Свои среди чужих. Политические эмигранты и Кремль: Соотечественники, агенты и враги режима - Ирина Петровна Бороган
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Wozchod занимался еще и продажей алмазов, еще одного ценного советского товара. Русалмаз был эксклюзивным экспортером советских алмазов и держал счет в этом банке.
Помимо этого, Wozchod отвечал за взаимодействие с американскими банками, главным из которых был Irving Trust – тот самый банк, который столь дальновидно выбрал Рифкин для перевода украденных $10 млн из Security Pacific.
Но был ли Рифкин настолько умен? Да, он гениально воспользовался брешью в системе безопасности американского банка. Но потом, когда ему нужно было вывести украденные миллионы из страны, он просто задействовал уже существующую схему, созданную очень умными людьми из Москвы для перевода долларов из Соединенных Штатов в Советский Союз.
«Я не имел никакого отношения к выбору Русалмаза: этим занимался брокер, он и принял решение. Я ничего не слышал о них ни до, ни после», – признался нам Рифкин по электронной почте[195].
Даже после ареста Рифкина деньги лос-анджелесского банка остались у Москвы. Как восхищенно писал журнал «Ровесник» в 1980 г.: «Финал этой истории иначе как удивительным не назовешь. В ней нет пострадавших. Швейцарская компания совершила отличную сделку, продав алмазы на восемь миллионов долларов»[196]. Советским читателям не следовало знать, что на этом деле обогатилась вовсе не какая-то «швейцарская компания», а советский Русалмаз.
Арест Рифкина с алмазами из СССР на руках никак не повредил Малинину – он продолжил делать успешную карьеру в ювелирной отрасли и в 2000-х гг. возглавил «Бриллианты АЛРОСА», подразделение по огранке алмазов крупнейшей в мире алмазодобывающей компании АЛРОСА[197]. Не повлияло это и на работу совзагранбанков. Великолепно отлаженная схема продолжала успешно работать.
Но уже через десять лет, в конце 1980-х гг., когда в СССР началась либерализация экономики, возник другой насущный вопрос: можно ли использовать ту же самую схему, чтобы переправлять деньги в обратном направлении – из России в Соединенные Штаты?
В течение нескольких лет многие пытались ответить на этот вопрос. В конце концов ответ помогли найти люди, знавшие обе стороны медали – западную и восточную: это были русские американцы, работавшие в банках США.
И уже в 1990-х гг. банк, который Рифкин использовал для перевода своих миллионов из Америки, попал в новый международный скандал. Российские банкиры, а потом мафиози стали выводить через него в США огромные суммы в долларах.
Глава 16
Двери открываются
По правде говоря, многие потомки русских эмигрантов первой волны не жаловали советских эмигрантов третьей, в основном еврейской, волны, которые начали приезжать в США в 1970-х гг. Разная история, разное происхождение, предрассудки – разрыв казался слишком большим. Но когда вместе с перестройкой появилась возможность зарабатывать деньги в России, две эмигрантские волны вдруг нашли способ договориться. Это неожиданно возникшее сотрудничество имело далеко идущие последствия как для России, так и для Соединенных Штатов.
В 1988 г. старейший банк Америки Bank of New York поглотил Irving Trust, входивший в число самых больших банков в стране[198]. The New York Times назвала эту сделку «одним из самых крупных и продолжительных враждебных поглощений в истории Соединенных Штатов»[199].
В результате слияния Bank of New York получил все имущество Irving Trust, включая его знаменитый небоскреб в стиле ар-деко по адресу Уолл-стрит № 1. Новым владельцам также достался отдел, занимавшийся операциями с банками СССР.
До слияния Irving Trust активно работал с советскими банками, а курировала это направление эмигрантка Наташа Гурфинкель. В 1979 г. Наташа оказалась в числе немногих, кто получил разрешение Брежнева на выезд из страны. С 1986 г. Наташа работала в Irving Trust.
В Bank of New York тоже обслуживали советские счета, и за них отвечал русский аристократ, чья семья принадлежала к высшей знати императорской России, – князь Владимир Голицын. После слияния двух банков Наташа Гурфинкель и аристократ Голицын оказались в одном кабинете на девятом этаже здания № 1 на Уолл-стрит.
Именно в этот момент представители двух разных поколений эмигрантов впервые стали работать вместе. В политике эти две группы никогда не могли ни о чем договориться, но шанс найти общий язык появился, когда на кону оказались деньги.
Для сотрудничества Гурфинкель и Голицына их разное прошлое оказалось даже полезным.
Общительная, активная и яркая Наташа выросла в Ленинграде. Родители отдали ее в элитную школу с углубленным изучением английского языка. Учили в этой школе и правда хорошо: преподаванием английского занимался сын бывшего русского эмигранта, который в 1930-е гг. вместе с отцом вернулся из Великобритании в Советский Союз[200]. После школы Наташа поступила на факультет востоковедения Ленинградского университета, где изучала древнюю Ассирию, Вавилон и шумерскую цивилизацию[201]. В 1979 г. ее семья приняла непростое решение: Наташа вместе с первым мужем, матерью и сестрой уехали в США, а отец остался в Ленинграде. Новые эмигранты поселились в Луисвилле, Кентукки, где с начала XX века обосновалась динамичная еврейская община. Несмотря на то, что Наташа окончила магистратуру Принстонского университета по знакомому ей направлению истории Ближнего Востока, вскоре она решилась на резкий поворот в карьере – пришла на работу в Irving Trust, который сразу направил новую сотрудницу на годичные курсы банковского обслуживания коммерческих организаций.
Князь Владимир Голицын, «похожий на актера из старых немых фильмов»[202], известный среди своих как Микки, был едва ли не полной ее противоположностью. Наташа всегда поддразнивала его за архаичный русский язык – самолеты он называл аэропланами, а ручку самопиской. Род Голицыных когда-то считался благороднее самих Романовых: некоторые утверждали, что, если бы в XVI веке глава семейства не оказался в польском плену, именно Голицыны, а не Романовы взошли бы на царский престол[203]. Упустив свой шанс в XVI столетии, Голицыны тем не менее на протяжении следующих трехсот лет оставались одной из самых влиятельных фамилий в Российской империи. Все это рухнуло вместе с крахом монархии. Спасаясь от революции, Голицыны рассеялись по всей Европе. Родители Владимира, поженившиеся как раз перед революцией, поселились в Белграде, где у них и родился сын. В разгар Второй мировой войны семья переехала в Германию и после поражения Гитлера оказалась в лагере для перемещенных лиц в Мюнхене.
Там они затерялись в огромной толпе советских военнопленных и угнанных в Германию мирных жителей, которые предпочли остаться на Западе (с которыми так упорно работал Джордж Фишер, пытаясь понять советское общество).
В 1951 г. Голицыны добрались до Нью-Йорка, где поселились
