Знаки на пути от Нисаргадатты Махараджа - Рамеш Балсекар

Все феноменальные объекты, аспекты того, чем Я являюсь, становятся воспринимаемыми чувствами лишь тогда, когда они растянуты в том, что Я проявляю как «пространство» и измерены в том, что Я проявляю как «время».

Итак, еще раз – простая и очевидная истина состоит в следующем: это-здесь-сейчас, весь чувственно воспринимаемый проявленный мир не отличен от того, чем Я являюсь в моем единстве. И конечно, это может сказать каждый чувствующий объект.

Как только этот простой факт ясно понят, вы можете делать все, что хотите, проживая отведенный вам период жизни: практикуйте преданность и поклонение, если у вас есть такое желание, распевайте бхаджаны, но рассматривайте ложное как ложное. Поймите, что в процессе проявления нет ничего, связанного с религией или поклонением, он происходит спонтанно, и вы как индивидуальная сущность никакого отношения к нему не имеете.»

51. Кто страдает?

Когда посетителей бывает мало, беседы Махараджа принимают более непринужденный и интимный характер. Но когда его маленькая комната оказывается полностью заполненной, он в первую очередь спрашивает, есть ли у кого-нибудь вопросы, и обычно добавляет ограничивающие или, скорее, суживающие условия, состоящие в том, что вопрос не должен относится к тому, что человек должен или не должен делать в этом мире. Другими словами, вопросы должны задаваться без отождествления с телом! Это ограничение, как можно предположить, должно исключить поверхностные и легкомысленные вопросы, которые означали бы лишь пустую трату времени. Подразумевается также, что слушатели не будут спрашивать его о том, как им справляться с трудностями своих личных проблем. Махарадж дает ясно понять, что он не является ни предсказателем, ни чудотворцем.

Однажды утром кто-то из посетителей спросил, почему человек должен страдать, почему существует несчастье? Махарадж несколько мгновений сидел молча, а затем тихо заговорил: «Какую бы эмоцию или чувство ни переживал человек, все это является движением в сознании. Когда он ощущает печаль или несчастье, это значит, что происшедшее событие не удовлетворило его потребность или ощущающееся в данный момент желание. Однако событие, которое может опечалить одного индивидуума, может осчастливить другого; и событие, вызвавшее горе у человека в одно время, может принести ему счастье в другое время – в зависимости от того, что, по его мнению, он желает в этот момент. Какие же факторы участвуют в том, что человек переживает как ощущение счастья или несчастья, удовольствия или боли? Во-первых, должно присутствовать сознание; во-вторых, должна быть концепция сущности, человека, с присущими ему желаниями; третье, должно быть какое-нибудь событие в пространстве-времени.

Событие может происходить, и даже может присутствовать человек со своими желаниями, но если нет сознания, его не будет интересовать ни само событие, ни его последствия. Именно сознание является первостепенным фактором и исполнителем! «То-что-я-есть» не осознавало даже свое существование, пока не появилось знание «я есть». В том изначальном состоянии не было существования каких-либо желаний, нужд, надежд, амбиций, удовольствий или страданий – все это появилось вместе с телом. Даже после появления сознания ощущалось сознательное присутствие как таковое – «я есть» (не я есть то или это). Лишь когда сознание отождествило себя с внешней формой, возникла концептуальная сущность. И эта сущность – не что иное как концепция. Она не имеет своего собственного независимого существования.

Вместе с сознанием возникает концепция пространства-времени, без которой проявленные феномены не могли бы восприниматься. Для того чтобы проявление было воспринимаемо чувствами, оно обязательно должно иметь объем, что невозможно без концепции пространства, а для того чтобы проявление было растянуто как событие в продолжительности, ему необходима концепция времени. Счастье или несчастье, а также все другие взаимосвязанные противоположности, на самом деле не существуют сами по себе; они не могут существовать сами по себе, поскольку они представляют собой не что иное как концептуальные объективизации в пространстве времени. И если эти противоположности в какое-то время оказываются наложенными друг на друга, они взаимно уничтожаются, и равновесие восстанавливается.

То, чем мы являемся на абсолютном уровне (безвременными, беспространственными, необусловленными, полностью лишенными атрибутов и индивидуальности, чистым бытием), не может знать, что такое удовольствие или боль, поскольку то, чем мы являемся, не имеет в себе ничего объективного, а иметь какие-либо переживания и страдать может лишь объект. То, чем мы кажемся как обособленные объекты, – это проявленные феномены, подверженные воздействию времени, ограниченные и воспринимаемые посредством чувств. Мы можем страдать лишь в силу своего ошибочного отождествления с обособленными объектами. Не следует ли нам понять хотя бы это?

Вернитесь в свое изначальное состояние целостности, в состояние, предшествовавшее вашему «рождению», когда не было никакого знания «я есть» и, следовательно, никаких потребностей и никакого желания. Всем страданиям придет конец, как только вы отступите в сторону в чистом осознавании ложного как ложного, преходящего как преходящего. Когда вы видите, что существование ложного и преходящего зависит от концепции пространства-времени, вы приближаетесь к своему истинному бытию. Как только вы осознаете, что страдает именно концептуальная сущность, которой, как вы считаете, вы являетесь, вы пробуждаетесь в целостности своей истинной природы, в которой в полной мере заключены святость и исцеление.»

В заключение Махарадж заговорил об «отвратительной болезни, которую приписывают мне врачи». «Само упоминание об этой болезни – раке – обычно повергает пациента в шок. Но моя реакция совершенно иная: кто болен? Безусловно, то, что было „рождено“, в положенное время „умрет“. Со временем материал, являющийся источником данного психосоматического механизма, износится и будет объявлен „мертвым“, сознание, пребывавшее в этом механизме, высвободится и сольется с имманентным всепроникающим сознанием. Как же насчет меня? Никогда никакого „я“ не было, никогда никакого „я“ не может быть. Я всегда присутствовал на абсолютном уровне. Мое относительное отсутствие будет моим абсолютным присутствием, а мгновение «смерти» будет мгновением высочайшего экстаза, последним чувственным восприятием психосоматического механизма.»

52. Продвижение по пути духовного поиска

Махарадж всегда готов обсудить сомнения и трудности, которые возникают у ищущих; и он предлагает им задавать вопросы. Он постоянно говорит посетителям, прибывшим из других стран, что, поскольку они потратили значительную сумму денег и усилий на то, чтобы приехать в Индию для встречи с ним, они не могут терять время попусту, сидя все время молча, а должны задавать ему какие-то вопросы. «Если у вас действительно нет вопросов, – говорит он, – это значит, что вы уже достигли осознания Истины; зачем тратить время зря, почему бы не пойти домой? Если же есть какие-то вопросы, которые не совсем ясны, разъяснение должно быть получено прямо здесь и сейчас. Но, – предупреждает он, – не задавайте вопросы как существо, сосредоточенное на феноменальном. Запомните, я обращаюсь не к индивидуальным сущностям, я говорю как сознание с сознанием о сознании.»

Один из иностранных посетителей, приходивший к Махараджу довольно длительное время, начал говорить тихим голосом: «Возможно, я говорю с точки зрения отождествления с телом-умом, но один вопрос, одна проблема беспокоит меня уже так долго, что я не могу больше держать это в себе. Я говорил об этом с некоторыми ищущими и знаю, что подобная проблема есть и у них. Однако я не говорю от их имени, я говорю только за себя. Проблема состоит вот в чем: как я могу узнать, продвигаюсь ли я вперед в моем духовном поиске? Иногда, особенно во время медитации, у меня бывает проблеск осознавания того, что я ищу, но это лишь проблеск, и бывает он редко. Как я могу узнать, есть ли у меня какой-нибудь прогресс?»

Махарадж оценил искрометность, с какой посетитель задал этот вопрос, но несмотря на все свое сочувствие по отношению к нему, он не смог скрыть пробежавшего разочарования. Он некоторое время сидел молча, наверное, чтобы побороть как обессиливающее действие своей болезни, так и ментальное страдание, возникшее от вопроса. Затем он начал тихо говорить, скорее, с печалью, чем с гневом: «Я думаю, что мне нужно прекратить говорить вообще и вывесить табличку: Я вижу, что многие из вас приходят сюда в силу привычки или в поисках новых переживаний, о которых вам рассказали ваши друзья. Вы на самом деле не слушаете. Если бы вы слушали, такой вопрос не возник бы. А если бы и возник, вы бы могли сами легко разобраться с ним, если бы вы только внимательно слушали меня и понимали то, о чем я говорю. И я вижу, что этот вопрос беспокоит многих из вас.