Черноморский Клондайк - Михаил Серегин

– Ну, пойми, – бурно жестикулировал он, – какой дурак за так просто будет тебе говорить, что обнаружил казну Митридата?!

Разве бы ты так сделала? Или, например, я? – тыкал он себя в грудь большим пальцем.

– Кеше нужны помощники, – рассеянно глядя себе под ноги, отвечала сестра, – а на кого здесь он еще может положиться?

Кроме того, насколько я знаю, казна Митридата Эвпатора – это не десяток медных монет. Там на всех хватит.

– Он собирается привести какого-то своего дружка, – продолжал пылить Валька. – Как это тебе нравится?

– Это его дело, письмо-то обнаружил он.

– Но трубку нашла ты, а я ее откопал, – упрямо твердил Валька.

– Ну и искал бы сам свои сокровища, раз такой умный, – мягко осадила его Галина.

– Ха, – только и мог сказать Валентин на справедливое замечание сестры.

Его упрямые брови сошлись на переносице. Он шел, гордо подняв голову, не глядя по сторонам. Дорога впереди разветвлялась, к селу вела та, что убегала вправо. И тут сзади послышался отчетливый звук мотора.

Ребята машинально оглянулись. В нескольких десятках метров от них полз ослепительно отсвечивающий на солнце знакомый зеленый джип.

– Хазар! – испуганно крикнул Валька.

Галина растерянно остановилась – прямо-таки приросла к месту. Валентин тронул сестру за руку.

– Бежим!

Они сорвались с места, как два спринтера. Но, к их величайшему несчастью и удивлению, навстречу им из-за поворота выехал «Мерседес».

Ребята заметались. Потом рванули через поле. Вылезшие из джипа Сальмон и Малыш поскакали за ними вдогонку. Из «мерина» медленно выбрался самодовольно улыбающийся Хазар, за ним выпрыгнул Леха.

– Как думаешь, догонят? – ухмыльнулся Хазар.

– Обязательно! – Глаза Лехи сверкали злым азартом.

Галина отставала, Валентин же мчался, как спугнутый охотником заяц.

Он все время оглядывался на сестру, но скорости не сбавлял.

– Стрелять буду! – Сальмон выхватил пистолет и пальнул в воздух. – Стой, паскуда!

Бабахнувший в широком поле выстрел был похож на быстрый раскат грома.

Сальмон не унимался, но теперь он стрелял не вверх, а по убегавшим рядом с ними. Галина, изнемогая от усталости и страха, рухнула в пшеницу.

У нее просто подкосились ноги. Валька, увидев, что сестра исчезла, остановился. Туша Малыша нависла над лежавшей Галиной, как вздыбленная скала. Его дурацкая рожа радостно ухмылялась.

Над ним стояло огненное солнце, словно его злобный союзник.

Оно слепило и жгло, расплавленным серебром падая на глаза.

– Подь сюды, сучий выблядок, – поманил пальцем Валентина Сальмон. – Понял, никуда вам не деться, в натуре? Сеструха твоя конкретно в дерьме. Так что иди, а то ей хуже будет!

Валентин пошел Сальмону навстречу – выбора у него не было.

– Вставай, шлюха, чего разлеглась? – Малыш носком кроссовки ткнул Галину. – Давай быстрее, Хазар долго ждать не любит.

Галина села, ощупала лодыжку. Сердце в груди стучало, как набатный колокол. Она ничего не соображала – мозг был парализован страхом расправы. Ничего хорошего, никакого снисхождения от людей Хазара Галина не ждала. Она попробовала подняться – безрезультатно. Нога была потянута. Галина скрюченными от страха пальцами помассировала лодыжку.

Снова попыталась встать на ноги. И снова повалилась в пшеницу.

– Валька, – надрывно крикнула она, оседая в сухое золото колосков, – беги!

Но Валька, загипнотизированный, шел к Сальмону.

– Чего орешь, дура! – Малыш скривился от язвительной неприязни.

Потом нагнулся, уцепил Галину за локоть и резко поднял. Она взвыла от боли.

– Не трогай ее, урод! – заорал Валентин.

Он видел перекошенное лицо сестры, слышал ее дикий вопль, но ничего не мог поделать. Малыш держал Галину за талию, обхватив своей огромной волосатой ручищей, больше похожей на медвежью лапу. Девушка чувствовала исходящий от его потной громады пульсирующий жар.

Хазар со смесью спесивого довольства и нетерпения наблюдал за происходящим.

Леха крикнул своим громилам:

– Давайте их сюда!

Малыш, по-прежнему обнимая Галину, поволок ее к машинам. Она запрыгала, кривясь от боли и почти смирившись.

Как странно: если вблизи взглянуть на смерть, она не пугает. Вот когда издалека думаешь о ней, она страшит, угнетает, вселяет ужас. По телу пробегает холодный озноб, сердце норовит выпрыгнуть из груди. Когда же на смерть смотришь в упор, когда чувствуешь, что ее не миновать, забываешь о жизни, состояние полного бездействия и бессознательной готовности вынести все до конца завораживает, обездвиживает, нейтрализует страх, сожаления, воспоминания, тревоги, сомнения, отчаяние.

Галина была точно в трансе. Она не думала о брате, об Иннокентии, еще меньше – о кладе. Она вообще ни о чем не думала, подобно гибкому колосу повиснув на руках Малыша.

Сальмон скрутил руки Валентину. Тот закусил губу, глядя, как Малыш тащит его сестру. От солнца ломило виски, пот струился по телу, сердце било в грудь с оглушительной силой. У Валентина заплетались ноги.

– Как наша крошка? – насмешливо спросил Хазар, глядя на обмирающую от жары и слабости Галину.

– Окейно, – улыбнулся во всю ширь своей бестолковой морды Малыш.

Сальмон привел Валентина.

– Ну что, пугало? – глумливо произнес Хазар. – Как тебе такая раскладка: мы вас сейчас берем, сажаем на яхту, увозим в море и там спокойно от вас избавляемся?

Валентин вздрогнул.

– Да ты не боись, – рассмеялся Хазар, – чуток помучаем и спустим рыбам на корм. Это только сначала будет больно, потом – ничего не почувствуете. Да, совсем забыл! У нас ведь на корабле будет женщина. А это, сам догадываешься, что означает. Это означает, – с видимым удовольствием вещал он, – что мы все ее по очереди трахнем. А еще лучше, после того как трахнем, заставим тебя трахнуть ее. Не будешь?

Хазар подошел почти вплотную к Валентину и взял его за подбородок.

– А мальчик-то смазливый! – захохотал он. – Не трахнуть ли нам и его? А что, – смеясь, добавил он, – устроим этакую групповушку!

Валентин попытался вырваться, чем вызвал у Хазара приступ оглушительного веселья.

– Не, ты смотри, он еще что-то возражать пытается!

Хазар отпустил Валентина и согнулся пополам, истошно хохоча. Это был занятный спектакль. Валентин с ненавистью смотрел на корчащегося в пароксизме дикого хохота авторитета.

– А ты тоже ничего. – Хазар успокоился и приблизился к Галине. – Как она тебе? – поднял он глаза на Малыша. – Хочешь?

Тот флегматично пожал плечами.

– Хочешь, по глазам твоим блядским вижу, что хочешь! – сердито воскликнул Хазар.

Валентин подумал, что авторитет, пожалуй, пьян.

– Ну и везенье! – Хазар прыгал на месте, то и дело опуская голову и снова ее задирая, точно пума или окончательно слетевший с катушек паяц. – А вы-то небось думали, что не свидимся!

– Хазар, давай их на яхту заберем, там и покуражимся, – скромно предложил Леха.

– Заткнись, хренов подсказчик! – взревел Хазар. – Учить меня вздумал. Как ты, девочка, себя чувствуешь?

Теперь он, глядя в упор на Галину, теребил рукой ее взлохмаченные темные пряди.

– У, какая строптивая, – присвистнул он, погружая пальцы в ее волосы все глубже, все болезненнее, – жаль отправлять тебя рыбам на съедение, но ничего не могу поделать. В тачку их! – энергично скомандовал он.

Малыш подхватил Галину и поволок ее к джипу. Сальмон повел переставшего сопротивляться Валентина к «мерину». Едва они расселись, автомобили тронулись. «Мерин» медленно развернулся на не слишком широкой дороге, джип пристроился сзади, и вскоре вся кавалькада стала спускаться к морю.

У мостков плескались дети – мальчики лет десяти и совсем маленькая девочка. Они с любопытством уставились на выгружавшихся из машины людей. Малыш вывел Галину, которая по-прежнему не могла ходить, Сальмон мертвой хваткой держал Валентина. Хазар с Лехой вывалились из «мерина» и пошли к мосткам, где, кроме трех лодок-гулянок, была привязана резиновая моторка. В ней их ждал Шурик – матрос с яхты.

Хазар с Лехой первыми сошли в лодку. За ними последовали Малыш с Галиной и Сальмон с Валентином. Едва все расселись, лодка резво взяла старт, направляясь к маячившей неподалеку яхте. Белый парус чуть золотился на солнце, море бурно катило волны, словно ему передалось напряжение момента.

Валентин смотрел на Галину, та – на него. В его взгляде не было привычного недовольства, упрека, жалобы, просьбы. Глаза Валентина впервые за такое длительное время выражали любовь. Спокойную, обреченную, глубокую. Галине хотелось плакать. Берег стремительно отдалялся, лодка несла их навстречу гибели. Ее взгляд спрашивал: что же с нами будет?

Валентин ничего не отвечал, его чувство к сестре было по ту сторону от этой трагической ситуации.

Капитан сделал вид, что ничего не замечает. Хазар молча прошел в каюту.

Туда же отвели Галину и Валентина.