Путь кама - Екатерина Викторовна Королькова

До заката оставалось не больше двух часов. Путники спустились с самодельного серпантина, проложенного сотни лет назад первыми поселенцами, и подошли к мощеной дорожке, ведущей к кладбищу. Уже отсюда виднелись разрытые могилы. У полусгнившего сарайца белели скелеты и вытесанные из камня коробы для них.

Мархи легонько отстранил старосту, который первым вышел на видное место. Качнул головой. Не хватало еще подставить под удар единственного жителя, который не побоялся духов, вызвал его и решился сопровождать в такую даль.

Стояла тишина. С тех пор как путники ступили на тропу, не колыхнулось ни одной ветки. Даже насекомых, обычно роящихся в прохладе сумрака, не было слышно.

Мар насторожился, но промолчал. То ли котлован межгорья кишел злобными тварями Нижнего мира, и поэтому жизнь ушла отсюда, то ли, наоборот, местные призраки не думали ни на кого нападать, и природа спала своим обыкновенным сном.

– Где чарип видел духа?

– Душегуба-чертяку?

Шаман кивнул.

– Нам тудысь за кусты, что перед обрывом. Я Велеса там и нашел, увалился на самое дно и ревел в беспамятстве, яки зверь.

Сняв со спины бубен и вытащив из-за пазухи колотушку, великан направился в зеленую чащобу. Ветки в ней напомнили рослый крыжовник, только иглы топорщились странными загибами крюков и не кололи. Цеплялись, резали все, до чего могли дотянуться. Оставляли глубокие раны, словно от ножа. Но не доставляли боли.

Холмистая местность с недостатком кислорода, гнейсовая порода и редкие участки плодородной почвы сотворили из планеты нечто экзотическое. Бурная зелень многократно перемежалась с голыми участками гранита, непомерно огромные хвойные деревья резко переходили в низкую траву и мох. Живучая, привыкшая к конкуренции природа превратилась из колыбели человека в его конвой, а иногда в жестокого, мстительного убийцу.

– Осто… – попытался предупредить о яде крючков Хорос, но услышал чертыханье. – Не успел. Эх. Разотри в руках лист корисы и намажь ранку. До свадьбы заживет.

Мар выглянул из-за изумрудной изгороди и со злобным выражением уставился на старосту. Идея вылезти обратно и надрать тому мягкое место казалась очень привлекательной.

– Какую корису намазать?

– Листик того же куста. Изволь спешиться. От яда всяко может приключиться: понос, распухлость, пена изо рта.

Мархи смазал раненые участки зелено-бурой кашицей и сел перед захламленной низиной. Если в его крови и остался сок вредителя, то во время камлания его непременно найдут и изгонят помощники. Теперь опасаться нечего.

Пока Мар готовился к обряду, Хорос присел на скамью и поправил на бедре боевой нож. Совсем недавно, лет двадцать назад, он служил в пехоте одного из четырнадцати султанов континента, и это оружие не раз спасало ему жизнь: то бронь врага пробьет в сражении, то краюху разрежет, которой место в каменоломне, то защитит от пьяного собрата. Аульцев, что были рангом ниже остальных в войсках, посылали на передовую первыми, и если бы ни верный клинок, не видать Хоросу родимого дома и не иметь детишек, а лежать меж глыб на чужой земле.

«Бум-м-м», – загремел бубен, отчего глава аула подпрыгнул на месте и отвлекся от безрадостных мыслей. «Бум-м, бум-м», – опять запел древнюю песнь двойник шамана. Хорос привстал и на цыпочках, едва дыша, шагнул к кустам корисы.

– Ничего, – послышался сквозь зелень низкий голос Мархи.

– Совсем?

Меж насаждений показалось смуглое, с раскосыми глазами лицо великана.

– Мокшиния заверила, что духи усопших спокойны. Им незачем вредить чарипу, который верой и правдой служит аулу. Стой! – вдруг встрепенулся кам и, обернувшись, уставился во мрак.

Аульцу показалось, будто гигант видит кого-то или пытается рассмотреть то, что ему, обычному человеку, неведомо.

– Жди, – приказал Мар и снова скрылся в живой изгороди.

Прошла минута, другая. Звуки бубна участились и стали заметно громче. Над низиной поднялся легкий туман и закудрился вокруг чарипни странными, причудливыми завихрениями. Потом волны сместились, затанцевали ближе к захоронениям. Посыпалась гранитная крошка.

Мархи в экстазе стоял и смотрел, как полупрозрачный отпечаток прошлого проник сквозь время в мир духов и из чернеющего Ничто выскочил худой, с округлившимися от испуга глазами чарип Велес. Пошатываясь, он прошел ближе к каму, осмотрелся и сделал неудачный шаг на влажной дорожке. Ноги заскользили, не удержались, и мужчина неловко повалился наземь. Огромная морда, похожая на козлиную, тотчас вырвалась из ямы, где недавно лежал ларец покойника, и ринулась к человеку.

Шаман попытался помочь чарипу. Не осознавая, протянул тому руки, но не успел. Точнее, не смог вернуться в прошлое, чтобы помочь. И Велес, потерявший всякую надежду остаться на ногах, полетел в яму. Призрачный зверь его подтолкнул

– Ты кто? – крикнул шаман вслед распадающейся маске и услышал блеянье. Затем раздались речи, понятные только шаману:

– Прочь, медведь.

Стало темно. Мир ДО изрыгнул аватара и тот, схватившись за гриву слепого товарища Бо, снова ворвался в Срединный мир Тройной звезды.

Мгла расплылась на отдельные участки, меж которых ночные светила вполне сносно демонстрировали предметы реальности. Вот кусты и ядовитые ветки покачиваются от легкого ветерка, вот яма с холмиками мусора, а вот Хорос испуганно наклонился и глядит на него, замерзшего и уставшего с бубном в руках. Все на месте, кроме духа, что показал ему встречу с чарипом.

– Улунхан, помоги. Покажи, что со старым священником, – крикнул Мар, тут же позабыв о Хоросе и трех лунах на небесах.

Птица размером с быка отделилась от правого края скалы, стоявшей впереди кладбища, фыркнула. Расправив громадные крылья, она сделала пару взмахов и оказалась прямо над головами людей, звавших ее. От мощных потоков воздуха перевязанные тесемкой волосы Мара взметнулись и рассыпались черной волной по широкой груди и плечам.

Хорос крякнул. Медленно попятился в кусты.

Руки едва находили ножны, где лежал единственный защитник – нож Третей мировой.

Он не видел птицы, не слышал шелеста перьев в воздухе, но заметил, как сильный порыв снес остатки тумана и заиграл ядовитыми насаждениями кладбища.

«Неужто Мару помогают деймосы? Ох-хо-х», – растерянно, но с долей уважения подумал староста и погладил рукоять клинка. Спасать того, кто говорит с духами довольно поршивое занятие. Не ровен час, как сам попадешь в тот мир, откуда с ним ведут беседы. Лучше постоять в сторонке и не высовываться.

– Видишь его? – спросил у невидимки Мар, и что-то неразборчиво замычал.

– Смотри сам, – шепнул из своей вселенной Улунхан, и его орлиный взор упал на небольшой домик с подсвеченными изнутри окнами.

Крылатая птица уменьшилась в размерах и спокойно села на подоконник, совершенно не испугавшись, что может разнести хлипкое строение в пух и прах.

– Видишь?

– Да.

За мутной пленкой, выделанной из