Бумаги Иисуса - Майкл Бейджент

Меня не очень интересует, кто построил эти храмы. Гораздо важнее, что в них происходило. В наших группах мы сами старались почувствовать это, и такие попытки нередко вызывали к жизни нечто значительное, вроде всплеска неожиданных эмоций — настолько же глубоких, насколько далеко от нас прошлое, и настолько же непосредственных, насколько прошлое всегда с нами. Мы научились предвкушать эти моменты как часть впечатлений, которые дает нам эта земля, и воспринимать их как свидетельство того, что где-то глубоко в нашем сознании живет память предков, которая только и ждет подходящего момента, чтобы вырваться на свободу. Чаще всего кто-то из нашей группы вдруг начинал рыдать или просто чувствовал себя «не в своей тарелке». Я хорошо помню, как один турист, как во сне, бродил вокруг Осириона в Абидосе и беспрерывно повторял: «Потрясающе! Потрясающе!»

Разумеется, он был абсолютно прав. Когда мы уезжали, мне пришлось проверить, сел ли он в автобус.

Я также помню случай, произошедший во время поездки в Абу-Симбел на самом юге Египта. Когда мы уезжали, два наших круизных судна медленно описывали круг по озеру Насер перед двумя храмами: храмом Рамсеса II с двумя гигантскими фигурами у входа и более скромным сооружением его дочери Нефертити. Когда наше судно проплывало мимо, из динамиков над палубой зазвучала музыка — отрывки из опер «Аида» и «Набукко». Мы буквально застыли от удивления.

То, что могло оказаться слишком театральным и даже неуместным, неожиданно доставило удовольствие. Музыка и грациозный танец судна перед храмами и древними богами задели какие-то струны в моей душе, и я почувствовал, что меня бьет дрожь. Я застыл, завороженный обрушившимся на меня ощущением бесконечного покоя. Мне хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно. И в каком-то смысле так и случилось. Спутники потом признались мне, что в то солнечное утро вторника, вроде бы ничем не отличавшееся от остальных, они были растроганы до слез.

Я помню, как впервые привез свою падчерицу в Долину царей. Она работает редактором в одном из крупных английских журналов мод для молодежи. Ее жизнь заполнена современной модой, путешествиями и дизайном; она не из тех людей, что тратят много времени на размышления о прошлом. Рано утром наш автобус повернул к узкому проходу, и мы впервые увидели выбеленную солнцем скалистую долину с отверстиями гробниц на склонах цепочки высоких холмов. Вдруг моя падчерица разрыдалась. Слезы лились нескончаемым потоком. Какая-то мощная волна поднялась из глубин ее души и целиком завладела ею. «Я чувствую, что была здесь раньше», — все, что смогла вымолвить девушка. И этого было достаточно.

Всплывающие воспоминания не всегда носят личный характер; бывает и совсем другая память, которая навязчиво преследует вас, иногда прорываясь наружу. Как будто прошлое отделено от нас тонкой завесой времени, которая иногда спадает, открывая то, что прячется за ней. Мне нравится беседовать с охранниками, которые дежурят в этих местах по ночам, которые спят там и знают укромные уголки и «тихие» моменты. Мне также нравится разговаривать с египтологами, погружающимися в атмосферу этих мест и тоже знающими их укромные уголки. Я слышал рассказы о внезапных видениях, в которых присутствовали древние обряды, группы жрецов у священного озера, идущие по коридорам и комнатам боги. Меня приводили в маленькие святилища в дальних уголках больших храмов, где ощущалась какая-то особая атмосфера.

Однако некоторые из этих мест всегда держались в тайне, и туда приходили только те, кто мог оказать им должное уважение и принять их дары. Удивительное дело — в Египте небольшие группы таких посетителей, или паломников, каждый день ищут и находят такие ощущения. Они учатся понимать живое прошлое этой поразительной страны.

Для всех паломников очевидно, что пирамиды — это нечто большее, чем необычные гробницы, в чем нас пытаются убедить археологи. Стивен Квирк откровенно заявляет, что пирамиды вместе с другими сооружениями, разрушенными неумолимым временем, образуют элемент сложного комплекса, посвященного культу фараона как божества, и утверждает, что «они лишь вторичные гробницы»[298]. Пирамида Джосера и другие сооружения в комплексе Саккары, поясняет он, «ясно указывают» на их ритуальную функцию — в данном случае связанную с праздником сед — великим праздником, который устраивался примерно один раз в тридцать лет, чтобы обновить власть фараона[299].

Самое глубокое исследование этого вопроса было выполнено доктором Джереми Найдлером, и его результаты изложены в книге «Shamanic Wisdom in the Pyramid Texts». Он объяснил, что праздник сед устраивался для того, чтобы помочь фараону установить гармонию между материальным миром и потусторонним миром, что принесет пользу всему Египту. Во время «главного ритуала» праздника сед «царь переходил границу между мирами», чтобы вступить в «прямой контакт с недоступными в обычных обстоятельствах божественными силами». Для того, чтобы это произошло, царь во время самых таинственных частей обряда погружался в экстатическое состояние, сопровождаемое видениями[300]. Это состояние преднамеренно вызывалось теми, кто проводил обряд, кто хорошо понимал связь между двумя мирами и значение фараона как точки их контакта.

Найдлер не скрывает своего мнения. Изучая «Тексты пирамид», он пришел к выводу, что «не являясь погребальными текстами, они в первую очередь имели отношение к мистическому опыту, похожему на тот, который живой царь получал во время „тайных обрядов“ праздника сед, поскольку они явно относятся к категории первичного человеческого опыта, приобретаемого в точке пересечения нашего мира с миром божественным»[301].

Конечно, большинство ученых будут возражать против такого утилитарного подхода к текстам и обрядам. Принято считать, что подавляющее большинство произведений древнеегипетской литературы, описывающей загробный мир, являются не реальными знаниями — то есть истиной, — а результатом нескольких тысячелетий творчества многих поколений жрецов, которые могли верить в то, что писали, но которые тем не менее пытались описать то, что знать невозможно. «Однако, — возражает Найдлер, — с таким же успехом можно предположить, что это знание было результатом мистического опыта, включавшего пересечение порога смерти живым человеком»[302].

Здесь мне опять вспоминается необычный эпитет «ахет Хуфу», применявшийся в отношении Великой пирамиды фараона Хуфу в Гизе, о котором я говорил в начале этой главы. Может ли этот термин, который имеет значение «сиять, излучать свет» и указывает на точку горизонта, являющуюся входом в потусторонний мир, свидетельствовать о том, что пирамида была тем местом, откуда Хуфу перешел в мир мертвых? А также тем местом, из которого он вернулся?

Может быть, Хуфу, в чью обязанность входило поддерживать Маат, искал ответ на вопрос, как сохранить гармонию, у божественных существ из другого мира? И если он действительно переступал порог царства богов, то как ему это удалось? Какие особые приемы были известны египетским жрецам, помогавшим Хуфу, а также многим другим египтянам до и после него?

Внимательный анализ обрядов посвящения, практиковавшихся в других частях света, поможет нам ответить на эти вопросы, и именно им посвящен следующий этап нашего путешествия.

Глава 10. ПОСВЯЩЕНИЕ В ТАЙНЫ

Некоторые места недоступны пониманию. Общая логика их устройства ясна, но отдельные части упорно не поддаются объяснению, отказываясь подчиняться очевидным правилам целесообразности. За многие годы исследований я изучил множество таинственных крипт, галерей и гробниц, но самое загадочное место из всех, где мне удалось побывать, находится в Италии, в северо-западной части неаполитанского залива, над небольшим портом Байя. Узкий вход искусно спрятан среди римских развалин, разбросанных по террасам на склоне холма.

Я осторожно перелез через каменную стену, нашел металлическую лестницу и спустился примерно на пятнадцать футов к началу узкого прохода в вулканической породе, высеченного примерно 2600 лет тому назад. Там меня ждал хороший знакомый — писатель и ученый Роберт Темпл, специалист по древним технологиям и механизмам. После многолетней переписки с итальянскими властями Роберт, наконец, получил разрешение попасть в это место; он предложил мне сопровождать его, рассчитывая на мой опыт в области подземных исследований и фотографии. Это было 24 мая 2001 года.

Перед нами был узкий дверной проем, вырезанный в скале и ведущий в загадочный подземный комплекс. Для нас это был волнующий момент — никто из ныне живущих людей еще не спускался в это место. Мы надели каски, включили фонари и сменили яркий солнечный свет на неожиданно густую тьму. Такая резкая перемена сбивала с толку.

Поначалу мы даже колебались, следует ли двигаться дальше, потому что абсолютно не представляли, что нас ждет впереди. Все предположения не сулили ничего хорошего. Итальянские власти долго пытались убедить нас, что подземные ходы заполнены ядовитыми газами, и поэтому обязали нас подписать бумагу, которая снимала с них ответственность за нашу возможную смерть.