Звезда ведьмы - Джеймс Клеменс

Топот бегущих огров эхом отражался от скал, усиливаясь и множась, будто на подходе была целая армия. Тол’чак шагнул вперед. Из сумки на поясе он вытащил кусок сердце-камня и поднял его над головой, выпрямив спину, чтобы казаться еще выше.

– Я – Тол’чак, сын Лен’чака из клана Токтала! – провозгласил он на родном языке, бросая вызов грозному эху собственным громовым голосом. – Я вернулся исполнить обещание, данное Триаде!

Его слова, похоже, не подействовали на лавину, катящуюся на них. Тол’чак слышал, как его спутники теснее сгрудились у него за спиной и стоят, будто скала, готовые встретить атаку.

– Не двигайтесь, – негромко проговорил он друзьям на всеобщем языке.

Волна огров поравнялась с ними, растекаясь в стороны, окружила маленький отряд и замерла, держа оружие наготове. Наступившая тишина казалась страшнее, чем топот мгновение назад.

Тол’чак стоял лицом к лицу с огром, похожим на уродливый каменный валун. Жесткая щетка шерсти вздыбилась на его согнутой спине, а миндалевидные глаза угрожающе щурились. Тол’чак узнал его, и он узнал Тол’чака.

– Ты убил моего сына, – прорычал огр, чьи глаза пылали яростью.

Это был Хун’шва, отец Фен’швы, молодого огра-забияки, которого Тол’чак случайно убил накануне церемонии мангра. Когда Тол’чак видел Хун’шву последний раз, старый огр выглядел раздавленным горем и отчаяньем.

Теперь же он говорил, как боец. Ни малейшей печали не звучало в его голосе – позор открыто показывать тоску по умершим. Но гнев пылал в его глазах так же ярко, как вспышка молнии в ночи.

– Да, я убил твоего сына, – согласился Тол’чак.

Он даже не пытался объяснить, что всего-навсего защищался от предательского нападения. Отец не должен этого знать, и слова прощения не вернут мертвого сына.

– Тогда почему бы мне не убить тебя и не раздробить твои кости в труху?

Ответ пришел не от Тол’чака, а с небес. Одеяло бесконечных облаков разошлось, и яркий солнечный луч ворвался в прореху, освещая зеленую долину, вызывая радугу в туманной дымке.

Но все это выглядело бледной тенью по сравнению с красотой солнечного света, отразившегося от поднятого вверх сердце-камня. Кристалл сиял внутренним огнем. Глубокий теплый жар разогнал утреннюю сырость и открыл глаза всем присутствующим на величие жизни вокруг. Сердце горело, и все живое сверкало собственным светом и силой.

Восторг охватил готовых к бою охотников и воинов. Оружие опустилось. Многие пали на колени.

Тол’чак шагнул вперед, удерживая камень в солнечном луче, и протянул его Хун’шве. Кристалл пылал, подтверждая свое наименование – Сердце племени огров. Даже жаждущий мщения отец не мог отрицать открывшуюся ему истину.

– Вот почему я возвратился! – заявил Тол’чак. – Я принес доказательства того, что твой сын и души всех наших погибших соплеменников смогут войти в следующий мир! И я выполнил поручение Триады! Прошу вас пропустить меня!

Старый огр глядел на кристалл. Его когтистая рука протянулась к сверкающим граням.

– Фен’шва, – с болью в голосе произнес он.

Кое-кто из его соратников отвел глаза. Негоже пялиться на скорбящего отца. Но Тол’чак смотрел прямо.

– Он ушел за край.

Хун’шва держал ладонь у камня, будто согревая ее магическим теплом.

– Я чувствую его. – Слезы катились по щекам старого огра, словно высеченным из гранита. – Фен’шва…

Тол’чак не двигался, давая отцу возможность подольше чувствовать близость сына. Все стояли неподвижно и молчали.

Наконец ветер затянул разрыв в облаках, и свет сердце-камня потускнел и исчез. Зарядил мелкий дождь, долину заволокло туманом.

Хун’шва убрал руку. Багровая ярость в его глазах потухла. С ворчанием старый огр отвернулся. Он не простил Тол’чака, но признал его право на жизнь. Остальные огры последовали примеру вожака.

– Это не опасно – идти с ними? – спросил Джастон, сильно побледнев.

– Нас приняли, – кивнул Тол’чак. – Но идите осторожно и не отходите от меня.

– Присосемся, как пиявки, – пообещал Магнам.

Он, как и все, настороженно следил за ограми, но долину маленький отряд пересек без приключений.

Оказавшись неподалеку от входа в пещеру, Фардейл принюхался. Тол’чак тоже уловил запахи. Дымок от очагов, утренняя каша и все забивающий дух самих огров. Обоняние будто вернуло Тол’чака в прошлое. Он припомнил счастливое время, когда был жив отец, когда еще находились друзья, согласные играть с «неправильным» огром, малышню у ночного костра. Но к ним примешивались и темные воспоминания: осознание положения полукровки, насмешки, гонения и самый худший день, когда мимо пронесли пробитое копьями, истекающее кровью тело отца. Никогда он не ощущал себя столь одиноким, как тогда.

Его ноги сами собой замедлились у порога пещеры. Внутри пылали очаги, но после долгого путешествия Тол’чак боялся сделать последний шаг.

Он почувствовал прикосновение к локтю.

– Ты не один, – глядя вперед, произнес Магнам, повторив ранее сказанные слова.

Тол’чак огляделся и понял, что д’варф прав. За время странствий по землям Аласеи, в мире, гораздо большем, чем его родная пещера, он обрел новую семью. И набравшись силы и смелости от друзей, он положит конец своему изгнанию.

Огр прошел под гранитной аркой.

После дневного света снаружи потребовалось несколько мгновений, чтобы приспособиться к полумраку пещеры. Маленькие костры, окруженные сложенными друг на друга камнями, украшенные резными костями, отмечали очаг каждой семьи. Позади них темные проходы вели в убежища – пещеры размером поменьше.

Судя по тому, что возле огня почти никто не сидел, дети и женщины наверняка спрятались при приближении чужаков. Только несколько закаленных жизнью стариков с заостренными палками, опытных охотников, охраняли свои логовища, поглядывая на вновь прибывших с неослабевающим подозрением.

Хун’шва повел их глубже в пещеру. Тол’чак успел заметить вход в убежище своей семьи – опустелое и холодное. Лишь малая искра проскочила в его душе при виде оленьих рогов над низким проемом в скале, но он знал, что обозначают свисающие с них крысиные черепа, – жилище проклятого.

Даже укрытие рядом оставалось пустым. Никто не хотел навлечь на себя проклятие опасным соседством.

Тол’чак никого не собирался винить. Клятвоотступник принадлежал к их роду. Разве удивительно, что гибельная судьба преследовала их?

Стараясь не подходить близко, Хун’шва указал на вход:

– Останетесь здесь!

Кивнув, Тол’чак вышел вперед, снял оленьи рога, вызвав легкое постукивание крысиных черепов. Краем глаза он заметил, что ближайший к нему огр отступил. Не обращая на соплеменников внимания, он махнул товарищам, указывая на вход.