Наше счастье украли цыгане - Олег Лукошин

— Кто сказал, радость моя?! Здесь, в деревне?

— Ну, человек один. Женщина, если быть точнее.

— Да кто же!

— Ну, неважно.

— Кто бы ни сказал тебе такое — всё это полная чушь! Верь мне — полная чушь! Сажать надо таких говорунов. Кто это, скажи мне!

— Да ладно, проехали.

— Говори, говори. Я хочу знать!

— Ладно, зря начала. Пора мне. Дела зовут.

— Макарычева, нет? Библиотекарша?

— Оба на! А как вы… Она что, и раньше что-то такое…

— Ай, сучка интеллигентская! Ай, до чего докатилась, потаскуха! Мало ей того, что с директором школы валяется, так она ещё и мерзости о людях распространяет.

— Нет, ну всё же. Вы с чего так быстро догадались?

— Да старые мы с ней враги, старые!.. Света, ты пойми, дед твой совершенно не при чём. Совершенно! Это она мне мстит. Мне, понимаешь. Были у нас с ней пересечения, вот она и затаила злобу. Ни в коем случае не верь в эти россказни! Такого быть не может! Дед твой — кристальной совести человек. Ему и в мыслях бы никогда такое не пришло. Это гнусный поклёп, заруби себе на носу.

— Ох, похоже, зря я затеяла этот разговор.

— Она у меня дождётся, тварина! Мы в тюрьму её посадим за клевету! На каторге сгноим! Ты смотри, такого человека решила опорочить… Жизнь испортить. Да ведь что придумала, это ведь захочешь — не нафантазируешь. Ах, гнида! Ну да ладно, получит она своё. Ой, получит!

ЖЕСТОКИЙ РОМАНС БЕЗ ПРОЩАНИЙ

Если цыгане действительно свалили, то Серёжа меня удивляет. Он даже не соизволил попрощаться!

Серёжа, любовь моя несостоявшаяся, ты не прав! Ну забежал бы на минуту, шепнул бы трогательное «Пока…» с многоточиями, подержал бы меня за руку, поцеловал в щёчку. Я бы не возражала. Жалко что ли?

От кого ещё ожидать романтики в жизни, как не от вас, гитаристов-обманщиков и обладателей плетей?

А вечером — вот ведь продолжение темы! — по второму каналу небольшой концерт Валентины Пономарёвой. «Очарование цыганского романса» — вроде под таким названием. Четыре или пять песен, всё снято в студии, без зрителей. Последней шла «Я, словно бабочка к огню…» из «Жестокого романса». Стихи Эльдара Рязанова. Удивительное дело, он не поэт, а написал самый проникновенный текст из всех, что звучат в фильме.

Я, словно бабочка к огню,

Стремилась так неодолимо

В любовь — волшебную страну

Где назовут меня любимой…

Что самое поразительное — женскую душу понял. А говорят, мужчины не способны.

Валентина Пономарёва — певица с огромной внутренней энергетикой. Поняла это именно сейчас. Раньше её творчеством никогда не интересовалась — как и вообще всей цыганщиной. А тут вдруг такая стать, такие эмоции, такая порода человеческая. Аж пробрало. Интересная женщина. Яркая личность.

…Всё понимаю, Серёж, всё. В спешке собирались, да события ещё такие… Ни в чём не виню. Дай бог, свидимся ещё на белом свете.

ШАБАШНИКИ ВСТАЛИ НА ЛЫЖИ

По селу информация распространилась: в срочном порядке уехали шабашники. Они и так в последние дни на свою работу дружно забили. Трубы не меняли. Так раскопанными траншеи и стоят.

Сидели по квартирам и торжествующе бухали. Лишь иногда выбирались в магазин.

А тут вдруг срочно съехали.

Я вышла в люди за подтверждениями слухов и вскоре их обнаружила. Удивительно подробно и связно об отбытии бригады поведала мне и ещё троим местным жителям предпенсионного и пенсионного возраста Серафима Саровская. Она в волнении куталась в пальто и явно ощущала на себя большую ответственность за пересказ столь важной новости. Я, великая гуманистка, подумала даже, что сумасшедшей она стала исключительно от отсутствия должного человеческого внимания.

А ещё подумала, что и вовсе никакая она не сумасшедшая…

По её словам, поутру шабашники припёрлись в сельсовет, где в категоричной форме потребовали от Елизарова выплаты денег за ту часть работы, что была сделана. Председатель, весьма удивлённый столь неожиданным развитием событий, изобразил им комбинацию из трёх пальцев, именуемую в трудовом народе «фига», и добавил ещё несколько выразительных русских слов в качестве упрёка за невыполнение договора.

— Не-е, мужики! — качал он им головой. — Деньги получите только по завершении работы.

— Так мы же для тебя другое дело сделали! — горячо возражали шабашники. — Поважнее замены водовода. Опасное.

— За то дело мы в расчёте, — сурово обрубил Елизаров. — Если успели пропить — я не виноват.

В общем, побеседовали шабашники, поматерились, но, встретив столь жёсткий отпор от главного человека в колхозе, погрузились всей кодлой в две легковушки (а троим места не хватило, и они два часа ждали на остановке — та прямо у сельсовета — рейсового автобуса до райцентра) и, пообещав в один прекрасный момент вернуться и вытрясти из прижимистого председателя положенные бабки, свалили из Вешних Ключей.

К новости этой местные жители, топтавшиеся рядом со мной у Серафимы, отнеслись с интересом, но более чем спокойно. Она их, в отличие от меня, ничуть не удивила. Версий в процессе небольшого обсуждения было высказано лишь две. Первая: пьянство. Вторая: свойственные подобным горе-работягам природные взбалмошность и разгильдяйство, многократно пьянством усиленные.

Лишь небольшая досада проскользнула их уст почтенных вешнеключинцев — досада по поводу недостроенного водовода и возникших в связи с этим неудобств. Мол, так и придётся с вёдрами к колодцу ходить. Но касалась эта проблема лишь жителей трёх улиц, да и то весьма опосредовано: они и так всю жизнь воду в колодце черпали и по большому счёту никогда не верили, что сгоряча обещанный председателем водный рай придёт когда-нибудь в их дома.

— А-а, болтун этот Сашка! — сошлись во мнении пенсионеры и приближающиеся к этой категории аборигены.

И были они рады, что бегство шабашников и невыполнение обязательств Елизаровым чрезвычайно точно совпадают с их пониманием человеческой сущности.

— А может, другая причина у этого отъезда? — высказалась я робко.

— Да какая ещё причина? — необычайно осмысленно посмотрела на меня Серафима.

— Ну, узнали что-нибудь неожиданное. Пугающее.

— А-а… — махнула на меня рукой сумасшедшая женщина и трижды торопливо перекрестилась.

ДЕСЯТЬ БАЛЛОВ!

— Свет! — кричали мне местные гопнички со скамейки. — А, Свет! Чё в клуб не приходишь? Куда пропала вообще?

Ну как уж гопнички — это я утрирую. Пацанва обыкновенная. Посетители клуба. В общем, безобидные. Я ещё при первом посещении этого культурного заведения их запомнила. Имён ни у кого не знаю.