Свадебный венок - Сандра Браун

Для столовой Камилла выбрала глубокий зеленый цвет, прекрасно гармонировавший с одним из главных украшений этой комнаты – старинным ковром. Бесценный персидский ковер сохранился с незапамятных времен и представлял собой настоящее сокровище. Девушка хотела оставить его в столовой, но слегка обновить остальную обстановку, придав ей легкий налет современности. Старые кресла были заново обтянуты темно-зеленой обивкой с вышивкой персиковых и абрикосовых тонов. Эта модная цветовая гамма идеально гармонировала с колониальной архитектурой дома.

Собравшись с мужеством, Камилла взглянула на Зака и произнесла с вызовом, на какой только была способна под его пристальным взглядом:

– Это называется охотничий…

– Проклятье! Я и знать не хочу, как это вы называете! Я же это называю – дрянь! Вы мне лучше скажите, как тут есть? Теперь, находясь здесь, я не смогу отделаться от ощущения, что обедаю посреди трясины. Мне приходилось видеть болота, но они более приятного цвета! – он с такой злостью принялся размахивать руками, что не удержал свою шляпу, и она, плавно пролетев через всю комнату, упала в открытую банку с зеленой краской. Зак разразился таким каскадом ругательств, от которых, если могли бы, покраснели даже зеленые стены. При виде шляпы, медленно тонущей в краске, Камилла едва не расхохоталась, но вовремя сдержала себя, увидев разъяренную физиономию Зака. Девушка была рассержена столь бесцеремонным вмешательством Зака в ее работу и такой бестактной манерой поведения, но она взяла себя в руки и, стараясь унять дрожь в голосе, пустилась в объяснения:

– Зак, но когда деревянные рамы и притолоки выкрасят в белый цвет, здесь не будет так мрачно. Мы повесим шторы в тон обивки кресел и стульев. А окна украсят белоснежные ставни. Поверь, все вместе будет смотреться просто великолепно. К тому же зеленый цвет сейчас считается одним из самых модных.

– Разве что для рождественских праздников. А что прикажешь делать все остальные триста шестьдесят четыре дня в году?

Резкость и язвительность, с которыми Зак разговаривал с Камиллой, не могли остаться незамеченными. Она увидела, что маляры прекратили красить стены и с явным интересом прислушиваются к спору. Саймон и Дили, привлеченные шумом, стояли в дверях столовой. Дили нервно теребила полотенце. Даже портниха, сидевшая в соседней комнате и подшивавшая занавеси, и та оказалась свидетельницей этой сцены. Если Зак намеревался выставить Камиллу на посмешище, разгласив на весь Натчез, что она никуда не годный декоратор, – это ему хорошо удалось. Девушка еще раз попробовала урезонить его:

– Но ведь интерьер можно разнообразить множеством самых различных способов. Например…

Однако Зак не дал ей договорить, перебив:

– Все это крайне интересно, но дело в том, что мне не нравится дизайн этой комнаты вообще. Измените его, – и, не желая слушать возражений, Зак резко повернулся на каблуках и направился к выходу.

– И не подумаю!

Слова сорвались с губ Камиллы раньше, чем она успела все хорошенько взвесить. Во время этой отвратительной сцены она старалась вести себя спокойно и рассудительно, но повелительный тон и ослиное упрямство Прескотта-младшего вывели ее из себя. Хочет ссоры – что ж, сам напросился. Она невольно выпрямила спину, гордо подняла голову. Золотые глаза ее метали молнии, без тени страха встречая гневный взгляд Зака, немедленно обернувшегося на ее дерзкую реплику.

Его кулаки непроизвольно сжались, а на скулах заиграли желваки, однако голос оставался спокоен и невозмутим:

– Могу ли я напомнить вам, мисс Джеймсон, что именно я несу расходы по реставрации?

И мне кажется, это должно заставить вас считаться с моим мнением. И еще, если вы вдруг забыли, хочу напомнить вам еще одну мелочь – это мой дом.

– Вы совершенно правы, мистер Прескотт, но могу ли и я, в свою очередь, напомнить вам, что меня наняли не вы, а ваш отец. Подобный цвет, как и другие, был выбран с его ведома и согласия. Если он сам не сочтет нужным внести изменения, здесь все так и останется.

– Скорее в аду снег выпадет, мисс Джеймсон.

– Как вам будет угодно, мистер Прескотт.

Он сделал несколько шагов по направлению к девушке, и она, словно желая остановить его, довольно резким тоном произнесла:

– Учитывая ваше явное недовольство нашим выбором и недоверие к моим способностям, обещаю вам следующее: если после того, как комната будет полностью закончена, ваш отец согласится с вашим мнением, я внесу любые изменения, какие вы потребуете, – за свой счет.

Несколько секунд в воздухе висела зловещая тишина. Зак молча испепелял Камиллу взглядом. Наконец девушка повернулась и многозначительно посмотрела на своих рабочих. Те немедленно вернулись к прерванным занятиям. Саймон и Дили мудро ретировались обратно в кухню.

Когда Камилла проходила мимо Зака к выходу из холла, он схватил ее за руку:

– А еще ты должна мне новую шляпу, – процедил он.

– Иди к черту, – пропела девушка сладеньким, ядовитым голосочком, вырвала у остолбеневшего Зака руку и неторопливо вышла.

К величайшему удивлению Камиллы, в один прекрасный день за ленчем Зак ни с того ни с сего попросил ее съездить вместе с ним в больницу к отцу. С момента их ссоры в палате Рейборна Прескотта прошло уже две недели – две недели напряженного молчания после нанесенных друг другу взаимных оскорблений. А уж несколько последних дней после столкновения в столовой из-за зеленой краски молодые люди и вовсе перестали разговаривать, старательно избегая каких бы то ни было встреч.

Вероятно, изумление отразилось на ее лице, потому что Зак поспешно добавил:

– Идея вовсе не моя. Отец почему-то просил, чтобы мы приехали к нему сегодня днем, и непременно вместе. Понятия не имею, зачем.

Больше он ничего не сказал, и они в полном молчании доели салат из цыпленка, приготовленный Дили к ленчу. Зак справился со своей порцией первым и спросил, поднимаясь из-за стола:

– Когда ты будешь готова?

– Примерно через полчаса.

– Отлично, – отозвался он и вышел из комнаты.

На глаза ей навернулись жгучие слезы обиды и разочарования, но девушка поспешила смахнуть их, пока не заметила Дили, которая вошла, чтобы убрать тарелки со стола. Ну ничего, утешала она себя, еще несколько недель – и дом будет полностью закончен, а она наконец сможет уехать, навсегда выбросив Зака из своей жизни. Недолго еще ей служить объектом его насмешек и оскорбительных замечаний. Но почему эта мысль не приносит ей никакой радости? Почему ей становится лишь горше на душе, почему ее переполняют тоска и отчаяние?

– Когда ты собираешься в больницу, Камилла?