Частная коллекция - Алексей Кириллович Симонов

Берет аппарат. Идет. Возвращается:

— 0:0 в нашу пользу. Он, оказывается, нас тоже без пленки щелкал.

Потемкин:

— Правильно, расквитались. А то они бы о всей нашей группе плохо подумали. И потом, тут всякие русские… и невозвращенцы с женами, русскими и индонезийками… Правильно!

***

Мужики всего стесняются. Спрашивают шепотом: а кокос-то мы попробуем? Что ж, что мы в черных трусах! А разве нельзя пешком в посольство пройтись? А в ботанический сад нас не свозят?

***

На вечере дружбы.

Какой-то мальчик робко: где бы встретиться? Но я же не могу дать даже номер телефона — это категорически запрещено шефом, чтоб вам всем…

***

Если советский человек за рубежом был отдельной песней, то бдительность была постоянным припевом этой песни.

Мы просыпаемся. Собственно, просыпаюсь я, а начальство уже бдит. Пухлое, рыхлое его лицо, с прилипшими от пота соломенными волосами еще хранит след ночной сласти. Значит, воды опять нет. Солнце еще не добралось до нашего засетченного окна, так что пока сравнительно прохладно: каких-нибудь 26—27. (…)

Я встаю. Спать приходится вразборку, чтобы один член другого не касался, иначе в месте соприкосновения становится мокро. Поэтому кровать еще хранит мой мокрый силуэт в позе статуи бегуна.

— Сегодня поедешь со мной в контору, — говорит начальство.

— На Германе?

— Да. Знаешь, мне за него вчера была буча.

— За него?

— Зачем взяли на работу? Ну, я им ответил! Я говорю: у вас Лапин есть — отдел кадров, а они мне… так я им… В общем, как уедем, его уволят.

— За что?

— А он до нас, оказывается, работал знаешь у кого?

— Знаю. У американского атташе.

— Откуда ты знаешь?

— Из его анкеты, так же как и ты.

— Какой еще анкеты?

— Я ж тебе переводил.

— Ты мне ничего не переводил, — он трезвеет от сна.

— Ну хорошо, переводил, не переводил, а в чем дело-то?

— Нет, не переводил. И еще — они говорят, он понимает.

— По-русски?

— Ну… я вчера проверял — врут.

— Как же ты проверял?

— Он едет прямо, я ему: налево! А он все равно прямо едет — улыбается.

— Но он же лучший наш шофер.

— Вот я и сказал, чтоб хоть пока оставили. Они тоже говорят, пусть. А то еще эти подумают, что мы боимся.

—