По рукоять в опасности - Дик Фрэнсис

— Напомни мне, что это за цифры ABA. Тобиас пожевал зубочистку:

— Они идентифицируют все банки в Соединеных Штатах и в близлежащих районах, таких, как бассейн Карибского моря, например. Это час системы «Fedwire».

— Тоб, умоляю тебя, что еще за «Fedwire»?

— Существуют три огромные мировые организации, которые занимаются международными трансфертами денег и информации, — сказал Тобиас — «Fedwire», включающая в себя ABA, — это организация Федеральных резервных банков. Она имеет девятизначные адресные номера. Таким образом трансферт с девятизначным кодом вероятнее всего предназначен бывает этой организации.

Я не мог не вздохнуть.

— Пойдем дальше, — сказал Тобиас. — Существует такая организация SWIFT — Общество Всемирного интербанка финансовых телекоммуникаций. И третья организация CHIPS — Клиринговая палата Интербанка системы платежей, которая также ведет свои операции через Нью-Йорк и имеет специальные уникальные идентификационные коды для своих клиентов, сверхсекретные.

— Мой Бог!

— Выбирай, — сказал Тобиас. — Все системы имеют свои коды. Эти коды подскажут тебе банк, но не номер счета. Мы знаем, что деньги «Кинг Альфред'с Бревери» ушли в Отделение глобального кредита Панамского банка, но не знаем, на какой счет.

— Но сами-то они там, в банке, знают, — сказал я. — Не каждый же день им переводят миллионы из Нью-Йорка. Сумма, диспетчер, дата... Они наверняка могут установить все эти сведения.

— Пожалуй. Но это против их же собственных правил — разглашать подобную информацию.

— И полиции они тоже ничего не скажут? Или налоговой службе?

— Именно полиции и именно налоговой службе — нет! Целая куча банков была бы немедленно отшвырнута из бизнеса, если бы сделала это. — Тоб улыбнулся. — Ты рассуждаешь, как младенец, Ал.

Я признал правоту Тобиаса.

— Но теперь, когда Норман Кворн умер, деньги могут осесть в Панаме навсегда, выходит, так? — спросил я.

— Может быть, — кивнул Тобиас. — Биллионы триллионы украденных денег лежат на анонимных счетах в банках всего мира, и будь уверен: банки без зазрения совести крутят эти деньги, гребут с них выгоду и не очень спешат отыскать законных владельцев и наследников.

— Синдром Генриха VIII, — сказал я.

— Что? — не понял Тобиас.

Я пояснил свою мысль, рассказав Тобиасу об ограблении церквей в эпоху Генриха VIII и о золотых сокровищах, зарытых служителями церкви в землю.

— Хорошая аналогия, — сказал Тобиас.

Когда я уходил, он, сокрушая очередную зубочистку, решал уже чьи-то еще проблемы. Следующий визит я нанес Маргарет Морден.

Она выслушала мое повествование о некоторых подробностях ухода из жизни Нормана Кворна и сказала:

— Бедняга!

— Значит, вы не считаете, что его смерть — достойная кара за совершенный им грех? — спросил я.

— Смерть! Вы в этом уверены? Интересно, где провели вы последние пятьдесят лет? Кара за грехи в наши дни — несколько лет содержания на всем готовом за счет государства плюс возможность получить образование под крылышком разных обществ помощи бывшим узникам.

— Цинично.

— Зато правдиво.

— А как обстоят дела с жертвами преступлений?

— Жертвам достается в удел порицание за преступления, совершенные против них — весьма сожалею, но такое бывает часто, — и лишь изредка им предлагают возмещение хотя бы на уровне содержания на всем готовом и университетского образования. Бедность, забвение, безвестная могила — вот участь жертв. За грешниками же с их чековыми книжками гоняются репортеришки из бульварных газет.

— Маргарет!

— Ну что? Теперь вы знаете меня немножко лучше? — сказала она. — Норман Кворн ограбил бедных старых вдов, лишив их жалких дивидендов и надо быть идиотом, чтобы поверить, что он умер от угрызений совести.

— "Бедные старые вдовы"... Звучит немного сентиментально.

— Вы бы не сказали этого, доведись вам самому быть на их месте.

— Ну хорошо... Если дивиденды бедных старых вдов застряли где-то в иностранных банках, как нам отыскать и вернуть их?

— Вам-то это зачем? — сказала Маргарет.

Я опустил голову и смотрел на собственные руки. Что я мог сказать в ответ? Маргарет сочла бы меня сентиментальным слюнтяем — только и всего.

— Я говорю то, чего не думаю, Ал. У меня сегодня паршивое настроение. Я занята одним умышленным банкротством, единственная цель которого — избежать платежей мелким кредиторам. А эти мелкие кредиторы могут вылететь из-за убытков в трубу. Люди, делами которых я занимаюсь, хотят отделаться от своих поставщиков, разорить их, объявив себя банкротами и закрыв свое дело, а потом начать все заново под другой вывеской.

— А это законно? — спросил я.

— Да, законно. Отсюда мораль — вас можно надуть. Я ничем не могу быть полезна таким людям, как вы. А теперь уходите и оставьте меня наедине с моим разочарованием.

— Я хотел спросить вас, можно ли проследить пути движения украденных денег? Может, вы помните какие-нибудь пункты назначения?

Она нахмурилась, а затем, как и Тобиас, обратилась к помощи компьютера.

— Возможно, — заговорила она через некоторое время (и в голосе ее слышна была неуверенность), — возможно, Норман Кворн послал совсем небольшую сумму в какой-нибудь банк на Багамских островах, а тот переправил ее дальше — в банк на Бермудских островах, который вернул все эти деньги обратно в Вонтидж. Проведенные операции могли быть не подтверждены подписанными документами, и половина информации, например, подлинные номера счетов, — утеряна. Если деньги пивоваренного завода в одном из таких сомнительных банков, и не пытайтесь отыскать их.

— Огромное спасибо.

— Не вешайте носа. Первое, что я сделала сегодня утром, — проконсультировалась с вашими кредиторами. Соглашение, которое они подписали с вами, останется в силе, независимо от смерти Нормана Кворна.

ГЛАВА 9

От Маргарет я отправился в офис «Юнга и Аттли», не очень надеясь застать там кого-нибудь, но когда я постучался в дверь и повернул ее ручку, дверь открылась.

В тот день меня встретил там не бритоголовый тип и не секретарша, а также не мистер Юнг с усами и даже не футбольный тренер Аттли, а мужчина открытым лицом и честным взглядом. На вид этому человеку было примерно столько же лет, сколько мне, а одет он был, как я, только, пожалуй, еще более нарочито официально. Джинсы, рубашка, свитер, и ни намека на галстук. Главное отличие между нами состояло в том, что у него были очень короткие светло-русые волосы, в то время как мои доходили до плеч.

— Привет! — сказал я и улыбнулся.

— Привет.

— Как вас теперь называть?

— Крис.

— Крис Юнг? Он кивнул:

— Я тут слегка подсуетился для вас.

Его акцент не изменился. У всех троих: бритоголового, секретарши и Криса Юнга он был одинаковый.

— И? — спросил я.

— Был такой золотых дел мастер по имени Максим. Он жил и работал в Лондоне в восемнадцатом веке. Как Гаррард или Эспри в наше время. Хорошая репутация. Делал модные вещи, например, павлинов для орнамента столов, золотые филигранной работы перья с настоящими драгоценными камнями.

— Тоб обещал мне, что вы окажетесь на высоте, — сказал я.

— И только?

— Нет, что вы покажетесь мне великолепным мастером своего дела. Гением, если говорить откровенно.

Он без ложной скромности расцвел в улыбке:

— Мне Тоб говорил, что у вас изворотливый ум и что не надо придавать слишком большого значения вашим манерам и лучше держаться с вами просто.

— Я убью его.

— И еще Тоб сказал, что вы выросли в замке.

— Это было малоинтересно.

— Да, еще бы. Я-то вырос в приюте для сирот. Там очень интересно.

Мы с полуслова понимали друг друга. Я нарисовал «Золотой кубок короля Альфреда», а Крис Юнг позвонил тому, кто дал ему сведения о ювелирах, и подробно описал чашу:

— А вокруг выгравированы линии, они похожи на узор, но на самом деле это строчки каких-то там стихов на языке англосаксов. Да, да, говорю, именно англо-черт-бы-их-побрал-саксов. Разузнай, что сможешь. — Он положил трубку. — Те очки, что вы дали мне, можно купить на каждом углу.

Я кивнул.

— Я использовал бы их для маскировки, если бы мог смотреть сквозь них.

— Я полагаю, именно поэтому грабитель и снял их.

— Теперь о другом деле, — сказал Крис Юнг. — Залы для тренировки боксеров. Ваш приятель Сэртис никогда и близко к ним не подходит. Он годится для этого дела, как прохудившийся воздушный шар. Я был у него на хвосте до последней возможности, но в тех местах, где бывает Сэртис, ни в одном спортивном зале для боксеров о нем никто слыхом не слыхивал.

— Вы достаточно тщательно выяснили это?

— Конечно.

— А что, если он посещает такой зал под каким-нибудь вымышленным именем?

Крис Юнг вздохнул.

— Говорю вам, он не из тех, кто ходит туда. Не тот тип. Он не оставит мне другого выбора — погодите с вашими возражениями! — кроме как расклеить ваши рисунки с портретами этих четверых грабителей и ждать непредсказуемых последствий