«Я буду одевать ее в индиго» - Джон Макдональд

— И теперь, мистер Макги, вы намерены каким-то образом угрожать мне?

— Нет. Но если я не смогу дать мистеру Харлану Боуи необходимых ответов и он будет вынужден продолжать это дело, то мне кажется, мексиканское правительство в качестве дипломатической любезности организует полное и официальное расследование. Не думаю, что в подобных обстоятельствах вы сможете… отсидеться за вашими стенами.

Последовала такая долгая пауза, что я даже испугался — уж не повесила ли она тихонько трубку? Потом она сказала:

— Мне всегда нравилось жить в этой стране, но… видите ли, мне ничего не стоит завтра же уехать отсюда и никогда не вернуться.

— Я думаю, с вашей стороны это был бы довольно странный поступок.

— Меня совершенно не интересует ваше мнение по поводу моих поступков.

— Просто я хотел сказать, что это было бы чересчур неадекватной реакцией на столь простую вещь, а ведь я всего лишь хочу заполнить белые пятна. Это не займет у вас много времени. И потом я оставлю вас в покое.

— Вы придумали хитрый способ, чтобы узнать имя, которым я здесь пользуюсь. Бедный Альфредо был ужасно расстроен, когда узнал, что я ему не звонила. Насколько я понимаю, вы узнали, где меня найти, обманув этого пожилого человека. И уж конечно, он не называл вам это имя, которое я сама придумала. Хорошо, мистер Макги, думаю, я смогу уделить вам немного времени, чтобы вы задали свои вопросы. Вы будете у меня в номере ровно в семь?

— Большое спасибо. Буду у вас ровно в семь.

Крыло, отведенное под номера-люкс, было обставлено куда более роскошно, чем остальная часть отеля, — широкие коридоры, пушистые ковры, абстрактные картины на стенах. Номера категории «Фиеста», находившиеся на четвертом этаже, стоили от сорока до трехсот долларов в день. В крыле было пять этажей. Несколько «Фиест» были двухэтажными и соединялись внутренней лестницей — огромная гостиная на четвертом этаже, выходившая в просторный окруженный стенами сад на крыше, и по две спальни и ванные на пятом. Девушка за стойкой сказала, что несколько люксов арендованы на постоянной основе с первого дня открытия отеля: одни — бизнесменами для ведения деловых переговоров, другие — частными лицами.

Я нажал на бронзовую кнопку звонка и, заметив, что в дверь врезан глазок с широкой линзой, с трудом подавил привычный импульс прикрыть его большим пальцем.

Дверь приоткрылась на шесть дюймов — ровно настолько, насколько позволяла тяжелая медная цепочка, и в образовавшуюся щель на меня посмотрела Эва Витрье. Описание Энелио полностью подтвердилось. Казалось, ее тонкое лицо, целиком состоявшее из четких линий и прямых углов, и в самом деле хранит строгое и в то же время загадочно-лукавое выражение Нефертити. Высоко зачесанные черные волосы. Длинное изящное горло, но не хрупкое, а скорее мускулистое. Маленькие полные губы. Красивые, немного странно расставленные глаза — один был скошен под чуть более острым углом, чем другой. На ней был длинный до пят домашний халат цвета морской волны с широким веерообразным воротом и золотистым шнуром, плотно охватывавшим ее стройную талию. Она выглядела необычайно чувственной и энергичной женщиной.

За ее спиной я разглядел со вкусом обставленную гостиную со стеклянными дверями в дальней стене, сквозь которые был виден патио с садом, таким цветущим и зеленым, что с трудом верилось, что находишься на четвертом этаже.

— Так это вы и есть мистер Макги? Я не собираюсь приглашать вас войти, поскольку я здесь одна. Кроме того, я не вижу оснований, почему я должна тратить на вас столько времени. Но мне было любопытно… наверное, я хотела посмотреть, насколько ваша внешность соответствует вашему голосу.

— Ну и как, соответствует?

— Разве это так важно? Мне казалось, что вы должны быть крупным мужчиной, но выглядеть… как-то более по-американски — с небольшим брюшком, лысоватым и с маленькими умными глазками за толстыми стеклами очков. Я бы предпочла, чтобы вы так выглядели, потому что сейчас вы меня просто смущаете. Такой мускулистый, загорелый, пышущий здоровьем… похоже, где-то в глубине души вы посмеиваетесь надо мной и специально стараетесь выглядеть таким… расслабленным. Возможно, отчасти это уловка, чтобы создать впечатление верного пса, которого можно послать принести палку или загрызть какого-нибудь зверька. Итак, если вы скажете, какие белые пятна вы хотите заполнить, я, так и быть, коротко отвечу на ваши вопросы, чтобы в вашем отчете все было гладко и пристойно.

— О’кей. Какого числа Минда Маклин покинула ваш дом и уехала в Мехико?

— Двадцать восьмого июля, в понедельник. Она была очень нервной, раздражительной и… надоедливой, так что, когда она попросила у меня денег в долг, чтобы уехать, я с удовольствием выполнила ее просьбу.

— Сколько?

— Точно не помню. Кажется, две тысячи песо.

— На чем она поехала?

— Понятия не имею. По-моему, она говорила, что кто-то отвезет ее на машине. Я не обратила особого внимания. Мне было попросту неинтересно.

— А зачем вообще вы их пригласили к себе? Ведь с первого взгляда было ясно, что мисс Боуи принимала наркотики.

— Я их пожалела. Порой человек совершает импульсивные поступки и, как правило, впоследствии раскаивается. Мне казалось, что я могу им помочь.

— А вы не пытались что-нибудь предпринять в связи с ее пристрастием к наркотикам?

— Разумеется. По моему вызову в Оксаку прилетел доктор, который умеет хранить чужие тайны, и провел ее полное медицинское обследование. Она была в ужасном состоянии — это результат наркомании, хронического недоедания плюс глисты и несколько легких инфекций. Что касается Маклин, то ей в основном требовались отдых и калорийная пища, и вскоре она уже была в состоянии помогать мне ухаживать за Боуи. Я и сама уделяла ей немало времени, поскольку у меня есть кое-какой практический опыт — мой первый муж, прежде чем умер, тяжело проболел целых полтора года… Я делала ей все предписанные врачом уколы, чтобы подавить постоянно возвращавшуюся тягу к героину.

— И вы знали, на что шли?

— Порой становится скучно, и время от времени начинаешь чувствовать себя немного… бесполезным. Но если ты становишься кому-нибудь нужным, то это помогает самоутвердиться. Я планировала нанять человека отвезти ее домой во Флориду, когда она почувствует себя достаточно окрепшей.

— Когда мисс Боуи покинула ваш дом?

— С каждым днем она становилась все более тревожной и неуверенной. В субботу какой-то молодой человек пришел ее навестить, и Бикс попросила у меня разрешения покататься на машине с этим юношей. Я подумала, что будет полезно проверить ее волю и желание вылечиться. Вот она с ним и уехала. Когда она не вернулась вечером в субботу, я была разочарована и даже… разозлилась. Но ведь нельзя же держать своего гостя взаперти. Но она не вернулась и к вечеру воскресенья. А в понедельник утром мой повар отправился на рынок и, вернувшись, рассказал, что какая-то неизвестная девушка упала с горной дороги. Я вызвала своего адвоката, попросила его связаться с полицией и договориться об опознании. Конечно, тело было страшно обезображено, но я сразу узнала, что это Беатрис Боуи, по цепочке, которую она носила на лодыжке, и красной туфле. Полиция явилась ко мне домой и потребовала ее вещи. Все это подействовало на меня очень угнетающе, поэтому я в тот же вечер уехала в Мехико.

— Она преодолела свою болезнь?

— Я давала ей ряд лекарственных смесей, каждая из которых была слабее предыдущей. Это обычный метод лечения. Возможно, она смогла бы излечиться полностью, не знаю. Мне кажется, у нее было огромное желание убежать от самой себя, стереть из памяти весь известный ей мир.

Ничего не скажешь, она аккуратно заполняла все мои белые пятна.

— Когда мистер Маклин пришел к вам с расспросами о своей дочери?

— Дайте подумать… По-моему, это было в субботу во второй половине дня.

— Тогда вы должны были предложить ему прийти еще раз, поскольку в то время думали, что Бикс вот-вот вернется с прогулки.

— Значит, это было в воскресенье, потому что я его не приглашала вернуться. Он оказался очень утомительным и болтливым человеком.

Белые пятна у меня кончились. Оставался только один, самый последний вопрос, услышав который, она, вполне возможно, тут же захлопнет дверь.

— Миссис Витрье, пыталась ли Минда Маклин помешать вашей связи с мисс Боуи?

Она застыла, глядя на меня, и на секунду мне показалось, что она даже перестала дышать. Затем ее губы скривились в циничной презрительной усмешке и у нее вырвался короткий, хрипловатый и какой-то лающий смешок.

— Мистер Макги, и вы все еще удивляетесь, почему я отгородилась от окружающего мира? Где всегда найдется кто-то, готовый облить вас грязью, не так ли? Посмотрите на меня, неужели вы можете поверить во всю эту чушь?