Ошибочный тест на отцовство (СИ) - Фави Ксения

– Эй? Не думай, что я снова сомневаюсь. Контора, где работает Александр, не ошибается в принципе. Иначе… В общем, они давно отвыкли косячить. Плюс, я целиком и полностью верю тебе. Вон там, – он указывает рукой вверх, – спит мой сын, и это даже не обсуждается. Но мне, черт возьми, хочется во всём разобраться!

Я киваю, сглатываю. Костя убедителен.

– Хорошо, что у вас нет никаких мутаций, – улыбаюсь.

Козырев смеется.

– Наш мелкий точно идеален. А у меня, возможно, ты с годами и найдешь какие–то отклонения. Но имей в виду, никуда тебе уже не деться! Не опущу.

Я тянусь к его губам.

– Не отпускай.

Костя целует меня и увлекает за собой.

– Идем к Лёвке.

Уже у кроватки я замечаю, в глазах нашего папы стало еще больше гордого блеска. Хотя куда бы больше… Но экспертиза все–таки была не лишней.

Да, мне ценно, что Костя полюбил малыша и без нее! Однако он имеет право знать точно.

– Кость, я не жалею, что всё произошло именно так. Потому что очень сильно тебя люблю.

– Я рад, что у меня хватило ума никуда тебя не отпустить.

Костя обнимает меня сзади, шепчет в ухо – люблю. Скользит теплыми ладонями под мою кофту. Гладит живот, выше… Я с хрипом выдыхаю и запрокидываю голову. Как мало нам нужно, чтобы улететь. Синхронно шагаем к двери и скрываемся в спальне, которую раньше занимали с малышом. Теперь она наоборот только для взрослых…

Глава 20

Костя

В самые близкие минуты с ней я полностью очищаюсь. Все, что было до и будет после, перестает иметь значение. Остается только нежная кожа под моими пальцами. Горячая влага, готовая меня принять. Обхватывающая с такой судорожной силой, что меня не хватает на долгий марафон. Да он и не нужен обоим. Лина дергается от наслаждения за несколько секунд до.

Мне как обычно не хочется быстро покидать нежное пристанище. Откатываюсь чуть на бок. Коленом еще впечатываю ее в кровать.

– Я люблю тебя, – говорю слова, которые еще месяц назад не произнес бы в сторону хоть кого–то.

Да, во мне живет сыновья любовь к родителям, я тепло отношусь к близким друзьям. Во мне все больше зреет отцовская любовь к Лёве. Но то, что испытываю к Лине – другое. Это полностью осознанные и сильные чувства. Не заметил, когда они успели заполнить меня до краев.

– Я тоже тебя люблю, Костя.

Лина трется о мой подбородок лбом. Вдыхаю ее запах и понимаю – эмоции к ней не приходили постепенно. И не свалились на голову как снежный ком. Они как будто всегда сидели во мне. Ведь не зря я оставил ее возле себя, когда, казалось, она коварно меня обманывала. Я поверил ей уже тогда. Но просто из гордости не мог себе в этом признаться.

Я взял ответственность за них не только из благородного порыва. Хоть я, может быть, не самый плохой на планете человек… Нет, просто подсознание уже понимало – это моё. А дальше был просто путь, чтобы вытянуть эту правду наружу.

Теперь же мне хочется вытащить другие факты… Как, черт возьми, вышло, что тесты не показали моего сына?! Сейчас я доверяю Лине безоговорочно. Плюс, экспертизы папы и лаборатории спецслужб. Но что было с обычным ДНК?!

Лина совершенно не намерена копаться в этом. Для нее важность в другом. А вот мне ну просто очень любопытно!

Валяемся до обеда. Сын спит, нам тоже нужно восстановиться. А когда съедаем пасту с грибами и крученым мясом из доставки, оживает мобильный. Лаборатория.

– Да.

Элина поднялась наверх к малышу. Я убирал тарелки в мойку. Опускаюсь тут же на барный стул.

– Константин, это Евгений, – напоминает директор, хоть я узнал его, – мне есть, что вам сообщить.

Я раздражен на ситуацию. Но сотрудник администрации вежлив, искренне хочет докопаться до правды. Это подкупает.

– Слушаю, говорите, – прошу спокойным тоном. И на меня выливается странная инфа.

– Материал на пустышке – это не ДНК вашего сына, – опередив вопросы, медик поясняет, – то есть, грубо говоря, сосал ее не Лев. Этот факт и привел к неприятной ситуации.

Неприятной?! Ладно, не время цепляться к словам…

– А кто, черт возьми, ее сосал?!

Собеседник нервно усмехается.

– Этого я знать не могу… Но судя по анализу, и не мать. Вы ведь прислали мне данные вас троих.

Мои брови поднимаются так, что болит лоб.

– И что нам дальше делать?

Евгений выдыхает.

– Ну, во–первых, быть спокойным насчет отцовства. Малыш определенно ваш. А далее… Выяснять судьбу соски. Если, конечно же, хотите, – он берет паузу, – с нашей стороны никаких нарушений не было. Но все равно сочувствуем, что вам пришлось пройти через такую ситуацию. И поздравляем с тем, что всё прояснилось!

Молодой мужчина не скрывает своей радости. Подозреваю, счастлив он далеко не за нас.

– Это точно? – я пока не разделяю восторгов.

– Вы можете показать наши выводы своим спецам! – Евгений ни капли не пугается.

– Пришлите мне их. И спасибо.

Директор лаборатории рассыпается в еще каких–то вежливых словах.

Я просто сижу, пока телефон не пищит от письма. Пересылаю его Александру. Тот выдаст вердикт, как только у него будет время. Но я даже слишком не жду… Вряд ли Евгений меня обманул.

Соска! Мой мозг был вынесен на все сто процентов, когда я сдавал гребаный анализ. По–другому не объяснить. Малыш находился в доме, а я сунул курьеру пустышку! Уф… Вещь в нашем случае полностью оправдала свое название.

Быстро поднимаюсь наверх. Элина покормила ребенка, и они оба лежат на нашей новой просторной кровати. Мелкий не спит. Таращит на меня глазенки. Но я лишь подмигиваю ему и обращаю все свое внимание к его матери.

– Кто мог сосать соску Лёвы?

Лина хмурится. Недоумевает.

– Что? В каком смысле?

Сажусь на край постели, роняю локти на колени.

– В самом что ни на есть прямом. Кто мог брать ее в рот?

Красивые карие глаза напротив распахиваются.

– Да никто! Костя, что за бред? Даже я этого не делаю.

Горько усмехаюсь.

– А вот кто–то сделал.

Рассказываю Лине про звонок из лаборатории. Ее глаза делаются еще больше.

– Другой материал?! Как так? Я использовала чистый пакетик. У меня оставались с практики в больнице. Странно… Очень странно. Они не могли подделать данные?

У меня проскакивала мысль, что лаборатория могла смухлевать. Но черт, они видели, где сделан положительный тест. Вряд ли стали бы врать мне, зная, какие у меня связи. И потом…

– У меня стойкое чувство, что мы зашли не туда в своем расследовании.

Лина с укором морщится.

– Каком расследовании, Кость?

– В том самом. Ты разве не хочешь узнать правду?

Мне показалось, или она на миг пугается?

– Конечно, хочу! – отвечает Лина, впрочем, горячо. – Так куда нам нужно двинуться?

– В сторону соски, – киваю на бежевый предмет для малышей, который сейчас валяется на покрывале, – кто имел к ней доступ?

Элина краснеет, трогает пальцами лоб.

– Неужели ты думаешь…

– Кто мог испортить материал?

Руки Лины принимаются дрожать. Она поднимает на меня глаза.

– Никто… Я вытащила ее из ротика малыша и положила в пакет! Мы тогда пошли гулять, и я решилась. Вытащила из сумки мешочек… Положила туда соску. Поднялась и взяла кое–какие вещи. В этот же день мы поехали к себе.

Начинаю чувствовать себя детективом. По службе мне не приходилось распутывать загадочные истории. Я больше выполнял прямые приказы. Что же, все бывает в первый раз.

– Ты поднималась с мелким и соской? Дома была Карина?

Лина грызет губу. Она села на кровати, нервно гладит свои колени.

– Нет! Я пошла одна.

– Оставила Лёвку одного на улице?!

Имею ли я право осуждать, ведь помощи ей было ждать не от кого. Но я искренне удивлен. Любимая совсем не похожа на безалаберную мать.

– Нет… – Лина категорически крутит головой. – С ним осталась Мийка. Она как раз заскочила ко мне перед учебой. Мы говорили… В общем, мы говорили про тебя.