Детоубийцы - Сергей Донской

Белов намеренно говорил со шведкой грубо, дабы она уразумела, что обратного хода нет. Его решимость на нее подействовала. Издав еще один вздох, на сей раз обреченный, она пробормотала:

– Какое мне дело до других девушек? Главное, чтобы не пострадала я.

– О! – Приходько многозначительно вскинул указательный палец. – Сразу чувствуется европейская порода!

– Важнейшая из либеральных ценностей, – подхватил Белов, – это я сам, а остальное гори синим пламенем.

– Ну да, – подтвердила Сиси с несколько озадаченным видом. – А разве бывает иначе?

– Бывает, – заверил ее Приходько. – Вот у меня на родине… – Он осекся и помрачнел. – На бывшей родине…

– И что там?

Шведка с любопытством уставилась на него.

– Сейчас не знаю, – буркнул наемник. – Наверное, то же, что и везде. Купля-продажа.

«И это говорит человек, который хотел содрать с меня десять миллионов баксов? – восхитился Белов. – Что это? Лицемерие? Или дань ностальгии по советскому прошлому, которого никто уже толком не помнит?»

После того разговора минуло почти полчаса, и все это время Приходько провел в состоянии угрюмой задумчивости. Зато чем ближе было к началу операции, тем оживленнее он становился. Легко было представить этого человека в бою, бесстрашно глядящим смерти в лицо. А вот обленившимся, обрюзгшим и обабившимся вообразить его не получалось. Белов был рад, что судьба свела его с настоящим бойцом, но еще приятнее было то обстоятельство, что они действуют заодно, а не по разные стороны линии невидимого фронта.

Без пяти минут девять он взял Сиси за руку, усадил ее на диван и сказал:

– Ну все, остаешься на сцене одна. Играй свою роль достоверно и убедительно. Пусть твой бывший шеф потеряет голову от страсти.

– А если он не потеряет?

Честно говоря, Белов не ощущал сексуального влечения к бледной, как моль, шведке, но признаться в этом женщине – значит стать ее смертельным врагом.

– У тебя получится, – ободряюще сказал он. – Ты самая обаятельная и… и…

– Привлекательная, – подсказал Приходько, вовремя вспомнив название старого фильма.

– Да, – кивнул Белов, – самая обаятельная и привлекательная.

– Короче, будь умницей и не дрейфь, – закончил инструктаж украинец.

– А деньги? – волновалась Сиси. – Вы обещали заплатить мне за услугу.

– Считай, что деньги у тебя в кармане, – подмигнул Белов и, увлекая Приходько, скрылся в соседней комнате.

Шведка, на одежде которой не было карманов, осталась сидеть на диване с совершенно растерянным видом.

Салех Салем появился минута в минуту, разрумянившийся от переполняющего его желания. В его портфеле были припрятаны наручники, кляп, парочка здоровенных фаллоимитаторов и прочих штучек, призванных внести новые оттенки в будничные отношения мужчины и женщины. Вместе с тем министр надеялся, что, испытав на себе все прелести садомазохизма, Сесилия согласится продолжить общение в специально оборудованном для этого помещении. Для того чтобы изменить ее мнение наверняка, он прихватил пять тысяч долларов, перевязанных кокетливой розовой ленточкой. Одним словом, он подготовился к свиданию основательно и считал себя неотразимым. Начищенные зубы, чистое белье, благоухающие дезодорантом подмышки – разве может устоять женщина против такого красавца, да еще с портфелем, полным сюрпризов?

Поцеловав руку Сиси, он отметил, что ее холодные пальчики дрожат, поднял глаза и увидел неровно вздымающуюся грудь.

– Ты взволнована? – спросил он.

Шведка нервно хихикнула:

– Не каждый день приходится принимать у себя дома министра.

– В следующий раз я буду принимать тебя.

Произнеся эти слова, Салем представил Сиси, сидящей верхом на деревянном коне с хребтом из бруса, и почувствовал шум в ушах. Ему срочно требовалось снять напряжение, пока давление не подскочило до критического уровня.

– Ты самая красивая на свете, – пропыхтел он. – У тебя такие волосы… – Он сгреб в пятерню несколько не слишком хорошо промытых прядей. – И грудь… О, королева!

Обнимая Сиси, Салем опустился на колени и стал тыкаться ртом и носом в ее живот.

Она стояла неподвижно, закрыв глаза. В ее жизни было немало мужчин разного возраста и цвета кожи, но еще никто не называл ее самой красивой на свете и не говорил, что она королева. Одних этих слов оказалось достаточно, чтобы забыть о страхе и унижениях, пережитых в камере пыток. Не отдавая себе отчета в том, что она делает, Сиси опустила пятерню на голову Салема и запустила пальцы в его шевелюру.

Приободрившись, он сунул руки ей под юбку, схватился за трусы и потянул их вниз. Одновременно с этим его зубы прихватили кожу на бедре шведки.

– Осторожно, – попросила она. – Больно.

Салем разжал зубы, но лишь для того, чтобы начать покусывать другое бедро, все активнее и сильнее. То смущенно хихикая, то морщась от неприятных ощущений, Сиси попыталась высвободиться, но не тут-то было. Она и охнуть не успела, как осталась без юбки. А Салем уже шарил рукой за своей спиной, ища там портфель с сюрпризами. Для начала он решил воспользоваться искусственным членом. Остальное должно было стать импровизацией.

– Все, хватит, – приговаривала Сиси, безрезультатно отталкивая голову Салема. – Ну все, все.

Он не слышал ее из-за сделавшегося очень громким шума в ушах. Его глаза заволокло розовым туманом. «Я теряю над собой контроль», – предупредил он себя, но это его не испугало. ОН ХОТЕЛ ПОТЕРЯТЬ КОНТРОЛЬ. ОН ЖАЖДАЛ ДАТЬ СЕБЕ ПОЛНУЮ СВОБОДУ ДЕЙСТВИЙ.

Для него было полной неожиданностью, когда кто-то отобрал у него фаллоимитатор, а потом взял его за шиворот, вздернул на ноги и ткнул фаллоимитатором в его разинутый от удивления рот. Проделав эти нехитрые действия, кто-то (а им был не кто иной, как прапорщик Приходько) двинул Салему кулаком под дых, пресекая попытку позвать на помощь.

Пока скрючившийся министр хватал ртом воздух, Белов и Приходько его быстренько обыскали в четыре руки, конфисковали бумажник, телефон, а потом занялись портфелем.

– Лови, – сказал Белов, бросая Сиси пачку долларов, перевязанных ленточкой.

– Что это? – спросила она, хлопая ресницами.

– Обещанные деньги, – ответил Белов.

– Но они не твои! Ты отнял их у господина министра! Это грабеж! – Сиси уже почти визжала. – Меня посадят! Слышите? Меня из-за вас посадят!

Тут Салем машинально кивнул, выражая согласие со сказанным. Приходько снова ткнул его в солнечное сплетение, а шведке посоветовал:

– Оделась бы, что ли. Не в женской бане.

Ойкнув, она кинулась натягивать юбку. Тем временем Белов, перейдя на русский язык, вкратце обрисовал напарнику свой замысел. Приходько пришел в полнейший восторг.

– Это дело! – воскликнул он. – Молодец, Олежа. Теперь этот хмырь и девку не обидит, и с нами добровольно поедет, и про братьев Берри все расскажет. А то я думал, его придется в ковер закатывать.

– Не придется, – усмехнулся Белов.

Успевший очухаться Салем следил за ними дико вытаращенными глазами, не понимая, чего от него хотят. Ему объяснили. Не очень вежливо, но вполне доходчиво. Потом Сиси велели включить мобильный телефон и отснять ролик, на котором министр иностранных дел исполнил отрывок из государственного гимна, используя в качестве микрофона муляж крупного детородного органа.

– Теперь, – сказал шведке Белов, – у тебя есть и деньги, и компромат. Если этот придурок к тебе сунется, отправь видео президенту. После этого господина Салема даже мусорщиком не возьмут, а то и закопают где-нибудь, чтобы не позорил страну.

Затравленное выражение глаз министра подтверждало сказанное.

– Пойдешь с нами, – сказал Приходько, подталкивая его к выходу.

– Может, здесь с ним разберемся? – предложил Белов.

– Нет, прошу вас, уходите! – взмолилась Сиси. – Мне страшно. Я не выдержу. У меня сейчас истерика начнется.

– Пожалеем девушку, – сказал Приходько. – Поехали.

– Это похищение, – слабо запротестовал Салем.

– Какой ты догадливый!

Получив от украинца подзатыльник, министр послушно потрусил к двери. Шествие замыкал Белов. Прежде чем выйти из квартиры, он оглянулся. Истерика со шведкой так и не приключилась. Она деловито пересчитывала полученные деньги.

Джезла встретила гостей с подозрительной миной. И действительно, порядком помятый Салем не производил благоприятного впечатления. Его зрачки метались из стороны в сторону, лицо блестело от испарины, ноги заплетались. Катастрофа, приключившаяся с ним, была ошеломляющей. Министр понимал, что если не сумеет придумать какой-нибудь выход, то его песенка спета. Его даже не столько угнетала перспектива обнародования ролика с исполнением гимна, сколько гнев всемогущего Тананзе. За скабрезную сцену придется отвечать перед кузеном-президентом, который все же головы не лишит и гиенам не скормит. А вот генерала Салем боялся по-настоящему.