Цветы корицы, аромат сливы - Анна Коростелева

Утром Сюэли проснулся оттого, что адски замерз. Ему даже показалось, что у него волосы примерзли к чему-то. Но оказалось, просто в молнию спальника попали. По ту сторону речки мерно ухали тамтамы. Ледяными пальцами он потрогал ледяной нос и спросил:

— А вот «катюша» называется от женского имени Катя, да? А «зинитка» называется по имени Зина?

— Зена — королева воинов, блин, — забурчал Леша, переворачиваясь. — Зе-нитка, блин. От слова «зенит». Это воображаемая точка на небосводе, ровно над головой. Высота над горизонтом — девяносто градусов. Это потому что зенитка бьет вверх. У нее круговой обстрел и очень большой угол возвышения, поэтому ее и использовали… Э, да ты же еще не проснулся! А, блин, вопросы задает.

— Знаешь, даже когда спишь на двух пенках…, - начал Сюэли, пытаясь подобрать слово, которое описывало бы это состояние.

— Дубняк недетский, да. Это потому что спать лучше всего на надувном матрасе. Но и на нем за ночь можно окочуриться.

— Нет, я не жалуюсь, — поспешно сказал Сюэли. — Просто я из Гуанчжоу, у меня дома ничего теплее ветровки никогда не было. Там…

— Зимой апельсины, я понимаю, — хмыкнул Леша. — В феврале цветут абрикосы, по ним порхают попугаи. Величиной почти с собаку.

— Ну, не совсем так, но…

В тот день ижевские нашли близко от поверхности личную вещь, карандаш, начали копать в том месте, надеясь найти верховые останки. Прибежал Медляков, понюхал воздух и распорядился расширяться и углубляться, после этого работа закипела, и ажиотаж вокруг ямы к обеду разросся уже большой. На краю раскопа сидел Сюэли со смурным видом, он напевал то "bie de na yang you", то "откинь все тревоги, не стой на пороге" и не трогался с места. Когда пришел Леша, он бросился к нему и отвел его в сторону.

— Зачем они копают здесь? Здесь же ничего нет! — воскликнул он.

— Ну… надеются найти, — пожал плечами Леша.

— Здесь, где они надеются найти, — пусто! — горячо заверил его Сюэли. — А зато вон там, в десяти шагах отсюда, надо копать, там что-то есть.

— С чего ты это взял? Ты там что… ты находил там что-то?

— Нет. Я сейчас приду, — промямлил Сюэли.

Леша успел забыть о странном расположении духа Сюэли, когда тот вернулся и черными от грязи руками протянул ему полуистлевший планшет, весь в земле.

— Где? Где ты это взял? — подорвался с места Леша.

— Я же говорю: вот там, в десяти шагах…

— Пошли.

Оказалось, что Сюэли выкопал прямо руками потемневшую теменную кость, как будто обросшую изнутри паутиной, и планшет именно в том месте, про которое раньше и говорил. Кость он оставил лежать, где была, и там же завязал на дереве бандану. Леша пощупал все вокруг этого места, хмыкнул, окопал ножом, сказал «Ё-моё», — и остальное уже было делом техники. Сюэли точно указал на верховые останки.

— Как ты его нашел?

— Нашел я очень легко, только объяснить не могу — я слов таких по-русски не знаю.

— Понимаешь, этих верховых, почти истлевших, по лесу разбросанных — очень трудно искать. Труднее найти верхового, чем мародерскую воронку.

— Вот и… я очень рад, — сказал Сюэли. — И еще раз могу повторить: в том месте, где начали искать перед обедом, совсем ничего нет. А что такое мародерская воронка?

— Это вот что, — сказал Леша, снимая ножом дерн вокруг места находки, — Мародеры, то бишь «черные», ищут в воронках немцев, потому что на них снаряжение, там возможны именные кинжальчики, перстни СС "За Крит", Железные кресты и другие приятные вещи. А в воронки после войны деревенские — ну, чтоб просто трупы по дорогам не валялись, — скидывали и наших, и немцев. В общем, мародеры осушают воронки помпами, смотрят-копают, кости, или «мослы», как они их называют, им не нужны, значит, копают они только из расчета на ценности. Все костные останки летят в отвал, затем, если по снаряге видно, что тут наши, то они кое-как заваливают воронку, а чаще просто оставляют как есть. Потом воронку быстро обратно затапливает дождями и выкачанной водой. И потом, со временем отвал порастает травой. Потом, если на воронку натыкаются поисковики, они проверяют отвалы, кости — ну, и начинают поднимать со всей тщательностью. И молятся, чтоб это были наши, а не немцы, по костям не видно. Наконец, если пошел наш хабар — "ф-фу, все нормально, наши". Если немецкий — оставляют как есть. Воронку, конечно, обрабатывают объединенными усилиями — понятно сразу, что не над одним работаешь, а сразу почти с гарантией человек пять-семь поднимаешь. Это, кстати, называется "упасть на воронку" — когда дружно берутся за осушение и подъем воронки.

— И что — снова откачивают воду помпой?

— Да, — усмехнулся Леша. — Называется — человекопомпа. У черных они электрические, а у нас — человек надевает бродни, спускается в воронку и подает оттуда ведра с водой, а их по цепочке выливают. А потом быстро-быстро копают воронку, пока обратно не затопило — землю подают сидящим на отвалах, они ее перебирают.

Поиски в прежнем месте свернули, и вечером к няндомскому костру приходили подивиться на Сюэли, расспрашивали его, он застеснялся и замкнулся в себе.

— Не, ну, понятно — человек не хочет говорить, это ж наверняка какая-то мистика была — не очень-то расскажешь. Действительно, иногда и слова подобрать трудно. Не то видение, не то как под руку кто толкнул…

— Да конечно! Ты не бойся, что не поверят. Много есть поисковых баек про то, как "солдат сам руку протянул" — во сне ли, или просто как озарение — иди туда, ткни здесь.

— Ну вот смотри — была же история про девушку, которая в первый раз в поиск приехала. Прикорнула днем у раскопа и увидела бойца, в форме времен войны, что ее манит за собой, и руку ей сжатую в кулак протягивает. Она резко очнулась, встала, сама не зная куда, пошла — та же местность, что и во сне, деревья те же. И вдруг как стукнуло, она — щупом в землю, нащупала бойца. Лежит, и в руке зажат был медальон, в кулаке прямо.

Из деликатности Сюэли больше никто не расспрашивал, а стали рассуждать о том, что в поиске постоянно такое бывает.

— В прошлом году рассказывали череповецкие про высоту одну, островок на болоте. По ней во время боя тогдашнего прокатилось несколько волн туда-сюда. И будто бы сгиб на ней взвод с единственной противотанковой пушечкой, не успевший за своими.

— Нет. Оставленный прикрывать отход медсанбата.

— А, ну вот. И с тех пор поисковики иногда в поисках по лесу встречают этот угор, но даже по джи-пи-эске не могут его потом найти. И жутко на нем. Потому что если ближе к вечеру, или ночь — идешь, и даже летом снег хрустит под ногами, и раздаются выстрелы, крики и скрип пушечной станины.

К Сюэли подсела Надя.

— Я, кстати, думала тут о духах, — сказала она, — и почему такая однообразная мистика у поисковиков. У черных, может, больше на эту тему, но они в лесу с корыстными целями. Ищут, кости отбрасывают, иногда даже черепа на ветки надевают. Тут может что-то и не совсем хорошее с ними происходить. А у поисковиков и у духов пропавших солдат одно желание с разных сторон — солдаты хотят найтись, поисковики хотят найти. То есть как по обе стороны барьера стоят и руки друг другу протягивают. И говорят, что те, кого ты поднял, потом с тобой всю жизнь, и помогают даже в чем-то. Правда, об этом говорят скупо. Ну, не за этим же едут, а чтоб мужиков похоронить по-человечески, правильно?

В это время за деревьями зашуршало, и к костру вышла лиса. Она села и посмотрела на бойцов укоризненно.

— О! — сказал Сюэли.

— Лис тут полно, — заметил Леша. — Только они почему-то мелкие какие-то… Может, местный вид какой?..

— Кормить надо лучше, — предположил Сюэли.

— Они и так из продпалатки крупу тягают. Ничего не боятся — как собаки. Чего смотришь, рыжая морда, наглая?

— Не надо. Дайте ей что-нибудь, — тихо попросил Сюэли.

— Ну, сегодня твой день. Как скажешь. Ну, дай ей сам что-нибудь. Дай тушенки, там есть…, - заговорили бойцы.

Сюэли подманил мелкую местную лису тушенкой и увел ее из круга света, падавшего от костра.

Когда он вернулся, у костра продолжался разговор про непознанное, и Серега Малышев из Тихвина начал рассказывать байку, которую вспомнил, увидев лисичку. Малышев был погранец-дембель, служил он под Благовещенском и с тех пор заинтересовался историей своих войск.

— Вот я читал такую телегу — погранцы наши чего учудили, в конце войны дело было, году в сорок четвертом, такой нелепый отмаз закатали — рак мозга… Типа шпиен, не то японский, не то китайский, под лису маскировался. Так еле они его повязали. Только с собакой — ее-то хрен наколешь — нюх! На минуточку так — гонялись за нарушителем, прикинувшимся лисой, дня два, и повязали они его только верстах в тридцати в глубине своей территории… Ну, им пришлось по этому поводу писать рапорт, и вот тут поперли такие подробности — мама не горюй…