Время черной звезды - Татьяна Воронцова

Худшие опасения подтвердились. Деметриос взял ее за локоть и подвел к столику-алтарю с другой стороны. Мужчины взглянули друг на друга. Нестор задал вопрос по-гречески, Деметриос согласно кивнул и произнес в ответ несколько греческих слов. И тут же зазвучала песня, точнее, религиозный гимн. Пели три женщины – чисто, слаженно, мелодично.

Стоя спокойно и прямо, Деметриос протянул руку над чашей, и Ника раньше догадалась, чем увидела, что он подставил ее под лезвие ножа. Одно короткое, точно рассчитанное движение – и в чашу из пореза между запястьем и сгибом локтя потекла кровь. Все следили за алой струйкой, не отрываясь. Когда кровотечение замедлилось, почти прекратилось, Деметриос убрал руку. Улыбнулся Нике уголками рта.

Она глубоко вздохнула и затаила дыхание. Вытянула руку. Мгновенная острая боль, которая почти сразу превращается в саднящую… легкий испуг… Не слишком ли сильно течет? Нет, нет. Кровь уже сворачивается. Но как же колошматит сердце!

Дыши ровнее, трусиха. Не позорься.

Торжественно, осторожно Нестор поднял чашу и протянул Деметриосу. Глаза его горели от возбуждения, сознания исключительной значимости происходящего. Женщины продолжали петь. Деметриос почтительно принял чашу, сделал несколько глотков, повернулся к Нике и передал чашу ей. Она взяла и заглянула внутрь.

Вино, в котором смешалась кровь мужчины и женщины. Нет, не так… Смешалась кровь мужчины, женщины и бога.

Ника поднесла чашу к губам и принялась пить.

Теперь он в нас – величайший из богов, – а мы в нем.

Поставив чашу на стол, она повернула голову, и Деметриос, наклонившись, поцеловал ее в губы. Кровь, вино, слюна – все смешалось еще раз. Окончание поцелуя совпало с окончанием гимна.

– Ты поняла, что случилось? – тихо спросил Деметриос.

Ника облизнулась, сглотнула горьковато-солоноватую слюну.

– Да.

Нестор подозвал их к большому столу, обработал перекисью водорода и заклеил пластырем порезы. Тщательно вытер лезвие ножа. Передал нож Деметриосу.

– Да не дрогнет твоя рука.

Взгляд Ники упал на нож, и она сама почувствовала, как расширились от изумления глаза. На рукоятке было изображено крылатое существо с телом человека и головой льва, вокруг которого обернулась змея.

Царь-Змей, Звезда, ключи от Времени…

Ее отвлекла София, накинув ей на плечи обещанный жилет из волка. Удлиненный, приталенный, на черной шелковой подкладке. В полном восторге Ника принялась гладить мех. Он был великолепен! Подошедшая вслед за сестрой Леонора застегнула на ее шее золотую цепочку с подвеской. Амулет? Но разглядывать его сейчас Ника постеснялась.

– Пора, – промолвил Деметриос.

Взглянул на Нестора. Смуглое лицо грека дрогнуло от волнения.

– Фа сэ до синдома, Деметриос[10].

Они обнялись с его женой, на глазах которой блестели слезы – похоже, все члены этой семьи были сильно привязаны к Деметриосу, – накинули верхнюю одежду, спустились по лестнице еще на один пролет и оказались перед дверью, очень похожей на дверь, ведущую из погреба дома Отшельника в подземный лабиринт. Деметриос открыл ее своим ключом, спрятал ключ в карман куртки и, держа в одной руке фонарик, в другой пистолет, вступил под своды темного тоннеля.

– Иди за мной, Вероника.

Из недр земли на нее дохнуло холодом и угрозой. «Спокойно, – сказала она себе. – Иди за свои мужем». За мужем, хм… Дикость, конечно. С другой стороны, не самый худший муж, если вдуматься.

И она пошла за ним.

17

Ника уже спала на своей половине дома, за крепко запертыми дверями и закрытыми ставнями, когда Деметриос, посовещавшись с остальными жрецами по поводу предстоящих празднеств, зашел к себе побриться и переодеться. Повесил куртку на крючок, сделал два шага и остановился, вглядываясь во тьму.

Он был в помещении не один. Это безошибочное ощущение присутствия… Держась поближе к стене, Деметриос взвел курок и медленно двинулся вперед по коридору.

– Убери оружие, – послышалось из гостиной.

Только голос. Больше ни звука.

– Иокаста? Ты одна?

– Конечно, одна! – Язвительно, раздраженно. – Кто еще, по-твоему, здесь может быть?

Он знал, что она одна, и задал вопрос, чтобы по интонациям голоса уловить ее настроение.

– Или ты думаешь, что я решила сдать тебя этим русским? – Ехидно. – Вместе с твоей курочкой.

Деметриос прошел в гостиную, включил верхний свет.

– Нет, Ио. Я так не думаю.

Красивая и злая, Иокаста стояла, скрестив руки на груди, прислонившись плечом к арочному проему между гостиной и кухней. На ней были черные кожаные брюки в обтяжку, приталенный жилет и высокие сапоги.

Взгляд ее прошелся по его фигуре, задержался на полоске пластыря, прикрывающей порез. Глаза изумленно расширились, рот приоткрылся… она догадалась.

– Давно ты здесь? – спросил Деметриос, чтобы заполнить паузу.

Положил пистолет на стол.

Иокаста молчала. Закипающий гнев сделал ее лицо похожим на ужасный лик Деметры-Бримо. Надо было срочно дать ему выход. Еще неделю назад для этой цели подошел бы секс, но теперь Деметриос чувствовал себя связанным определенными обязательствами.

– Говори, – тихо произнес он, глядя в ее пылающие глаза. – Я слушаю тебя очень внимательно.

Оттолкнувшись от стены, Иокаста сделала несколько шагов по бежевому с рыжим и коричневым ширазскому ковру. Еще раз оглядела Деметриоса сверху донизу. Теперь их разделял только стол.

– Я уже спрашивала… – Ей пришлось задержать дыхание, мысленно сосчитать до трех и только после этого продолжить: – Какое место занимает она в твоей жизни.

– А я уже отвечал: не твое.

Осмыслив эти слова, Иокаста вспыхнула до корней волос. Прикусила губу. Пальцами левой руки схватилась за край столешницы, словно боялась упасть. Деметриос предвидел ее реакцию и был готов к любому варианту развития событий, но сегодня жрица оказалась проворнее. В следующее мгновение он увидел напротив своего лица ствол пистолета.

Глаза Иокасты сузились.

– Твоя жизнь может закончиться прямо сейчас, Деметриос Стефанидес. Страшно тебе?

Он не шелохнулся.

– Отвечай!

– Моя жизнь никогда не закончится. Этому научила меня ты, Иокаста Катраки.

Продолжая держать Деметриоса на мушке, Иокаста обошла стол, приблизилась и стволом пистолета коротко и сильно ударила его по щеке. Он зажмурился, но тут же снова открыл глаза. Повернул голову. Их взгляды скрестились почти со звоном, как клинки. Горячая кровь струйкой стекала по его саднящей щеке, капая на рубашку.

– Ты совершил ошибку. – Иокаста поставила пистолет на предохранитель и вернула на то же место, откуда взяла. – Я бы не подняла руку на женщину, которая ночевала в твоем доме и принимала пищу и воду из твоих рук. Тебе не надо было вводить ее в семью, чтобы защитить от моей ревности. Она ни в чем передо мной не виновата, но ты… ты виноват. Заподозрив меня в том, что я могу ей повредить, ты нанес мне оскорбление.

Он не стал говорить, что ввел Нику в семью не только чтобы защитить от ревности Иокасты, хотя и для этого тоже. Любые объяснения и оправдания лишь усугубили бы конфликт. Молча он направился к креслу, через спинку которого было перекинуто черное пальто Иокасты, но та, опередив его, взяла пальто сама, надела и стремительно покинула поле боя.

Ну что ж… С одной стороны, ничего хорошего. С другой стороны, могло быть и хуже. Рассуждая таким образом, Деметриос запер изнутри входную дверь и двинулся в ванную оценить масштабы катастрофы. Ссадина еще кровоточила. Он пустил холодную воду, намочил полотенце и, прижимая его к скуле под правым глазом, уселся на край ванны.

Зазвонил телефон.

Нестор сообщил, что Янис блестяще справился со своим заданием и благополучно вернулся домой. На выезде из Каливии его действительно тормознули, после чего он удостоился знакомства с Максимом Яворским. Того интересовало фактическое место жительства Деметриоса Стефанидеса, его контакты в окрестностях Каливии, а также статус в иерархии современной языческой секты, о которой толком не было известно ничего. Слухи, домыслы… Так кто же он – этот тип с запутанной биографией, любитель совать нос не в свои дела – и как его найти? Янис ответил, что сам он из Македонии (это было чистой правдой) и про местных знаменитостей знает чуть больше, чем ничего. Но тем, что знает, готов поделиться. И поделился. Яворский не выглядел удовлетворенным, тем не менее велел своим молодцам отпустить механика на все четыре стороны.

Деметриос бросил полотенце в таз и посмотрел на себя в зеркало. Ушибленное место припухло, под влажной ссадиной налилась болезненная синева. Он вздохнул. Нервное напряжение нарастало. Вздохнул еще раз. Глоточек виски?

Телефон зазвонил опять.

Феона.

– Мы выступаем, господин.

– Ждем вас, Феона.

– Господин Андреас уже…

– Да. Андреас уже прибыл в Дельфы.