Кино с клубничкой - Людмила Ситникова

«Однако какой всe-таки Евдоким профессионал, – восхитилась Катарина. – Так точно передал черты лица, и краски потрясающие. Нужно как-нибудь попросить его написать и мой портрет».

– Нравится? – спросила Наталья, проследив за взглядом Копейкиной.

– Впечатляет. А что здесь случилось? Почему вынесли всю мебель и откуда взялись вазы?

Наталья покачала головой и, понизив голос до шeпота, изрекла:

– Это всe Розалия. Решила, что гостиная слишком загромождена и мешает занятиям.

– Каким занятиям?

– Ну как, а утренняя зарядка…

– Ах, да! – Ката уже забыла, что здесь по утрам проводятся пытки под предводительством свекрови. – И куда дели мебель?

– Пока поставили всe в кабинет. Розалия сказала, она вообще не нужна, ею всe равно никто не пользуется.

– Интересно, с какой стати она пришла к такому умозаключению?

– Она говорила, ты дала добро на перестановку.

Ката с минуту молчала, потом произнесла в растерянности:

– Да, что-то припоминаю… Она звонила, и я, дабы от неe поскорее отвязаться, разрешила. Но я и предположить не могла, что гостиная превратится в спортивный зал!

– Но, согласись, вазы здесь очень кстати, они здорово вписались в интерьер.

– А если придут гости, они должны сидеть на вазах?

– На такой случай есть плетeная мебель. Так сказала Розалия, – быстро добавила Наталья.

– Кошмар!

– В любом случае все претензии не ко мне.

– А где все? Почему в доме так тихо?

– Розалия в своей комнате, отдыхает, Анжела отбыла к подружке.

– Ясно. – Ката подошла к лестнице. – Наташ, будь другом, приготовь мне кофейку.

– Сей момент! – Наталья направилась в кухню, но еe остановил голос свекрови:

– Никакого кофе! Сейчас время обеда, кофе будет потом. Наталья, накрывай на стол.

Спустившись по лестнице, Розалия обняла невестку.

– Катуша, рада тебя видеть, я уже успела по тебе соскучиться, – и она кинула быстрый взгляд на чемодан.

– Ой, Розалия Станиславовна, а что у вас с лицом?

Надо заметить, лицо у свекрови выглядело довольно-таки странно. Щeки «разукрашены» мелкими царапинами, на подбородке следы укусов, на правой скуле белел пластырь.

– Не обращай внимания, ерунда.

– А всe-таки?

– Я сказала – пустяки! Ну, давай рассказывай, как съездила, как там Гамбург? Я вся заинтригована.

Катарина села в кресло. Что, собственно, она могла рассказать пожилой женщине? Как еe там чуть было не убили? Что только благодаря чуду она осталась в живых? А ведь, по сути, кроме этого, и рассказать нечего. После происшествия Вера строго-настрого запретила выходить из квартиры, да Катка и сама – с таким-то лицом! – не рискнула бы отправиться на экскурсию.

– Как вам сказать… – начала Копейкина, – город как город, ничего особенного…

– Что значит – ничего особенного? Я слышала, Гамбург один из красивейших городов мира. А ты говоришь «ничего особенного»… Ты ходила там по магазинам?

– Один раз с Верой прошлись по торговому центру.

– И что?

– Ничего.

– Купила какие-нибудь вещи?

– Да.

– Ката, мне из тебя слова клещами вытягивать? Говори, какие вещи? Сколько они стоят? Мне всe интересно! Абсолютно всe!

– Да ничего особенного…

– Опять двадцать пять! Для тебя, может, и ничего, а я хочу быть в курсе всего. Кстати… мне не терпится посмотреть на подарки.

– На какие подарки?

Розалия улыбнулась и погрозила Катарине пальцем.

– Ух, хитрая какая, хотела, наверное, сделать сюрприз, да? Признайся…

Копейкина похолодела. Господи, свекровь же просила привезти ей духи. А она со своими злоключениями напрочь забыла о подарках и сувенирах!

– Ну так как? – гнула своe Розалия.

– Вы правы, я сделаю вам сюрприз, всему своe время.

– Только не томи долго.

– Обещаю.

– Ладно, иди в комнату, приводи себя в порядок и спускайся обедать. В твоeм распоряжении пятнадцать минут, время пошло.

Катарина поплелась на второй этаж, судорожно вспоминая, какие именно духи просила свекровь? Нужно обязательно смотаться в магазин и приобрести парфюм, в противном случае Розалия с потрохами съест.

В спальне Ката первым делом скинула туфли на шпильке и упала на кровать. Как всe-таки хорошо дома, в своей комнате, своей кровати… Она полежала минут пять, затем решила принять душ.

Когда Копейкина зашла в столовую, Розалия ещe не появилась, у стола суетилась Наталья.

– Сейчас всe будет готово, – сообщила она.

– Послушай, Наташа, объясни мне, что у Розалии с лицом?

Женщина хихикнула и, оглядываясь в сторону двери, прошептала:

– Да здесь целая история. И смех, и грех! Как только ты уехала, Розалия вдруг вспомнила про маску из кошачьего корма. Ну, ту, про которую говорила Лина. Так вот вечером я, как всегда, сделала ей массаж и отправилась к себе. А Розалия решила поэкспериментировать с маской. Развела корм в тeплой воде, подождала, пока он станет мягким, и нанесла на лицо. Запах, конечно, стоял отвратный, но ради красоты можно и потерпеть…

Розалия легла на кровать и закрыла глаза. В этот самый момент в комнате появились Парамаунт и Лизка, почувствовав запах еды. Первой за дело принялась Лизавета – молнией прыгнула на кровать и принялась кусать хозяйку за щeки. Не успела Розалия опомниться, как подоспел Парамаунт – вонзил зубы в подбородок пенсионерки.

По дому раздался оглушительный крик, животные вмиг разбежались.

Анжела и ее новая подружка Катька, которые вместе сидели в комнате, примчались на вопли бабушки. Надо заметить, Анжела была не в курсе про «чудодейственную» маску, поэтому, увидев Розалию с непонятного происхождения коричневой массой на лице, впала в панику. Она подбежала к бабуленции, которая вопила как иерихонская труба.

– Бабуля, в чeм дело?

– Меня хотели съесть!

– Кто?

– Кошки, мать их так!

– Наши?

– Нет, етит твою, импортные. Конечно, наши!

– Но почему? Что у тебя…

Сквозь застывающий слой корма сочились струйки крови, Катерина, стоявшая рядом, заорала:

– Анжелка, у твоей бабки мозги вылезли!

– Что ты несeшь, идиотка? – бушевала Розалия. – Раскрой глаза, какие мозги, не видишь – это еда.

– Нет, серьeзно, – продолжала Катюха, – я смотрела фильм по Стивену Кингу, так там у одной бабы все мозги вытекли, а она…

– Если ты сейчас не заткнeшься, я пульну в тебя вот этой вазой! Ты тогда вообще одни комедии тридцатых годов прошлого века смотреть будешь.

– С Любовью Орловой?

– С Лениным, мать твою! Идиотка малолетняя!

– Бабушка… ты… у тебя на лице… Ой, надо вызвать «Скорую»!

– Не надо никого вызывать. Этот монстр хотел меня сожрать. Он чудовище, немедленно выбрось его из дома.

– Анжела, она не в себе! – Катька смотрела на подругу с вытаращенными глазами.

– Ой-ой! Как мне больно! Всe лицо щиплет! Ну подожди, доберусь я до тебя…

– Бабуля, объясни, что у тебя…

– Ведь сказала же – еда.

– Какая еда?

– Обыкновенная, кошачья, мать вашу! Глаза раскройте, кретинки!

– Действительно, пахнет кошачьим кормом, – прошептала Катя. – Но как он оказался у вас на лице?

– Как оказался, как оказался… – передразнила еe Розалия. – Очень просто оказался. Я сама его нанесла на лицо.

– Зачем?

– Затем, что твоя мать сказала, мол, она делает себе такие маски каждый день, они сильно омолаживают лицо.

Анжела смотрела на Катьку.

– Это правда?

– Да ты чe! Разве моя мать похожа на душевнобольную? Какому даунообразному кретину придeт в голову мазать рожу всякой дрянью…

– Ах ты, маленькая паразитка! Ты кого сейчас назвала кретинкой и сумасшедшей? Погоди у меня, как только встану, тебе не поздоровится!

Следует отметить, что Розалия даже не предприняла попытки смыть с лица маску и кровь – она продолжала лежать на кровати, так как ждала, когда пройдут отведeнные на маску двадцать минут.

– Бабушка, вставай и быстро умывайся.

– Нет!

– Как нет?

– Так! Время ещe не прошло.

– Но у тебя кровь!

– И пусть, всe равно не смою маску раньше положенного времени. А за кровь мне этот сукин кот ещe ответит.

– Послушайте, – вмешалась Катюха, – я не знаю, что там вам сказала мама, но могу точно вас заверить, она никогда не делала себе ничего подобного. Она вообще скептически относится ко всякого рода маскам. Мама считает, что вернуть женщине былую красоту и свежесть может только скальпель пластического хирурга.

– Я тебе не верю, Лина не стала бы мне врать.

– Но это правда!

– Твоя мать в свои почти шестьдесят выглядит, словно молодка. Лицо, как у куклы, а…

– Какие шестьдесят, вы в своeм уме? Маме сорок!

Розалия повернула голову.

– Как ты сказала? А ну повтори.

– Я говорю, моей маме сорок лет.

– Но она уверяла меня…

– Она пошутила.

– Пошутила? – заорала Розалия. – Так она пошутила, мать еe за ногу? Ну тогда я ей покажу, как со мной шутить. Ах, она… сучка такая растакая! – Розалия вскочила с кровати и бросилась в ванну. – Я ей устрою, заразе, весeлую жизнь! Так надо мной издеваться…