Золотой торквес - Джулиан Мэй

Грег-Даннет шмыгнул носом.

– Не справится, думаешь? Букмекеры уже принимают ставки триста к одному в его пользу. То есть так было, пока он не отделал дракона. Может, и нам с тобой пари заключить, а?

У основания лестницы Мейвар обнимала своего протеже. Король и Стратег поднялись в ложу, вид у обоих был мрачный.

– Пари? – всполошился Алутейн. – Нет уж, Грегги, без меня.

– Так я и знал! – вздохнул Чокнутый и потянулся за вторым яйцом.

11

Тримаран летел на запад вдоль побережья Авена, перекрывая мелкую соленую лагуну на крыльях психокинетического ветра, взнузданного Мерси в ответ на возражение Брайана, что погода слишком тихая для плаванья под парусом.

Они долго плыли, сменяя друг друга у руля. Мерси пела странно знакомую песню тану, а красно-белый парус трепетал на ветру у них перед глазами, закрывая вид далекой земли и заснеженные вершины Бетских Кордильер на востоке.

Как странно, думал он, млея от близости Мерси, и от стремительного скольжения по воде, и от жаркого солнца, как странно сознавать, что такой некогда была Земля. Драконова гряда Авена, которая в будущем станет островом Мальорка, поросла диким лесом, а меж этих чащ раскинулись луга, где в королевских заповедниках пасутся гиппарионы, антилопы и мастодонты. Эти бронзовые холмы, маячащие в дымке по правому борту, через шесть миллионов лет станут островами под названием Ивиса и Форментера. Но никогда уж больше не плыть ему на яхте по лазурным водам, ведь плиоценовые воды белы, как молоко, как ее дикие, отражающие море глаза… Странно!

Громада Балеарского полуострова возвышалась тяжелыми отложениями, соляными и гипсовыми, оставшимися от многочисленных обмелений и наводнений Средиземноморского бассейна. Потоки изрезали южную каменистую оконечность Авена бесчисленными бороздами, загогулинами, спиралями, излучающими волшебное пастельное сияние… И все это бесследно исчезнет в эпоху Галактического Содружества под многотонной толщей океана, которая вдавит морское дно вглубь на два километра и даже больше, пророет бездны там, где сейчас в фарватере тримарана блестят плиоценовые мели. Как странно.

В конце концов гипсовые россыпи сомкнулись вокруг кольцом ослепительно сверкающих дюн; средь них, словно мираж, выделялись уступы Огненной скалы. Яхта плыла по таинственному фиорду, и белизна уступила наконец место фиолетовому и серо-голубому; по обе стороны вставали разъеденные, тлеющие вулканические наслоения, лишь кое-где одетые хвойным лесом. Фиорд был глубокий – видно, вода в него поступала из какого-то подземного источника. Ветер, послушный воле Мерси, толкал их вперед, погоняя течение, и вскоре они вышли на открытое пространство соляных болот, зеленую живую гладь, тянувшуюся на запад без конца и края.

– Большое Гнилое болото, – прервала молчание Мерси. – Испанская река несет сюда пресную воду с Бетских Кордильер – видишь вон те высокие пики, которые в будущем мы назовем Сьерра-Невада?

Благодаря тому, что соленая болотная вода была чуть разбавлена пресной водой, природа здесь не казалась такой враждебной всему живому, как на берегах средиземноморских лагун. Осока и мангры заполнили мелководье, там и сям виднелись островки, поросшие кустарником, деревьями твердых пород, виноградниками. В воздухе кружили чайки и пестрые голуби. Стая розово-черных фламинго при виде тримарана бросила выуживать из воды ракообразных и с гортанными криками взмыла в небо.

– Вот здесь и бросим якорь, – решила Мерси.

Психокинетический ветер стих до легчайшего бриза. Они остановились в красивой бухте, холмистые берега которой были надежно защищены от солнца лаврами и тамарисками.

– На фиорде, собственно, и кончается Южная лагуна, – пояснила она. – Туда, к западу, еще километров сто пятьдесят – сплошь болото, а за ним пересохшие озера, пески, солончаковые пустоши до самого Гибралтара. Все эти земли, за исключением вулкана Альборан и еще нескольких вершин, гораздо ниже уровня моря, и обитают на них только ящерицы да насекомые.

Мерси аккуратно свернула трос. Оставив Брайана возиться с парусами, она скрылась в каюте и вынесла оттуда упакованную им корзину с провизией: бутылкой настоящего «Крюга 03» с черного рынка, местным сортом чеддера, колбасой из гусиной печенки, сливочным маслом, длинным батоном хлеба и апельсинами – сезон черешен уже прошел.

– Если бы ты дождалась меня там, в будущем, – вздохнул Брайан, – мы бы теперь ели все это в Аяччо. Я собирался увезти тебя туда. Море винного цвета, ужин под корсиканской луной…

– И любовь, да? О, милый Брайан! – В ее диких глазах появился опаловый блеск.

– Я хотел жениться на тебе, Мерси… потому что полюбил с первого взгляда и на всю жизнь. Оттого и пошел за тобой… так далеко.

Она дотронулась до его щеки. Бриз ласково шевелил тяжелую волну золотистых волос, перехваченных на спине узкой ленточкой. Сегодня она отказалась от экзотических нарядов – надела простой пляжный костюм в зелено-белых тонах, сшитый по моде грядущей эры. Лишь торквес, сверкавший в треугольном вырезе на груди, напоминал Брайану о пропасти, отделяющей Мерси от Розмар.

Но какое это имеет значение? Что стоят все пропасти, все интриги тану, в том числе красавца любовника, цинично вручившего ему Мерси перед отъездом на свой престижный Турнир?.. Она здесь, рядом, не выдуманная, а настоящая, все остальное – вздор, о котором можно забыть, по крайней мере на время.

«Пусть летят в тартарары земля и небо, я все равно буду любить ее…»

– Ты счастлива с ними? – спросил он.

Нарезая стеклянным ножом хлеб и сыр, она спокойно проговорила:

– Сам не видишь, Брайан?

– Ты изменилась. Словно бы ожила. В нашем мире ты никогда не пела.

– Откуда тебе знать?

Он лишь улыбнулся.

– Я рад, Мерси, что здесь тебе хочется петь.

– Я всегда была чужой в том мире, где родилась. Не смейся! Нас, изгоев, там было больше, чем ты думаешь. Никакое воспитание, никакая мозговая химия или глубинная коррекция не приносили мне удовлетворения. С мужчинами – прости за откровенность – я чувствовала лишь минутное наслаждение, не больше. Никого из людей я по-настоящему не любила.

Брайан разлил шампанское в бокалы. Ее слова, как и все остальное, не имели значения и потому не задевали его. Она с ним – вот что главное.

– Я уверена, Брайан, все дело в латентности. Здесь мне помогли это понять. Меня угнетало подспудное, нереализованное метапсихическое напряжение. У активных метаносителей в Галактическом Содружестве есть их Единство, а мне на Земле будущего не было места. Я нигде не находила покоя… Временное облегчение мне давали наркотики, музыка, работа со средневековыми мистериями в Ирландии и во Франции… Но все было преходящим. Я ощущала себя неудачницей, аутсайдером. Нежизнеспособной пеной на поверхности нашего пресловутого генного водоема.