Жена - (не) игрушка для дракона - Дарья Перфильева

Еще секунда — и я оказалась над землей. В первый момент растерялась и только пялилась вниз, рассматривая удаляющиеся фигуры. Затем взяла полет в свои руки. Пелла, предчувствую мои желания, беспрекословно подчинялась. Мы набрали скорость, ветер бил в лицо, глаза слезились, а в груди щекотало от новых ощущений. И почему я раньше не летала?

Такая легкость и свобода чувствовались в каждом движении, в каждой секунде полета.

Мы взмывали вверх и снижали высоту, чуть не касались верхушек деревьев. Было ощущение, что я всю свою жизнь летала на пеллах, так легко получалось управлять.

Этот мир, совершенно чуждый, вдруг стал родным и понятным. Когда это пришло? Что изменилось с момента моего появления здесь? Ответ на эти вопросы у меня имелся только один. Я влюбилась в собственного мужа. Незаметно для самой себя. Чувства теплились, пока не загорелись огнем. А теперь он выжигает меня изнутри.

Неразделенная любовь — это самое большое мучение, которое доступно человеку. Внутри все перекручивает от чувств, от эмоций, от невозможности быть рядом и прикоснуться к человеку. Сердце борется с разумом, ведет диалог, который колеблет чашу весов то в одну, то в другую сторону. И нет конца этому всему. Вот так происходило и со мной: я болела, чахла и умирала. А каждая новая весть о муже была для меня глотком свежего воздуха.

Но сейчас, когда ветер развевал волосы, из груди выбило грусть. Казалось, что все у меня впереди, все будет хорошо!

Генерал Агрошарт лучился неподдельной радостью, когда встречал нас на пороге своего дома.

Не дожидаясь, когда мы войдем, он сам вышел к нам и стал целовать наши с леди Аркадией руки.

— Полно вам, — проговорила свекровь. — Мы тоже очень рады вас видеть!

На этом все формальные приветствия были соблюдены, и мы прошли в дом. Нам подали освежающие напитки. С каждым днем становилось все теплее, довольно прохладная весна плавно перетекала в жаркое лето.

Прислуживала миловидная девушка лет двадцати пяти, она то и дело поглядывала на меня, но заговорить не имела никакой возможности. Да и я не понимала, что она от меня хочет.

Когда служанка разливала лимонад по бокалам, она неосторожно дернула рукой и янтарная жидкость пролилась прямо мне на платье.

— Вот блин! — выругалась на родном языке. В такие моменты совершенно забываешь о том, что нужно вести себя как леди.

— Простите, — на чистом русском прошептала служанка.

Я в мгновение ока вскинула на нее глаза, была уверена, что нашла соотечественницу.

— Простите, леди, позвольте вам помочь все исправить? — оправдывалась она уже на местном наречии.

— Да уж, помогите! — изобразила крайнюю степень раздражения, хотя больше всего на свете хотела расспросить девушку о нелегкой судьбе.

Меня проводили в огромную уборную, где мы со служанкой остались наедине.

— Рассказывай! — скомандовала я, все-таки в этом мире по статусу оказалась выше.

— Я не знаю даже, с чего начать! — растерялась та, по ее лицу поняла, что она готова броситься в мои объятия и расплакаться.

Я раскрыла руки, приглашая ее сделать это. Она все поняла верно и с радостью воспользовалась предложением. Через секунду на моем плече вздрагивала перепуганная, уставшая и очень расстроенная девушка, а не знала, чем ей помочь. Давно поняла: мне очень повезло, что я стала женой аристократа, а не игрушкой в чьих-то руках.

Но сейчас у меня появилась другая проблема. Я влюбилась в собственного мужа, которому на меня совершенно наплевать.

— Ну, ну, не стоит так убиваться! — пыталась успокоить рыдающую незнакомку.

— Я не могу! Это какой-то кошмар! Неужели я до конца своих дней буду прислуживать в мире, где нет даже нормальных прокладок! — она заревела с удвоенной силой.

Что я могла ей сказать? Мир и правда слабо походил на наш, поэтому стенания ее можно понять. Да и статус ее был низким, он не позволял наслаждаться жизнью. Интересно, а строить семьи рабам позволено?

— Как тебя зовут? — я поняла, что уговорами делу не поможешь.

— Катя, — на секунду она отвлеклась на мой вопрос, а затем снова заплакала.

— Катенька, послушай, — ласковым голосом проговорила я. — Давай-ка ты мне все расскажешь, а я подумаю, как смогу тебе помочь, идет?

Эти слова возымели нужный эффект. Она перестала плакать, отстранилась от меня и внимательно осмотрела с ног до головы, будто видела впервые.

— А вы сможете? — столько надежды звучало в этих словах, что я даже усомнилась в том, что правильно поступила, обнадежив ее.

— Очень постараюсь! — честно ответила.

— Нас таких очень много было на невольничьем рынке!

Мне действительно хотелось ей помочь. Что-то подсказывало, что это зачтется. В истории с многочисленными попаданками — да сплошь прекрасными девушками — что-то не так. Не верилось мне в избирательность портала.

— Катя, послушай меня! — привлекла я внимание девушки. — Ты должна рассказать обо всем, что помнишь про то, как попала сюда, для меня это очень важно.

Катя утерла слезы и села на край пуфика. Она немного помолчала, а затем заговорила.

— Мой парень подарил мне на обручение колечко, он купил его в ломбарде. Ну и что? Зато оно было такое красивое, что глаз не оторвать. Я все время его крутила и любовалась им. Но вскоре у меня закружилась голова, пошла дома в туалет и оказалась в этом мире, посреди поляны. Через несколько минут ко мне подошел мужчина в темном плаще и повел за собой. Первое время я вообще ничего не соображала. Все казалось каким-то нереальным сном. Минуту назад я сидела в объятиях жениха, и вот уже меня ведут, словно лошадь. Когда я наконец очнулась и поняла, что повинуюсь совершенно незнакомому человеку, оказалось уже поздно. Меня посадили в карету, которая тут же тронулись. Я кричала, просила выпустить, умоляла вернуть к жениху, но все без толку. Меня никто не понимал, никто не пришел на помощь.

Девушка снова начала плакать. Слезы текли против ее воли, но, вспоминая те ужасные события, свою поломанную судьбу, она не могла удержаться. Я обняла ее и стала поглаживать по спине.

— Мы вытащим тебя, во всем разберемся! — я пыталась дать ей хоть маленькую толику надежды.

— Меня привезли в какой-то огромный дом с решетками на окнах. Насколько хватало взгляда — простирались поля, леса, но никакой цивилизации. Но я была в этом месте не