Летопись жизни и творчества М. Ю. Лермонтова - Виктор Мануйлов

Майский, с. 151–154.

1 и 2 сентября. Вечерами Лермонтов у Карамзиных. Танцевал с Софьей Николаевной. «Он очень славный, — пишет С. Н. Карамзина, — двойник Хомякова по лицу и разговору».

Майский, с. 128.

5 сентября. На именинах Е. Н. Карамзиной (Лизы) «были Хрущевы, оба графа Шуваловы, которых представила Е. А. Карамзиной мадам Огарева, Лермонтов, <А. А.> Столыпин <Монго>, Абамелек, Левицкий, Золотницкий».

Об этом вечере С. Н. Карамзина писала 7 сентября сестре, Е. Н. Мещерской. В том же письме сообщения о вечерах 1 и 2 сентября.

Крымский обл. архив, ф. 531, оп. 1, ед. хр. 14, лл. 14–15; ср.: Майский, с. 130.

8 сентября. Дата рукой Лермонтова на обложке копии «Демона»: «1838 года сентября 8 дня» (на так называемом Лопухинском списке).

Описание ГПБ, с. 123; Лермонтов, АН СССР, т. IV, с. 423.

13 сентября. Елизавета Аркадьевна Верещагина, приехавшая накануне из Москвы в Петербург вместе со своей воспитанницей Машей Ловейко, Е. А. Столыпиной и Акимом Акимовичем Хастатовым, посетила в Царском Селе Афанасия Алексеевича Столыпина. В письме от 16/28 сентября 1838 г. она сообщала дочери, А. М. Хюгель: «На другой день приезда нашего прислали звать нас провожать Афан<асия> Алек<сеевича> в Царское Село, куда он накануне всей семьей выехал… Итак, мы в два часа пополудни — сестрица, Маша, я и Яким Хастатов — пустились по железной дороге и в 36 минут были там. Обедали вся семья, все Аркадьевичи и, разумеется, и Атрешковы, Елизав<ета> Алексеевна, Миша. Представь себе, Елизав<ету> Алекс<еевну> по железной дороге, насилу втащили в карету, и она там <т. е. в Царском Селе> три дня жила. Итак, все обедали с обыкновенным тебе известным шумом, спором Афанасия. А Философов не обедал, а так приходил… Очень много смеялись и, как ты знаешь, спорили, кричали… Из Царского отправились опять в 10-ть часов вечера по железной дороге. Нас из дворца отвезли в придворной линейке до галереи, это довольно далеко от дворца, где наши живут. Поехал с нами Николай Аркадьевич, Яким Хастатов, и Миша Лермонтов проводил нас и пробыл с нами до время отъезда».

Архив Верещагиной, с. 43.

22 сентября. Лермонтова по приказанию вел. князя Михаила Павловича за очередную гусарскую шалость посадили под арест.

27 сентября 1838 г. С. Н. Карамзина сообщала своей сестре, Е. Н. Мещерской: «В четверг <22 сентября> мы собрались на репетицию в последний раз… Вы представляете себе, что мы узнали в это утро, — наш главный актер в двух пьесах Лермонтов был посажен на пятнадцать дней под арест великим князем из-за слишком короткой сабли, которую он имел на параде».

Майский, с. 152; ср.: М. Н. Лонгинов. М. Ю. Лермонтов. РС, 1873, т. 7, кн. 3, с. 387–388.

25 сентября спектакль и «Карусель» все же состоялись, но без Лермонтова. С. Н. Карамзина писала сестре: «… бедной Лизе недоставало Лермонтова, которого заменили неким гусаром Реми» (Майский, с. 153).

Конец сентября — начало октября. Находившийся под арестом на Царскосельской гауптвахте, Лермонтов пишет А. И. Философову:

«Дорогой дядя, осмеливаюсь умолять вас ходатайствовать обо мне в деле, которое вы один можете устроить, и я уверен, что вы не откажете мне в вашем покровительстве. Бабушка опасно больна, настолько, что не смогла даже написать мне об этом; слуга пришел за мною, думая, что я уже оовобожден. Я просил у коменданта всего несколько часов, чтобы навестить ее, писал генералу <М. Г. Хомутову, командиру л. — гв. Гусарского полка>, но так как это зависит от его высочества <вел. князя Михаила Павловича>, они ничего не могли сделать.

«Пожалейте, если не меня, то бабушку, и добейтесь для меня одного дня, ибо время не терпит.

«Мне нет нужды говорить вам о моей признательности и моем горе, так как ваше сердце вполне поймет меня.

Преданный вам всецело

М. Лермонтов».

Лермонтов, АН СССР, т. VI, письмо № 40, с. 452 (перевод с французского, с. 748). В Академическом издании это письмо ошибочно отнесено к 1840 г. На автографе письма есть карандашная помета, сделанная неизвестной рукой: «1838». Письмо следует отнести именно к этому году, к дням, когда Лермонтов сидел под арестом за появление на параде с маленькой саблей.

8/20 октября. Е. А. Верещагина пишет дочери, А. М. Хюгель: «… третьего дня вечер у Арсеньевой — Мишино рожденье. Но его не было, по службе он в Царском Селе, не мог приехать». В том же письме: «Нашей почтенной Елиз<авете> Алексеевне сокрушенье — всё думает, что Мишу женят, все ловят. Он ездил в каруселе с Карамзиными. Но это не К<атенька> Суш<кова>. Эта компания ловят или богатых, или чиновных, а Миша для них беден. Что такое 20 тысяч его доходу? Здесь толкуют: сто тысяч — мало, говорят, petite fortune.21 А старуха сокрушается, боится beau monde»22

Архив Верещагиной, с. 43–44.

10 октября. Лермонтов освобожден из-под ареста, он просидел не 15, а 21 день.

Майский, с. 153.

11 октября. Лермонтов, С. Н. Карамзина, С. Д. Абамелек по железной дороге приехали из Царского Села в Петербург.

13 октября С. Н. Карамзина писала об этой поездке сестре, Е. Н. Мещерской: «Во вторник утром <11 октября> я совершила очень приятное путешествие по железной дороге с Абамелеком и бедным Лермонтовым, освобожденным, наконец, из-под 21-дневного ареста, которым заставили его искупить маленькую саблю: вот что значить иметь имя слишком рано знаменитым!».

Майский, с. 153.

29 октября. Лермонтов читает VI редакцию «Демона» в узком кругу друзей у Карамзиных. Об этом чтении С. Н. Карамзина сообщала сестре, Е. Н. Карамзиной в письме от 4 ноября 1838 г.: «В субботу <29 октября> мы имели большое удовольствие послушать Лермонтова (который обедал у нас), прочитавшего свою поэму „Демон“, — избитое заглавие, скажешь ты, но, однако, сюжет новый, полный свежести и прекрасной поэзии. Это блестящая звезда, которая восходит на нашем литературном горизонте, таком тусклом в данный момент».

Майский, с. 150.

29 октября/10 ноября. Е. А. Верещагина сообщает дочери, А. М. Хюгель, в письме из Петербурга: «Миша Лерм<онтов> сидел под арестом очень долго. Сам виноват. Как ни таили от Ел<изаветь> Алексеевны — должны были сказать. И очень, было, занемогла, пиявки ставили. Философ<ов> довел до сведения великого князя <Михаила Павловича>, и его к бабушке выпустили. Шалость непростительная, детская». По время, проведенное под арестом, не пропало даром. Е. А. Верещагина пишет: «… зато нарисовал прекрасную картину масляными красками для тебя — вид Кавказских гор и река Терек и черкесы — очень мила. Отдал для тебя, говоря мне, чтоб я теперь взяла к себе, а то кто-нибудь выпросит и не соберется нарисовать еще для тебя. Итак, она у меня, довольно большая. Но обещал еще тебе в альбом нарисовать».