Мрак остаeтся - Марк Энтони

Да и почему ее должны узнать? Цитадель Огня изменила Грейс так же, как видоизменилась девочка Тира, когда сомкнула свои маленькие ручонки вокруг Великого Камня Крондизара. Разумеется, Грейс — уже не та женщина, что бродила по этим стерильным коридорам и излечивала раны других, не обращая внимания на свою собственную.

Словно эта мысль была приглашением, тень, обитавшая на задворках сознания, устремилась на первый план. Ее темные складки, удушая, окутали Грейс. Она споткнулась и ухватилась за стену. Грейс вновь почувствовала пыльный воздух сарая и резкий запах крови. Ей опять было десять лет.

— Господь Всемогущий, что ты с ней сделала, Грейс Беккет?

— Я пыталась ей помочь. Эллен бичевала себя электрическим проводом, миссис Мурто. Она сказала, что ей нужно изгнать его. Она сказала, что мистер Холидей что-то вселил в нее.

— Ты бессовестная обманщица, Грейс Беккет. Ты убийца. Гореть тебе в аду за то, что ты сотворила с Эллен Никель.

— Нет, вы не…

— Молись, молись на коленях здесь, в ее крови. Умоляй Господа дать тебе прощение.

— Но я пыталась помочь ей, миссис Мурто! Нужно отвезти ее в больницу. Может быть, ей станет лучше. Пожалуйста, выслушайте…

— Нет, не пытайся наложить на меня одно из твоих заклятий, бесстыдница. Я знаю, что ты продала душу Дьяволу. Я слышала, как ты ночью воздаешь ему хвалу на языке, неподобающем добропорядочной христианке. Теперь возьми этот провод и бичуй себя им, как ты сделала это с Эллен Никель. И молись, чтобы тебе хватило крови, дабы заслужить спасение…

Вспыхнул малиновый свет, боль насквозь пронзила Грейс, боль яркая, острая и…

Тень улетучилась. Грейс сощурилась от яркого дневного света и с облегчением вздохнула, увидев, что коридор пуст.

В замке Спардис Бельтан умирал, некромант открыл его старую рану. Чтобы использовать Дар для поддержания рыцаря во время их перемещения на Землю, у Грейс не оставалось иного выбора, кроме как принять тень, прикрепленную к ее жизненной нити, тень, которую так много лет она старалась не замечать. И теперь, когда наконец приоткрылась эта дверь, ей никогда не закрыть ее вновь.

В визитах тени не наблюдалось никакой последовательности. Казалось, любая вещь могла подстегнуть возвращение воспоминаний. Некоторые были кратковременными, как это. Другие… нет. Но после каждого Грейс покрывалась потом и дрожала, ощущая себя словно вырезанной ножницами из листа твердой белой бумаги. До сих пор ей удавалось скрывать это обстоятельство от Тревиса. У него и без того хватало забот о состоянии Бельтана. Тем не менее она не знала, как долго это еще могло продлиться.

Грейс принудила свой разум сосредоточиться на расшифровке непостижимой больничной схемы номеров палат. И вот перед ее глазами появилась выгравированная пластмассовая табличка: СА-423. Этот номер дал ей Тревис.

Грейс толкнула дверь и вошла в помещение.

Аппараты шипели и пищали, наполняя холодное белое пространство своим жужжанием, словно хор электронных монахов. У кровати стояла толстая медсестра, волосы с проседью аккуратно собраны в пучок. Она проверяла показатели на мониторе.

Сестра подняла глаза хоть и с любопытством, но без интереса.

Грейс поколебалась, затем небрежно вошла в палату. В свое время в доминионах она сделала открытие: если вести себя, словно ты в этом месте свой человек, люди неизбежно решат, что так и есть.

— Могу я вам чем-либо помочь, доктор?

— Сомневаюсь, — бросила Грейс и быстро взглянула на висящую у кровати медицинскую карту. — Доктор… Чандра упоминал, что здесь стойкий вегетативный случай. Я провожу исследование.

Сестра нахмурилась.

— Исследование? Какое отделение финансирует его?

В груди Грейс вспыхнуло возмущение. Кто такая эта женщина, чтобы ставить под вопрос ее компетентность? Она хотела было отбрить нахалку.

Остановись, Грейс. Здесь никто не знает, что ты герцогиня. Ты не можешь просто так, взмахом руки, заставить человека молчать.

Верно, здесь она — не аристократка. Но ведь она врач, а тут это значит больше, чем украшенная драгоценностями корона.

Грейс сухо и безлично улыбнулась медсестре.

— Почему бы вам не оставить нас на минутку?

Сестра несколько секунд тупо смотрела на нее, затем быстрым движением подняла алюминиевый поднос и выплыла из палаты. Она, несомненно, отправится в вестибюль, где предупредит остальных сестер, что прислали еще одну тощую ведьму следить за ними. И ее слова будут недалеки от истины. Забыв о медсестре, Грейс приблизилась к кровати.

Она не видела Бельтана с того дня, когда в Спардисе они с Тревисом соединили две половинки монеты и Зея осталась позади. Мгновение спустя в глаза им ударил серебряный свет, потускневший, когда они оказались у мусорных баков менее чем в двадцати футах от входа в отделение неотложной помощи. Тревис вбежал внутрь за помощью, после чего прошло несколько секунд, каждая из которых показалась мукой. На Земле присутствовала Паутина жизни. Грейс почувствовала это сразу, потому что теперь знала, как искать ее. Но она была запутанной, шумной и очень грязной. И тонкой, ужасно тонкой, как шелковая материя, заношенная до состояния ветхой тряпки. Нить жизни Бельтана ускользала из пальцев Грейс. Она не могла удержать ее.

И тут, слава Богу, в шумной спешке выбежали санитары и врачи отделения. В этой суматохе Тревис ускользнул из толпы и потянул за собой Грейс. Она хотела убедиться, что врачи смогут стабилизировать состояние Бельтана, предупредить их, что ему никогда в жизни не делали ни укола, ни прививки от столбняка. Но оставаться там было слишком опасно. Грейс бросила последний взгляд на бледного, как привидение, Бельтана, лежащего на голом асфальте, после чего они с Тревисом скрылись в сухой ночи Денвера.

Последовавшие за этими событиями дни едва казались реальными, словно не Зея, а Земля являлась чужим миром. Грейс снова и снова пыталась обратиться к Паутине жизни, но чувствовала себя инвалидом, которому только что ампутировали конечность, а он все пытается нащупать ее. Потому как вместо мерцающих прядей Паутины, связующих воедино все живое, она находила лишь слабые отзвуки магии.

Если бы не Тревис, неизвестно, что могло бы случиться. Он вновь приспособился к жизни на Земле намного быстрее, чем Грейс. Именно Тревис придумал продать три золотые монеты с Зеи одной из антикварных лавок Восточного Колфакса. На эти деньги они купили еду, затем сели на проходящий автобус и мимо обшарпанных витрин магазинов и безумных неоновых вывесок отправились на запад. В мотеле «Голубые небеса» они сняли комнату, которая имела такой вид, будто ее не обновляли со времен беспечных, лохматых, пропахших жженой умброй деньков 1965 года. Телевизор выглядел дико древним; Грейс ожидала, что, стоит только включить его, он станет показывать сериал «Я люблю Люси». Вместо этого поднялась слабая струйка дыма, когда из вентиляционных отверстий на задней панели телевизора выползло несколько тараканов. В некотором смысле это показалось не менее забавным.