Узник страсти - Хейер Джорджетт

Нелл хотела проводить Джона до боковой двери, но он не позволил ей этого. Они расстались на верхней площадке лестницы, после чего капитан бесшумно покинул дом, а мисс Сторневей вернулась к себе, чтобы побыть наедине со своим счастьем.

Уинкфилд вошел в спальню, украдкой разглядывая хозяина, и с удовлетворением отметил: визит капитана ничуть не навредил ему. Он ожидал, что сэр Питер будет очень утомлен, однако спать старику явно не хотелось. Дедушка Нелл смотрел на огонь, задумчиво барабаня пальцами по подлокотнику кресла. Слуга отвернул стеганое одеяло и принялся раскладывать на кровати ночную сорочку и колпак хозяина. Резкий голос сэра Питера заставил его вздрогнуть.

– Погоди меня укладывать. Принеси мне перо, чернила и бумагу!

– Сэр? – изумленно заморгал Уинкфилд.

– Не притворяйся глухим! – рявкнул старик. – Я должен написать письмо.

– Но уже очень поздно, сэр, – пробормотал потрясенный Уинкфилд. – Может быть, вы…

– Я знаю, что поздно. Письмо необходимо написать немедленно, в противном случае его не увезут с утренней почтой. В котором часу отправляется почтовый дилижанс из Шеффилда в Лондон?

– Кажется, в шесть утра, сэр, но…

– Джозеф должен отвезти письмо к этому дилижансу. Передай ему мое поручение!

От отчаяния слуга едва не заломил руки.

– Я умоляю вас, сэр, не просите меня принести вам перо и чернила в столь поздний час! Доктор категорически запретил вам засиживаться допоздна, а уже больше десяти часов!

– К черту доктора! И тебя тоже! Делай, что я тебе говорю!

– Сэр…

Сэр Питер дотянулся до слуги, схватил Уинкфилда за рукав и слегка потряс его руку.

– Уинкфилд, старый мой друг, у меня нет времени… нет времени! Ты хочешь, чтобы сегодня я спал со спокойной душой?

– Бог ведает, что именно этого я и хочу, сэр!

– Тогда не перечь мне. Я знаю, что делаю. И я хорошо себя чувствую – очень хорошо!

Слуга в отчаянии глубоко вздохнул, подошел к шкафу у стены, открыл его и сказал:

– Вы убьете себя, сэр!

– Вполне возможно. Ты думаешь, меня это волнует? Чем скорее окончится столь жалкое существование, тем лучше! Смею тебя заверить, я буду этому только рад! Ты же знаешь, если я что-то задумал, то обязательно должен исполнить это!

– Да, сэр, к сожалению, все именно так!

Сэр Питер сухо усмехнулся. Он обождал, пока слуга поставит на подлокотники его кресла поднос с письменным прибором, а затем неожиданно произнес:

– Этот гость очень отличался от того, которого я принимал вчера вечером.

– Еще как отличался, сэр!

– В этом не было никакого притворства. Да и дедушку его я знавал.

– Неужели, сэр? Как странно, что он приглядывает за воротами, хотя сразу видно, что он настоящий джентльмен!

Сэр Питер обмакнул перо в чернильницу.

– Наглец! Он ухаживает за мисс Нелл!

– Я так и понял, сэр.

– И ты считаешь, что это правильно? – покосившись на слугу, поинтересовался сэр Питер.

– Думаю, да, сэр. Если позволите мне заметить, я никогда не видел, чтобы мисс Нелл так светилась. Я был просто потрясен, когда увидел, как она смотрит на капитана. Роуз считает, что его послало нам Провидение.

– Возможно. В любом случае он появился как раз вовремя. Назови имя моего поверенного. Это точно не Рэйторн… он давно умер. Кто его заменил?

– Мистер Маршсайд, – удивленно ответил Уинкфилд.

– Маршсайд! Ах, ну да, конечно! Придержи эту чертову бумагу, чтобы она не ползала!

Сэр Питер начал медленно писать, и было видно, что дается ему это с большим трудом.

– Когда почта прибывает в Лондон?

– Я слышал, теперь путешествие занимает шестнадцать с половиной часов, сэр! На главный почтамт она должна попасть около десяти часов вечера, хотя в это трудно поверить.

– Слава богу, мне не надо ехать в этом дилижансе.

– Конечно, сэр, это просто ужасно так долго трястись в дороге.

Сэр Питер что-то пробормотал и снова обмакнул перо в чернильницу. К тому моменту, когда он поставил свою подпись внизу исписанной страницы, он был окончательно измучен и его рука дрожала. Уинкфилд взял перо у него из пальцев и сказал:

– Ну вот, сэр, вам больше не надо ничего делать. Я запечатаю это и сам напишу адрес.

– Маршсайд… это, кажется, где-то на Линкольнс-Инн-Филдс, – пробормотал сэр Питер.

– Да, сэр, я знаю.

– Письмо должно уехать с утренней почтой!

– Я обещаю вам, сэр, мы отправим его.

Успокоенный заверениями слуги, сэр Питер примолк. Он позволил Уинкфилду делать с ним все, что тот считал нужным. Только когда его голова уже лежала на подушке, старик слегка оживился и открыл глаза. Они были удивительно живыми и даже светились каким-то озорным блеском.

– У меня еще есть порох в пороховницах! – заявил сэр Питер. – И я это докажу!

Глава 10

Капитан Стейпл никого не встретил ни в доме, ни возле конюшни и вскоре уже верхом медленной рысью ехал по дороге, направляясь к сторожке. Бегущие по небу облака временами закрывали луну, и тогда вокруг становилось довольно темно. Свежий ветер гнал по земле сорванные с деревьев листья. Капитан ни с кем не столкнулся, и спустя несколько минут впереди замерцал желтый огонек фонаря на воротах. Джон спешился, подъехав к воротам, и, прежде чем отворить их, укоротил фитиль, из-за которого свет был чересчур ярким. Отрегулировав фонарь, капитан повернулся и хотел приоткрыть ворота, чтобы Бу смог пройти в образовавшийся проем. Но едва он положил ладонь на перекладину ворот, как порыв ветра донес до него запах горящего табака. Он был едва уловим, однако ноздри капитана различили его совершенно явственно. Сделав вид, что возится с замком ворот, Джон наклонил голову и обвел взглядом живую изгородь, разросшуюся вдоль дороги, сразу за покрытой жесткой травой обочиной и придорожной канавой. Почти мгновенно Стейпл заметил тоненькую струйку дыма, поднимающуюся над едва видимым красным отсветом в высокой траве не более чем в шести футах от того места, где он стоял. Кто-то всего несколько минут назад выколотил на землю трубку, и остатки табака продолжали тлеть.

Капитан откинул скобу, пристегивающую ворота к стойке, и отошел на несколько шагов, одной рукой увлекая за собой их, а другой удерживая уздечку и незаметно управляя умным животным таким образом, что, вместо того чтобы направиться к проему в воротах, конь развернулся к ним крупом. Бу, отлично знавший, что его стойло находится за воротами, фыркнул и вскинул голову, как будто упрямясь, что, в сущности, так и было. Капитан заставил его немного попятиться, ласково приговаривая:

– Спокойно, дурачок! Что с тобой? Пойдем! Тебе ведь известно, что такое ворота!

Бу, разумеется, знал и без малейших колебаний прошел бы в узкий проем, если бы хозяин позволил ему сделать это. Но рука на уздечке действовала вопреки тому, что говорил ему Джон, заставляя пятиться все сильнее. Обеспокоенный Бу дернул головой, всячески изображая лошадь, отказывающуюся приближаться к препятствию. Тем временем капитан, продолжая ласково увещевать его, быстро обшаривал взглядом изгородь. Было очень трудно разглядеть что-то помимо ее рваных очертаний, но тут луна на мгновение выглянула в образовавшийся в облаках просвет. В ее тусклых лучах Джону почудилось движение, как будто скорчившийся в канаве человек слегка поменял позу.

Обнаружив, что докучающая ему рука на уздечке ослабила натяжение, Бу немедленно направился к проему.

– Вот так-то лучше! – ободряюще произнес Джон, проводя коня через ворота и запирая их за собой.

Ведя жеребца в поводу, он прошел мимо сторожки и направился туда, где в темноте белели ворота фермы, открывающие доступ на обширный луг, в дальнем конце которого и стоял хлев со стойлом Бу. Отворив ворота, капитан выпустил Бу на луг и с громким стуком захлопнул их. Затем, бесшумно ступая по обочине, поросшей травой, и стараясь держаться в тени изгороди, вернулся к сторожке. Там остановился за ближним от дороги углом дома и замер в напряженном ожидании.