Жасмин - Алекс Белл

Но потом лошадку сменил другой образ — волшебный лес под темным небом, заполненным мерцающими звездами.

На снегу лежали черепа и черные розы, здесь же была и та лошадка. Она проскакала между костями и цветами, найдя дорогу ко мне, и снова оказалась у меня в руке.

Я проснулась. Пальцы жгло от ощущения, что конь сидел у меня на ладони. Но нет. Когда я включила свет, то увидела, что фигурка стояла на столе, рядом с рыцарем, там же, где я их и оставила. Я оглядела комнату, как будто бы ничего не изменилось, все было в порядке, единственный звук исходил от Бена, который храпел на диване. Я выключила свет и легла, странный сон все не покидал моего сознания.

Мне потребовалось какое-то время, чтобы вновь уснуть, храп Бена мешал. Но в то же время, мне показалось неразумным идти и толкать его, когда он был столь великодушен и уступил мне кровать. Наконец я уснула и проснулась, когда в окно проник солнечный свет. Диван пустовал, а в ванной лилась вода. Я повернула голову, чтобы взглянуть на прикроватный столик. Рыцарь с фотографией стояли на месте, а вот фигурка коня отсутствовала.

Я откинула одеяло, чтобы проверить, вдруг она упала на пол. Потом я пошарила под кроватью и на кровати, но нигде не смогла её найти. В приступе паники, я уж было подумала, что её кто-то украл, и практически бросилась к двери ванной, чтобы позвать Бена.

Но шум воды прекратился и Бен, мокрый и взволнованный, вышел из ванной, в одном полотенце, обернутом вокруг бедер.

— Лошадь пропала! — выпалила я, не дав ему открыть рта. — Или она у тебя? — Я поднялась на цыпочки и вытянула шею, чтобы заглянуть ему через плечо, надеясь увидеть её на раковине рядом с нашими зубными щетками.

— Ну, разумеется, её там нет! — Старый добрый раздраженный Бен — будто и не было ничего вчера вечером. — Она на кофейном столике, — сказал он. — Когда я проснулся, то видел её там.

Я обернулась, и действительно, как он и сказал, лошадка стояла на столике, в целости и сохранности.

— Извини, — сказала я, поворачиваясь. — Я думала... её кто-то украл.

— Никто не знает, что она здесь, у нас, — заметил Бен.

Он хотел было вернуться в ванную, но я вцепилась в дверную ручку и не дала двери закрыться.

— Постой! А что у тебя на плече?

Когда он развернулся, я заметила на плече какой-то подозрительно знакомый силуэт...

— Ах, это  — всего лишь татуировка, — небрежно сказал Бен.

Он все еще пытался закрыть дверь, но я просунула ногу в щель, тем самым не давая ему этого сделать.

— Дай, посмотреть, — настаивала я.

Он нехотя повернулся так, чтобы я смогла разглядеть татуировку как следует. Это был черный лебедь — прямо на его плече!

— Где ты её набил? — спросила я тихо. При виде неё, у меня мурашки по коже забегали.

— Да я просто... проснулся с ней, — ответил Бен, после недолгого раздумья. — Где-то полгода назад. Понятия не имею, как она там оказалась.

— То есть, ты говоришь, что она просто... появилась?

— Ну да, просто появилась.

— Болит? — спросила я, вспоминая, что он то и дело массировал себе плечо.

— Иногда.

— И что бы это значило?

— Просто не представляю, — сказал он.

— Слушай, ну не может быть, чтобы тебе ничего не пришло в голову? Чем ты занимался в тот день?

— Да ничем. Ничем особенным. Я просто с ней проснулся.

— Но, Бен...

— Слушай, татуировка у меня уже не один месяц, и кроме того, что она время от времени болит, больше ничего, так может, мы закроем эту тему?

— Ладно, как скажешь, — сказала я, поднимая руки, дескать, сдаюсь, испугавшись его агрессивного тона.

К концу дня у меня будут другие заботы, о которых стоит волноваться и татуировка Бена в них не входила. Но все же тот факт, что она вот так запросто появилась, не позволял мне отмахнуться от него.

— Я хочу одеться, — сообщил Бен и скрылся за дверью.

Я подошла к дивану и села. Руки автоматически подобрали лошадку со столика.

И она вновь ожила в моих руках.

Мрамор треснул и раскололся пополам, как яичная скорлупа, явив крошечную черную лошадку, настоящую во всех смыслах. Лошадка-Дюймовочка. Я вскрикнула, мои руки дернулись, и я неумышленно выронила её. Лошадка-Дюймовочка приземлилась на ковер с глухим стуком, и на краткий миг я испугалась, что из-за моей неуклюжести она могла пострадать. Но через секунду она уже поднялась на копыта и отряхнулась, здоровая и невредимая, а потом помчалась мимо дивана.

Она двигалась как настоящая, да она и была настоящей... шерсть на ощупь приятная, шелковистые грива и хвост. Она подбежала к моему футляру со скрипкой, заскочила на него и принялась вышагивать по крышке, стуча копытами по поверхности.

Наполовину одетый Бен услышал мой крик и открыл дверь ванной.

— Что случилось?

Не смея произнести ни слова, я ткнула пальцем на прохаживающуюся по моему футляру лошадку. Бен посмотрел в направлении, которое я указала, и я заметила, как он разволновался, когда увидел лошадку. Мы оба, молча, таращились на неё. Сначала я думала, что она просто так ходит там, дергая головой и фыркая крошечными ноздрями. Но потом я обратила внимание на крошечные следы, оставляемые ею на костяной пыли, которой после вчерашнего был покрыт мой футляр.

Удивительными были не столько следы, сколько слова, которые они образовали, вернее имя: Анри Роль-Танги.

А потом лошадка спрыгнула и поскакала обратно к дивану. Прискакала и уткнулась мне в лодыжку. Я взяла её в ладони, стараясь держать, как можно аккуратнее.

Несмотря на обстоятельства, я не могла отделаться от чувства восторга, наблюдая за этой лошадкой у себя на ладони. Она прошагала до кончиков пальцев, заглянула через край, а потом, развернувшись, вернулась на середину ладони и посмотрела на меня. Если бы не её размеры, то она была бы вылитым Кини. Те же прекрасные черты, лоснящаяся шерсть и карие глаза — крошечная, идеальная сказочная лошадка. Она целиком и полностью пленила меня.

Бена же, похоже, больше заинтересовало имя на футляре.

— Анри Роль-Танги, — взволнованно пробормотал он. — Знаешь его?

— Нет, — ответила я. — А ты?

Он не ответил, развернулся к футляру, и еще раз произнес про себя имя, словно сам мог вот-вот вспомнить — кто это. Но потом тряхнул головой и сказал:

— Не помню, чтобы вообще слышал это имя.

А следом он вскинул голову, взглянул на лошадь и сказал:

— Нам пора идти. Бери её с собой.

— Зачем?

— Затем, что снежно, — сказал он, натягивая рубашку и торопливо застегивая пуговицы. – Может, она на снегу еще какую-нибудь подсказку копытами вытопчет.

Я бросила взгляд на футляр и заметила, что это имя занимало почти всю его поверхность, так что возможно, ей и правда не хватало места, чтобы «написать» что-то еще.

— Дай её мне, — приказал Бен, поднимаясь на ноги и протягивая руку.

— Мы же не можем вот так запросто разгуливать с ней по гостинице, — возразила я. — Кто-то может заметить.

Бен оглядел комнату и его взгляд упал на коробку с дорожными шахматами. Он взял её и вынул все фигуры, а потом протянул её мне.

— Вот, возьми.

Я аккуратно поместила туда лошадку, а потом мы вышли из гостиницы на улицу. Вокруг не было ни души, поэтому мы присели за нашей машиной, чтобы нас не было видно из окон ресторана, и выпустили «Дюймовочку». Похоже, лошадку нисколько не смутило путешествие, и когда Бен протянул руку и поставил ее на снег, она осталась невозмутимой, а мы, затаив дыхание, уставились на неё. Она подняла голову и огляделась, принюхиваясь, а потом восторженно поскакала по снегу. Еще немного погодя, она повалилась на спину, и каталась по земле, задрав копыта. Я не смогла сдержать улыбки, наблюдая, как же она радуется, но с другой стороны, похоже, она больше не собиралась нам помогать.

— Не думаю, что она еще что-нибудь «напишет», — высказал вслух мои подозрения Бен и убрал лошадку обратно в коробку. — Так что давай сосредоточимся на том, что у нас уже есть.

Мы пропустили завтрак и отправились прямиком в комнату Бена, вбили в поисковик Google имя, но без особого успеха. Был такой известный французский коммунист по имени Анри Роль-Танги, и хотя мы много чего о нем прочли, так и не нашли связи между ним, Лиамом или Нойшванштайном. Кроме того, оказалось, что он уже умер. Несколько лет назад.

Мы блуждали с сайта на сайт, и чем дальше, тем недовольнее Бен поглядывал на лошадку, которая, не обращая на него внимания, радостно скакала по комнате.

— Может быть, мы зря теряем время, — сказал Бен наконец. — Может, эта лошадь вытоптала свое чертово имя.

Мысль была настолько глупой, что я не смогла удержаться от смеха — однако, быстро превратила его в кашель, взглянув на лицо Бена.

— Не верю, что это её имя, — сказала я, стараясь придать своему голосу серьезности.

— Хочу сходить в твой номер и прибраться там, — сообщил Бен. — Мы же не хотим, чтобы горничная увидела тот бардак. А ты продолжай искать, пока я не приду. Это имя должно что-то означать. Возможно, оно относится к другому человеку — еще живому — и он знает о том, где Лиам спрятал лебединую песню.