Одна ночь в Венеции - Валерия Вербинина

– Ладно. Раз уж ты являешься свидетелем, у меня есть к тебе несколько вопросов, – продолжала Амалия. – Когда ты ходил туда-сюда возле особняка Ковалевского, ты никого не видел?

– Я уже думал об этом много раз. Нет, там никого не было. Мимо проехали несколько фиакров, пара машин, только и всего.

– Больше ты ничего не заметил?

– Как сказать… Видишь ли, я могу поклясться, что граф был жив, когда я уходил оттуда.

– Почему ты так думаешь?

– Он зажигал свет.

– А его не мог зажигать кто-нибудь другой?

– Нет. Я видел на занавеске его тень. Это был Ковалевский.

– Не можешь сказать, что граф делал? Хотя бы предположительно.

– Я не разобрал. По-моему, ничего особенного он не делал.

– Где именно горел свет?

– На втором этаже, в комнате с синими портьерами. Потом загорелся свет в маленьком окошке рядом. А через некоторое время потух.

– Это спальня, – уверенно сказала Амалия, – только в ней на этаже портьеры синего цвета. А маленькое окошко рядом – ванная. Похоже, граф на сон грядущий умылся, привел себя в порядок, почистил зубы… В общем, ничего необычного.

– Мне показалось, он чистил зубы целую вечность, – усмехнулся Михаил. – Правда, на часы я не смотрел.

– Ну, мужчина мог принять ванну, к примеру. Что-нибудь еще?

– По-моему, граф находился в доме один. По крайней мере, не было такого, чтобы одновременно зажигался свет вверху и внизу, понимаешь?

Баронесса кивнула.

– Когда я уходил, свет наверху погас, и весь дом погрузился во тьму. Очевидно, Ковалевский лег спать.

– Когда это было?

– В первом часу ночи.

– А почему ты вернулся домой только в четверть третьего?

Михаил покраснел.

– Я…

– Ты отправился на бульвар Османа, верно?

– Да.

– Но там тоже не стал звонить в дверь?

Михаил вспыхнул.

– Я понимаю, что выгляжу смешно, но… Да, я не стал ее беспокоить.

– Почему?

– Что я мог ей сказать? Попросить, чтобы она не общалась с графом Ковалевским? У меня нет никакого права так говорить. – Молодой человек запнулся. – По-моему, она стояла около окна и видела меня. Но духу войти так и не хватило.

Слушая сына, Амалия чуть не расплакалась. Неужели Миша не понимает, что если будет вести себя и дальше подобным образом, вся его жизнь пройдет так – между своими и чужими, на нейтральной полосе, где только улица, и дождь, и вечно запертая дверь для того, кто никак не может ни на что решиться? Ах, черт побери!

Однако сейчас главное – помочь сыну выпутаться из истории, в которую он попал.

– Теперь по поводу произошедшего сегодня. Что там за драма под красным фонарем?

– Не знаю, – ответил Михаил, пожимая плечами. – Наверное, правильнее будет спросить у нее.

И Амалия, встав с места, подошла к девушке, которая во время разговора хозяйки с сыном даже не шевельнулась.

– Вы не пьете кофе, – заметила баронесса, присаживаясь возле свидетельницы, которая легко могла погубить Михаила, но почему-то не сделала этого. – Наверное, уже остыл. Давайте я скажу, чтобы принесли горячий?

– Не люблю кофе на ночь. От него мне потом снятся скверные сны… – вяло ответила Роза и быстро добавила: – Извините.

Ей ужасно нравился этот дом – и обстановка, и вазы с цветами, и веер, небрежно брошенный на стол. Однако не столько красота вещей захватывала ее (и даже не стоимость, о которой она могла только догадываться), а уют. Здесь все дышало теплом, и Роза невольно позавидовала Михаилу, который мог видеть эти вещи каждый день и приходить сюда когда вздумается.

– Может быть, вы что-нибудь хотите?

– Нет. Ничего. – Роза покосилась на испачканный шелк платья и решилась: – Как вы думаете, грязь удастся отстирать?

– Несомненно.

– Это я виновата, – шмыгнула девушка носом. – Так неудачно упала.

– Не переживайте. Все наладится. Скажите, почему вы убежали с места преступления? Вам же ничего не грозило.

– Это вам так кажется, – возразила Роза, мгновенно ощетинившись. – А для таких, как я, нет ничего хорошего в том, чтобы лишний раз общаться с фли… с полицейскими. Особенно теперь, когда Андреа убили.

– Так звали того, кто лежал в коридоре?

– Да.

– А женщина кто?

– Викторина. Ее звали Викторина. В голове не укладывается, что ее больше нет. Я же совсем недавно с ней разговаривала.

– О чем?

– Ну… о деньгах. – Роза снова шмыгнула носом. – Она все твердила про то, что брат убитого графа пообещал тысячу человеку, который поможет полиции найти убийцу. Я ей сказала, что богатые не шибко любят раскошеливаться, а Викторина заявила: если действовать с умом, можно и побольше заработать, чем тысячу. Типа видела бы она убийцу, то никому бы ни слова, ни полслова не говорила, сначала бы узнала, есть ли у него деньги. Мол, за убийство надо платить, и всякое такое… – Роза осеклась и виновато покосилась на собеседницу. – Вы только не думайте, что я решила после этого сделаться шантажисткой. Какая из меня шантажистка?

– Очень интересно… – протянула Амалия и задумалась. – Скажите, ваша знакомая часто так изъяснялась, используя сослагательное наклонение? Я имею в виду выражения вроде: «Если бы то или иное, она бы сделала то и это…»

– Да нет, – подумав, призналась мадемуазель Тесье. – Вот вы сейчас сказали, и я тоже удивилась. Вообще-то Викторина была очень практичная, никаких «если бы».

– А ваша знакомая часто с вами обсуждала убийство графа Ковалевского?

– Ну… да. Я же свидетель. – Роза покосилась на Михаила. – Ей интересно было, потому что Викторина… ну… успела пообщаться с графом, пока тот был жив.

– Граф был ее клиентом?

– Да.

– Она вам больше ничего не успела сказать, когда вы с ней разговаривали в последний раз?

– Ничего. То есть… Ну, я сказала ей, что заниматься шантажом не буду, потому что за такие вещи могут и убить. А она мне возразила, что нужно только себя обезопасить. «Если действовать с умом, то много чего можно добиться», – вот ее точные слова.

– Вот, значит, как… – напряженно проговорила Амалия. – Очень любопытно. Роза, у вас есть какие-нибудь соображения насчет того, кто мог убить Викторину и Андреа?

– Какой-нибудь ненормальный. Мало, что ли, к нам ходит извращенцев… – с отвращением ответила Роза и снова быстро добавила: – Извините, мадам.

– Последний вопрос. Где была Викторина в ночь убийства графа?

– Отдыхала, наверное. Тогда ведь не ее смена была. А что?

Амалия покачала головой.

– Нет, Роза, она не отдыхала… Миша, дай-ка мне телефон.

– Зачем вам телефон? – забеспокоилась девушка.

– Великий Папийон ошибся, – обронила баронесса хмуро. – Комиссар с самого начала решил, Роза, что главный свидетель – вы. Но вы видели совсем не того человека.

Мадемуазель Тесье вытаращила глаза.

– Вы хотите сказать…

– Я не знаю точно, где была ваша подруга в ту ночь. Может, любовалась на луну, может, посещала кого-то… Я уверена только в одном: она видела убийцу и каким-то образом поняла, что тот человек сделал. Судя по всему, у убийцы водятся деньги, и Викторина решила, что под страхом разоблачения он раскошелится. Но большинство женщин плохо хранят секреты. Вот и ваша подруга такая. Только она не могла рассказать напрямую, что задумала, поэтому прибегла к сослагательному наклонению. Если мы переведем ее слова в плоскость реальности, получается, что Викторина как-то рассчитывала себя обезопасить. Так что, Роза, прошу вас, вспоминайте все, что вы знали про ее тайники… Нам очень могут понадобиться такие сведения!

Баронесса взяла трубку и попросила соединить ее с квартирой Папийона.

– Алло… Говорит Амалия Корф. Очень рада, комиссар, что застала вас. Вам уже звонили по поводу двойного убийства в доме, где жила ваша главная свидетельница? Ну так приготовьтесь к сюрпризу: свидетельница – не она. Настоящая была убита сегодня. Судя по всему, девушка собиралась шантажировать убийцу графа Ковалевского… Да, приезжайте ко мне, комиссар, и как можно скорее. По-моему, нам есть что обсудить.

Блестя глазами, хозяйка дома положила трубку.

– Мама, – начал Михаил, – так ты думаешь…

– Ты же сам сказал, что все в комнате убитой девушки было вверх дном, – напомнила Амалия. – Там побывал именно убийца графа, который явно искал то, что она спрятала. Вероятно, записанный рассказ о том, что Викторина видела… приметы преступника… может быть, что-то еще более опасное для него…

– Нет! – неожиданно подала голос Роза. – Нет, нет, нет! Викторина вовсе не была настолько глупа, чтобы опрометчиво подпустить убийцу близко.

– Значит, к ней явился сообщник убийцы, о котором девушка не подозревала, – пожала плечами баронесса. – Полиция, как и я, считает, что убийц было как минимум двое.

– О боже… – прошептала Роза. И повернулась к Михаилу: – Помните? Человек в переулке!

– Вы о чем? – заинтересовалась Амалия.

– Незадолго до того, как Дылда Гаранс начала кричать, я видела какого-то человека… он двигался навстречу… Но едва увидел нас, повернул в другую сторону! Как будто боялся чего-то!