Пыль дорог - Ксения Баштовая

— Разумеется, — тонко улыбнулся эльф. — За отдельную плату. Думаю, за пятьдесят злотых я забуду, что сегодня заходил к вам.

От столь неожиданного заявления даже многое повидавшая донна Корсолиани впала в прострацию:

— Вы… вы…

— Я, — благодушно согласился эльф. — И пока что я нахожусь здесь.

Главы криминальной раскладки были увлечены спором, а потому не заметили, что под дверью комнаты стоит, внимательно прислушиваясь к разговору, светлая эльфийка.

Примерно через полчаса, уже дома, Ирдес неспешно опустился в глубокое кресло.

— Если Совет гильдий узнает об этом, я — труп, — задумчиво протянул он, подбрасывая на ладони массивный перстень с жемчужной вставкой.

За окном загорались звезды, распускались огненные цветы магических светильников, где-то вдали слышались монотонные крики ночного сторожа, а дон Герад все не мог уснуть.

Утро застало бубнового туза в кабинете. Эльф провел ладонью по встрепанным волосам, устало мотнул головой, отгоняя сон, и покосился на часы на каминной полке. Те исправно показывали десять утра.

Ирдес недовольно скривился и встал с кресла. Свежий прохладный ветерок, врывающийся в распахнутое окно, неспешно перебирал оставленные на столе бумаги. Дон Герад поморщился и, не глядя, сгреб документы в ящик стола. После завтрака можно будет разобраться.

Впрочем, позавтракать ему не удалось.

Дверь хлопнула подобно взрыву плохо сработавшего огненного заклинания. Бубновый туз оглянулся, пытаясь понять, кого же принесло в его кабинет (Эрика? Да не будет она так дверьми хлопать. Дети — тем более), и окаменел. У входа стояла, сладко улыбаясь, Илейшериа Эштас. Золотые волосы заплетены во множество косичек, глаза подведены изумрудной зеленью, а из-под подола янтарного платья, украшенного черным шитьем, выглядывают желтые бантики, прикрепленные к туфелькам согласно королевскому эдикту — знак принадлежности к Червовой гильдии.

— Добрый день, дон Герад, — чуть слышно мурлыкнула она, поплотнее прижимая начавшую было открываться дверь.

— С каких это пор он добрый? — хмыкнул эльф, не сводя напряженного взгляда с посетительницы. Его очень заинтересовало, за каким, собственно, чертом она пришла. Неужели тоже какой-нибудь заказ решила оформить? Так не приведи Великий дух — и так проблем выше горла.

— Да все с тех же, — мягко улыбнулась Илейшериа, медленно приближаясь к бубновому тузу. Обойдя стол, она остановилась всего в шаге от бубнового туза и провела кончиками пальцев по его щеке.

Ирдес перехватил ее ладонь в воздухе и осторожно отодвинулся от разбушевавшейся червы:

— Вы пришли по делу?

Илейшериа замерла, удивленно заломив бровь, а затем ухмыльнулась:

— Пожалуй, да. Понимаете, дон Герад, мое дело очень… странное… Я бы даже сказала, сложное.

— Я вас слушаю. — Подумав, Ирдес опустился в кресло. Эльфийка шагнула к нему и погладила ладонью по столу.

— Понимаете, дон Герад, я вчера совершенно случайно услышала ваш разговор.

— И что дальше? — поднял на нее ледяной взор глава гильдии воров.

Илейшериа поняла, что пора действовать, шагнула вперед и порывисто села на колени эльфу:

— Вы ведь знаете, где находится перстень…

Договорить она не успела — скрипнула дверь:

— Ирдес…

Эльф вскинул голову и, столкнув с коленей все еще сидящую там черву, рванулся к замершей в дверях жене:

— Эрика, я все объясню!

Увы, но госпожа Герад «выяснять все», похоже, не собиралась. Где-то вдали прозвучал цокот каблучков, раздался звон неловко столкнутой вазы, и все стихло.

Потрясенный Ирдес замер в дверях кабинета. Ну ведь, в самом деле, ничего не было! Даже обидно, честное слово! А затем обернулся к черве, как упавшей, так и сидевшей на полу, и прошипел:

— Вон отсюда!

Светлая эльфийка встала и, нервно дернув плечом и фыркнув: «Не очень-то и хотелось!», вышла из комнаты.

Увы, но объясниться с женой бубновому тузу так и не удалось. Дверь в ее комнату была заперта, оттуда слышались сдавленные всхлипывания, а на осторожные просьбы: «Эрика, открой, а?» — она не реагировала. Не выламывать же дверь, в конце концов? Посидит с полчаса одна, в чувства придет, а там и поговорить можно. Остается только надеяться, что все будет в порядке и на положении Эрики никак не отразится.

И вообще. Пора разобраться с этим чертовым заказом. Тем более сегодня ночью надо будет сдать украденное заказчику, чтоб его Великий дух побрал!

В этот прекрасный, а может и не особо, день каждый был занят своим делом. Господин Герад думал, что ж ему делать дальше, госпожа Герад злилась на господина Герада, юные Хэлларен и Рихарэллис Герад проверяли степень натяжения найденного в отцовском кабинете арбалета (горгулья-охранник с мрачным видом щупал перепонку на кожистом крыле — кажется, последний болт его таки поцарапал), господин Румиел заканчивал последние приготовления, ну а Фабиар Кроссарт, которому уже совершенно надоело мерить шагами кабинет, безнадежно бился головой о стену этого самого кабинета. Сроки, отведенные начальством на проверку дела, подходили к концу, а он до сих пор не мог со спокойной совестью доложить боггарту, что сделал все, что требовалось. Казалось бы, чего уж проще? Допросил каждого, кто имеет хоть какое-то отношение к делу, проверил требующиеся документы — и спи спокойно. Так ведь О'Кадоган этого не поймет, со свету сживет, к чертовой бабушке! А возвращаться на историческую родину, то есть в Островную империю, Фабиару очень не хотелось.

Увы, но никаких стоящих идей тренти просто не приходило в голову. Нет, пару раз, конечно, проскочила подленькая мыслишка типа «напиться и забыться», но это ведь поможет на полчаса, час, день — самое большее. А потом? Начальство ж, оно такое — дождется, пока подчиненный протрезвеет, и устроит выволочку.

Общаться с главой Трефовой гильдии пришлось опять-таки Ирдесу. Доран заявил, что он в существующей операции выполняет роль мозга, а раз так, то тяжелым физическим трудом должен заниматься бубновый туз. Эльфу очень хотелось сказать, какую на самом деле роль выполняет Тишт, но по доброте душевной и вежливости он не стал нецензурно выражаться.

Так что примерно к полудню дон Герад сидел за дальним столиком в одной из множества таверн Алронда и вел неспешную беседу с худощавым человеком лет сорока. В черных волосах собеседника уже проклюнулась седина, по какой-то насмешке судьбы выложив на смолянистой шевелюре неприличную руну — каждого, кто мог отважиться пошутить на эту тему, ждала не особо завидная участь. Но Ирдес в любом случае пришел сюда не затем, чтобы обсудить особенности чьей-то внешности.