Мир Спока - Диана Дуэйн

После получаса работы Маккой откинулся на спинку сидения в расстроенных чувствах. "Это совсем не то, чтобы я хотел узнать о вулканцах, – подумал он, – Вот тебе и фанатики Вулкана. Здесь, где проповедовал свое учение Сурэк, здесь, где он умер". Доктор покачал головой.

– Черт.

– Нулевой доступ, – вежливо, на вулканском, отозвался компьютер.

– Прощу прощения. Списки членов организаций. Отметь звездочкой тех, кто состоит в нескольких организациях сразу.

– Работаю, – сказала машина. – Вывод?

– Распечатка.

– Принято, – ответил голос, и компьютер стал выкидывать огромное количество пластика отличного качества, который вулканцы использовали для печати. Маккой ошарашенно смотрел на растущую перед ним стопку.

Печать продолжалась около двадцати минут. И когда машина остановилась, перед Маккоем лежала стопка высотой примерно в три дюйма, состоящая из очень тонких листов.

– Твердая дупликация тоже, – сказал доктор.

– Работаю, – откликнулся компьютер и выкинул из своего чрева информационный чип.

– Конец работы.

– Кредитные полномочия, пожалуйста, – сладким голосом проворковала машина.

Маккой нашарил в кармане кредитную карточку, засунул ее в щель компьютера, затем терпеливо подождал, пока машина вычтет нужную сумму.

Карточка выскочила назад, как будто компьютер оказался недоволен суммой, потраченной на него.

Маккой хмыкнул, запихнул карточку в карман и пошел к выходу.

Он направился в маленький ресторанчик, который открывался рано, впрочем, как и большинство ресторанов и забегаловок на Вулкане, – Лазанью, пожалуйста, – сказал он официанту и начал просматривать свое приобретение. Утро выдалось напряженное. Или ему так казалось.

Через пять минут углубленного чтения он наткнулся на имя, которое заставило его подпрыгнуть. Вскоре после этого он еще раз увидел его, и еще, и еще.

– Черт, – сказал он. – Черт, черт.

Позже он отложил распечатку и приступил к поглощению лазаньи, хотя совсем не был уверен в том, что у него есть аппетит.

Мир растворился и снова обрел свои очертания во время телерепортации Джима на Вулкан. Он оказался в небольшом парке, похожем на те, что они со Споком видели вчера. Но этот Спок описал ему детально: там было три дорожки, которые вели на выход, и Джиму следовало идти по левой, ведущей к стене старого города.

Джим не спеша пошел по тропинке. Парк своим видом радовал глаз.

"Трава" здесь была жесткой, серовато-коричневая растительность перемежалась хрупкими деревцами с темно-красными листьями. Они смахивали на большие перьевые метелки для пыли. Из любопытства Джим подошел к одному из них, коснулся и был несказанно удивлен, когда ствол дерева спрятал листья и закрутился в тугую спираль.

– Прошу прощения, – пробормотал Джим и рассмеялся.

"Интересно, вулканцы толке разговаривают со своими деревьями?"

Очень медленно дерево распрямилось и расправило листья. Джим удержался от того, – чтобы снова прикоснуться к нему – не стоило сводить растение с ума – и пошел по направлению к стене старого города. Она резко изгибалась. Теперь он узнал это место. Джим повернул по тропе и увидел заслоненный утесом дом.

Дом был большим по вулканским стандартам, хотя и не настолько, как можно было ожидать, для дома полномочного посла на Земле. Дом был одноэтажным, как и большинство домов на Вулкане. Похоже, что вулканцы не испытывали желания строить более высокие дома, чтобы не заслонять небо. Дом был окружен стеной чуть выше уровня глаз, и выглядел как постройка в стиле "постмодерн". В то же время в нем было что-то от римской виллы: дом, который казался скорее замкнутым, чем открытым, и старался сохранить свои секреты.

– Джим Кирк, – возвестил он в переговорную панель.

– Джим, – раздался радостный голос Аманды. – Давай, заходи.

Ворота распахнулись. Узкая дорожка с каменным бордюром вела прямо к входной двери. Она также открылась при его приближении. В проеме показалась Аманда, одетая в комбинезон, запачканный на коленях, и с садовыми ножницами в руках.

– Привет! – сказала она. – Ты не видел наш сад? Я проведу с тобой экскурсию по нему позже. Или это сделает Сарэк, когда вернется из города. Хочешь выпить чего-нибудь холодненького?

– Да, пожалуй, – ответил Джим.

Аманда повела его внутрь. Холл был большим. Столовая и кухня блестели полированным черным камнем. Задняя стена была стеклянной, с раздвигающимися панелями, за которыми виднелся сад.

– Вот, – сказала Аманда, останавливаясь перед раздатчиком напитков. – Воды? Или чего-нибудь другого?

– Содовая будет в самый раз.

– Я присоединюсь.

Два стакана выскользнули из-под панели.

– На здоровье, – сказала она, поднимая стакан и подавая ему другой. Они выпили.

– Теперь немного лучше, – проговорила Аманда. – Ну, пошли. Она повела его в сад, большая часть которого представляла собой ровный песок и гравий. Только в одном углу росли розовые кусты. Некоторые из них сейчас цвели.

– Это восхитительно, – сказал Джим. – Я удивлен тем, что здесь вообще может что-то расти.

– Цветы прижились достаточно хорошо, – ответила Аманда, – не хуже, чем, скажем, в Аризоне, правда, их надо постоянно поливать.

Похоже, им больше нравится белое солнце, чем желтое. Знаешь, что здесь действительно хорошо приживается? – она показала туда, где были высажены маленькие растения. – Томаты. Они жадны до воды надо подпитывать их корни целыми днями. Но тебе следовало посмотреть, что с ними будет через пару месяцев.

Придется вручную опылять их, но мне нравится эта работа.

Джим покачал головой.

– Ты сильно подрезала розовый куст, – заметил он.

Аманда кивнула.

– Мы ведь не были здесь два года, – напомнила она. – У нас есть приходящий садовник, который прекрасно знает местные растения. Но он не умеет обращаться с розами, так как считает, что они слишком нежны.

Но чтобы цветы распустились, с ними нужно обращаться довольно грубо, она многозначительно пощелкала ножницами.

– Я вряд ли смогу поверить, что ты можешь быть грубой, – заявил Джим.

Аманда добродушно посмотрела на него.

– Льстец, – сказала она. – Иди сюда и сядь в тени.

Они прошли к скамейке под навесом, обвитым какой-то лиственной лианой. Аманда устроилась поудобнее и обвела сад взглядом.

– Знаешь, – сказала она после минутного молчания, – когда мы воспитывали Спока, я много раз чувствовала, что груба с ним. Но я понимала, что так нужно. Сарэк и я решили, что Спок должен развиваться как обычный вулканский ребенок. Если бы мы были на Земле, все могло произойти по-другому. Люди более гибки, когда дело касается вещей такого рода. Но вулканцы ожидают… – она осеклась, на лице появилось выражение замешательства, – они ожидают от тебя крайней консервативности… Все Должны быть одинаковыми. Аманда улыбнулась.

– Это не имеет особого смысла в свете термина БРБК, не правда ли?

Иногда мне кажется, что все как-то запуталось.

Джим кивнул.

– Могу понять.

Несколько секунд они сидели в молчании, наслаждаясь дуновением ветра, который был не настолько горячим, чтобы стать неприятным.

– Могу я задать вопрос?

– Спрашивай.

Он показал жестом на сад.

– Ты так спокойно ухаживаешь за розами, когда неизвестно, чем закончится голосование в конце этой недели…

Она внимательно посмотрела на кусты, затем последовал глубокий вздох.

– Что ж, – ответила она. – Я садовник. И чтобы ни произошло, розы нужно подрезать. Джим улыбнулся.

– Но ты прав, – продолжила Аманда, – я обеспокоена. – Она повертела в руках ножницы. – Если голосование за раскол пройдет, на меня падет запрет. Совершенно очевидно, что правительство не допустит исключений, тем более на высшем уровне, иначе обязательно кое-кто начнет говорить о незаконных привилегиях. Вулкан придется оставить мне… или Сарэку.

Джим покачал головой.

– Это несправедливо.

– В этом и нет ничего справедливого, – ответила Аманда. – Но если голосованием пройдет… – она вздохнула и обвела взглядом сад и дом. Я бросила свой дом много лет назад. Думаю, что смогу это сделать снова:

– Бросить дом – это ведь не то же самое, что бросить мужа.

Она кивнула.

– Мы найдем новый дом где-нибудь еще, – сказала она. – Федерация будет не против заполучить Сарэка. И у Спока, определенно, нет опасности потерять работу.

– Бог мой, конечно, нет, – Однако, – сказала Аманда, – посмотри на все с точки зрения Сарэка. Он будет вынужден покинуть свой дом навсегда, никогда у него не будет возможности увидеть других членов своей семьи. Он будет изгнанником на холодных, сырых планетах и никогда больше не увидит родного солнца.

Она покачала головой.