Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2 - Гэв Торп

— Может быть, те летающие твари набросились на меня потому, что я последний выживший житель деревни, — сказал Конрад. — Только среди армии зверолюдей я таких не видел.

— Зверолюдей очень много, парень, и все они разные. И с каждым годом их становится все больше. Одни похожи на животных, но умны, как люди; другие похожи на людей, но имеют мозги улиток.

— А вы думаете, что есть какая-то связь между этими зверолюдьми и тем, что случилось со мной в Ферлангене?

Но Вольф его уже не слушал: он вглядывался в лес, где мелькали какие-то тени. Конрад схватился за нож, но Вольф остался спокоен и только встал.

— А мы тут не одни, — сказал он, указывая на лес.

Конрад тоже встал и увидел: между деревьев скользили темные тени.

Блеснули свирепые желтые глаза.

Вольф шагнул в темноту, и его окружили животные.

«Это волки, — подумал Конрад, — волки».

Поблизости рыскала стая волков, но Вольф, похоже, умел находить с ними общий язык. Значит, волчьими были не только его имя и облик.

Всмотревшись в темноту, Конрад увидел, что Вольф, присев на корточки возле одного из волков, гладит его по голове и как будто с ним говорит.

Вскоре он вернулся.

— У нас тоже есть союзники, — сказал он. — Можешь спать спокойно, парень, нас постерегут.

У Конрада вертелись на языке сотни вопросов, но он уже знал, что отвечать на них Вольф не станет.

Поежившись, Конрад уселся возле костра.

— Холодно?

— Да, — ответил он, не зная, от чего дрожит — то ли от холода, то ли от страха перед волками.

— Как плечо?

— Болит, — ответил он, поморщившись.

— Это хорошо. Значит, заживает. А тебе пора привыкать тепло одеваться и носить сапоги.

— Но сейчас лето.

— Там, куда мы едем, лета не бывает.

— А куда мы едем?

— В Кислев, — ответил Вольф. — И еще дальше.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Они путешествовали много дней, и все это время Конрад шел пешком.

Днем волки не появлялись; но каждую ночь Конрад слышал, что они рядом. Была ли то стая, которая шла за ними, или каждый раз новые, он не знал. Он даже не мог сказать, были это настоящие волки или какие-нибудь призраки, которых сотворил сам Вольф, чтобы иметь ночную охрану.

Конрад ни о чем не спрашивал. А Вольф ничего не объяснял.

Каждый вечер, когда спускалась тьма, Вольф уходил в лес и там проводил некоторое время со стаей. Конрад легко мог бы подойти поближе и выяснить, что там происходит, однако чем именно занимается Вольф среди волков, он предпочитал не знать.

Сначала от такого соседства ему было не по себе. Но прошло несколько ночей, и он стал мирно засыпать, зная, что их охраняют верные стражи, готовые отогнать любого пришельца.

Его сомнения относительно того, стоит ли связываться с Вольфом, давно отошли на задний план. Он уже понял, что на свете есть вещи поважнее, чем его деревня, что теперь у него новая жизнь и новые заботы. Служба у Вольфа и стала для него началом этой новой жизни.

Сначала Конрад не знал, что должен делать оруженосец, и занимался в основном чисткой меча. Но он понимал, что у него будет много обязанностей, когда они доберутся до Кислева.

Думать о Кислеве ему почему-то не хотелось, и Конрад от всей души наслаждался путешествием.

Они проходили города и поселки, но нигде не останавливались на ночь. Каждый раз Вольф находил в тюках вьючной лошади что-нибудь такое, что можно было обменять на продукты. Они никогда не ночевали на постоялых дворах и пили только воду.

— Теперь, я думаю, все нормально, — сказал Вольф как-то вечером.

— Что нормально?

— Твое плечо.

Конрад уже и думать о нем забыл. На плече остались три полосы, и перевязки больше не требовалось.

— Все нормально, — ответил он.

— Вроде бы да, — сказал Вольф. — Но я видел, как человек умирал и от более легких царапин. В жилах зверолюдей течет яд, который может попасть в рану. Сначала человек ничего не чувствует и даже не замечает, что ранен. А потом поднимается такая боль, что он кричит и умирает в страшных мучениях. Я видел, как люди отрубали себе покалеченные конечности, чтобы прекратить эту боль. Но из этого ничего не выходило.

После этого Конрад каждый вечер внимательно осматривал свое плечо, проверяя, нет ли признаков заражения. Рука не болела, — впрочем, если бы яд попал в кровь, он все равно ничего не смог бы сделать…

Дорога, по которой они ехали, была не слишком широкой и довольно разъезженной, но Вольф сказал, что это одна из главных дорог Империи. Страна Кислев лежала за пределами Империи, и Конрад ничего не понимал до тех пор, пока не выяснил из обрывочных фраз Вольфа, что страна и ее столица имеют одинаковое название — Кислев.

Они ехали на восток, в сторону Эренграда, который находился на границе с Кислевом. Другая дорога привела бы их в Миденхейм, лежащий на пересечении главных дорог Империи. К югу от Миденхейма был расположен Альтдорф. Продолжая ехать на запад, они оказались бы на побережье, в морском порту, который назывался Мариенбург.

Береговая линия между Эренградом и Мариенбургом была северной границей Империи. Дальше лежало Море Когтей.

Изучая карты, которые рисовал на песке Вольф, Конрад начал постепенно разбираться в названиях местностей и их расположении.

Дорога от Эренграда вела на запад, к Мариенбургу, который рекой соединялся с Кислевом. От Кислева река уходила на запад, к Альтдорфу, где ее называли Рейк; оттуда она поворачивала на север и текла к морю.

— Все соединено друг с другом, — сказал Вольф, проводя линию от Мариенбурга до Миденхейма, оттуда — до Эренграда, потом по реке к Кислеву, оттуда — к Альтдорфу и снова к Мариенбургу. — Настоящую карту, нарисованную на куске пергамента, мне показали всего несколько лет назад. До тех пор я даже не знал, что такое карта. И мне сразу стало все понятно. Я побывал во всех этих местах и теперь знаю, как они связаны между собой. То, что происходит в одном конце Империи, немедленно сказывается на другом, даже если до него тысяча миль.

Как обычно, Конрад понял это весьма приблизительно.

Не раз им приходилось проезжать ворота, которые преграждали дорогу, как то было в Ферлангене.

Их охраняли вооруженные стражники, но с Вольфа плату никогда не брали. Обычно он обменивался со стражниками несколькими словами, и ворота немедленно распахивались.

Стражник, дежуривший у ворот Ферлангена, пропустил их потому, что струсил; стражники, которые охраняли ворота на дорогах от Миденхейма до Эренграда, похоже, не боялись ничего.