу, чтобы не обидеть, не оскорбить ребенка: «Пой, если тебе нравится. У тебя очень красивый голос. Просто было немного громко, а мы разговаривали по телефону с тетей Синтией, и я ее плохо слышала».

Давайте оглянемся на собственное детство. Случалось ли, что вас заставляли почувствовать себя глупо, когда вам хотелось петь или как-то еще проявлять себя творчески? Наши собственные детские неудачи оставили в наших душах раны, мы помним о них и потому порою глушим творческие попытки ребенка – из лучших побуждений, чтобы он не сталкивался с такими неудачами.

«Моя мама была очень красивой женщиной, – говорит Холли. – Она настоящая уроженка Юга – высокая, стройная и статная, она гордилась своими манерами, стилем и вкусом и, конечно, хотела, чтобы дочери походили на нее». Две старшие сестры Холли были копиями матери: шикарные брюнетки с тонкими чертами лица. Но Холли пошла в отца – ростом намного ниже сестер, коренастая, со светлыми волосами.

«Я отличалась от своих сестер, и мне все всегда об этом говорили, – вспоминает она. – Они начали заниматься балетом с пяти лет, и я хотела пойти по их стопам, но, как вы можете догадаться, я совсем не годилась в балерины. Я стала заниматься спортивной гимнастикой и в десять лет принимала участие в детских соревнованиях. Я уже тогда поняла, что мое крепенькое тело отлично подходит для занятий гимнастикой, но платья, которые так нравились моей матери, совсем мне не шли. А мама постоянно просила надевать их на все торжественные вечеринки, которые она устраивала. Я стала шить себе одежду сама. Мне нравилось выглядеть по-своему. Мама не одобряла мой безумный дизайн и смелые сочетания цветов, но я продолжала придумывать себе наряды. Они ей не нравились, но она не останавливала меня».

Холли вспоминает один особенно неприятный день в ее жизни: «К нам в гости приехала тетя со своими детьми. Мне было одиннадцать, и я только что выиграла серьезные соревнования и получила награду. Я не могла дождаться, когда же можно будет всем показать мою медаль. Я надела один из своих самых странных нарядов и гордо спустилась вниз встречать гостей. Мама была в ужасе, она сказала, что в таком виде нельзя показываться на глаза приличным людям. Она заставила меня переодеться в платье, такое же, как на сестрах. Платье было ужасно неудобное, все в розовых рюшках, и я чувствовала себя не в своей тарелке. Чтобы как-то исправить положение, я нацепила несколько самодельных браслетов, а волосы заплела в длинную косу на боку. Когда тетя и двоюродные браться и сестры приехали, мы встречали их на крыльце. Тетя оглядела нас с головы до ног, а затем заявила маме: “Ну что ж, по крайней мере две из них унаследовали твой стиль и вкус”. Я была готова провалиться сквозь землю. За весь вечер я не сказала ни слова и уж конечно никому не показала свою медаль».

Сейчас Холли иногда пересматривает детские фотографии: «Я выглядела прекрасно, – печально говорит она. – Я была такой сильной и спортивной. Но когда я сравнивала себя с мамой и сестрами и видела, насколько далека от их идеала красоты, мне было очень тяжело. Я смотрю на фотографии, где на мне все эти странные наряды, и вижу себя, свою индивидуальность. Но меня никто никогда не хвалил, я постоянно стеснялась и не считала свои занятия гимнастикой чем-то важным. Жаль, что я не могу сейчас вернуться в прошлое и разубедить того ребенка».