Игра в поддавки - Александр Митич

Над банкой, на высоте порядка метра, висел болт. Железный болт. Таких устрашающих размеров, будто передо мной была заклепка от «Титаника».

Рядом с банкой стоял грошовый пластмассовый будильник в виде красной божьей коровки.

Чуть в стороне можно было видеть канистру с надписью «Гипохлорит натрия». Что такое гипохлорит натрия, я случайно знал, потому что у одного моего приятеля в Витебске есть дом с бассейном. Так вот этим гипохлоритом дезинфицируют воду в бассейнах, действующее вещество там — обычный хлор.

Возложив локти на стол и сцепив руки под подбородком, банку безмолвно созерцал человек чуть старше средних лет, полный, краснолицый, в очках с толстыми линзами.

— Профессор, можно к вам?

— Нельзя.

— Профессор, мы нуждаемся в вашей эрудиции исследователя и таланте крупного ученого.

Краснолицый чуть повернул голову в нашу сторону, но взгляд его по-прежнему был сфокусирован на малиновом варенье в банке. «Картина: чем занимался Карлсон до того, как начал интересоваться малышами», — пронеслось в голове.

— Убирайтесь к дьяволу.

Я поглядел на Трофима. Трофим поглядел на меня. Удивительно, но в глазах Трофима не читалось обиды. Напротив! Казалось, мой друг некробиотик нашел для себя в словах Добровольцева нечто обнадеживающее.

— Вопрос про «вертикальный бич», — сообщил Трофим.

Добровольцев вдруг резко развернулся на нас всем корпусом вместе со стулом, вмиг потеряв всякий интерес к малиновому варенью, будильнику, болту.

— И какой вопрос? — спросил он с живейшим интересом.

Я повторил то, что уже говорил Трофиму по поводу генерации артефактов.

— Ага, ага. — Ученый оживленно закивал. — Насколько мы можем судить, генерируются «вертячки», «волчьи слезы» и «мамины бусы». Ну еще полумифическая «звезда Полынь», но это… вы понимаете…

— Я понимаю. А скажите, уважаемый профессор, «вертикальный бич», он же, по идее, сопровождается правозакрученной турбулентностью?

— О, молодой человек! Вы, я вижу, неплохо подкованы! У кого в аспирантуре?

— Я сталкер.

— А, из этих… Удивительно!

— Из этих. Что вас удивляет?

— Я не хочу вас обидеть, но вы же понимаете… Должны понимать, что сталкеры частенько производят не самое благоприятное впечатление… Главное, мало кто из них может выговорить слова «правозакрученная турбулентность».

— Ну вот такой я особенный сталкер. Продукт, надо полагать, положительных мутаций. — Я улыбнулся, Добровольцев тоже улыбнулся, один только Трофим не улыбнулся — он подошел к банке с малиновым вареньем и, казалось, полностью утратил интерес к нашему разговору. — Так скажите, будьте любезны, что все-таки с турбулентностью? Ее «бич» дает?

— Дает, как удалось установить три месяца назад. Ток воздуха идет по часовой стрелке. Так что она действительно правозакрученная.

— Вот почему «волчьи слезы» распределяются на поверхности почвы по фигуре, напоминающей спираль, верно?

— Не спираль, а скорее серп.

— И какой он получается длины?

— А вы дотошный молодой человек! Где учились?

— Физфак. Минский университет. Не окончил.

— Это вы напрасно… Впрочем, какая разница!.. Позвольте, минуточку, я сейчас загляну в отчет Гуторина. — С этими словами ученый извлек из кармана халата свой ПДА. — Он по заданию Менглера этот вопрос исследовал на границе Дикой Территории…

Еще пять минут говорильни — и я узнал все, что требовалось мне и для поисков «звезды Полыни», и для поисков разбившегося вертолета.

Как узнал, откуда? Какая связь между «бичом» и вертолетом? Элементарно, Ватсон! Дедукция!

Когда я уже намеревался сказать светилу отечественной аномалистики «до свидания», жидкость в банке вдруг резко изменила цвет на фиолетовый. Раздался оглушительный щелчок, и болт, паривший над банкой… исчез!

— Где болт? — спросил я, с трудом возвращая челюсть на место.

В ответ мне зазвонил будильник — тот самый, в виде божьей коровки.

— В высшей степени странно, — проворчал Добровольцев. — Семь секунд… Снова семь секунд…

«Да при чем здесь семь секунд?! Они что, действительно научились телепортировать предметы???»

— Куда подевался болт?

Трофим усмехнулся и показал рукой куда-то вверх. Только теперь я заметил, что к потолку лаборатории привинчен квадратный щит-уловитель: многослойный твердый пенопласт, наклеенный на деревянную основу. Судя по выразительным Т-образным отметинам, Добровольцев уже отправил в него десятка два болтов.

— Что это у него за варево в банке? — спросил я у Трофима, когда мы снова оказались на улице.

— Эх, Володя… Тривиальный студень не узнал!

— Студень? Да вы тут совсем страх Божий потеряли? — пробормотал я в неподдельном изумлении.

— Как видишь, нет. Наоборот! Придумали-таки материал, который способен удерживать студень долго, стабильно. Между прочим, менглерит называется. Сам понимаешь, в честь кого.

— А почему цвет такой, малиновый? Студень же фиолетовый должен быть.

— Сами удивляемся. Но, похоже, из-за Каменного Неба…

— А почему болт левитирует? Почему его выстреливает, как из пушки?

— «Все хочу на свете знать»… — пропел Трофим; он замедлил шаги, остановился и, конечно же, сменил тему: — Слушай, Володя, я вас, сталкеров, знаю. Отговаривать — совершенно бесполезно. Все равно пойдешь на тот берег. Ведь пойдешь?

— Без вопросов.

— Я так и думал. Ясно, что учуял ты где-то там «звезду Полынь» и теперь, уж конечно, не отступишься…

Силен Трофим! Силен! Молодец! Вот иногда кажется: совсем человек не от мира сего. И, кажется, совсем он тебя не слушает и словно спит на ходу. А потом вдруг обнаруживаешь — котелок-то у него варит!

— Да какая там «звезда Полынь», смеешься…

— Ну ясно, ясно. Ты идешь туда ландыши собирать для любимой и одуванчики на салатик… Предлагаю тебе сделку. Я дам тебе мокроступы. А ты за это отнесешь к «звезде Полыни» одну вещь.

— Мне нужны две пары мокроступов, — напомнил я.

— Тогда ты отнесешь к «звезде Полыни» две вещи.

— Нет там никакой «звезды». — Я на всякий случай продолжал отпираться, как партизан на допросе.

— Да-да. В таком случае отнесешь к не-звезде не-Полы-ни две вещи и сделаешь с ними несколько простых манипуляций. В итоге образуются две маленьких флэш-карты с записью, заберешь их. И передашь мне с любой подходящей оказией.

— Ну а если я не выйду к не-звезде не-Полыни?

— Ты — выйдешь. Так что: по рукам?

Глава 15. Неопознанная блуждающая аномалия

Hey Hey Hey

Ain’t no mercy

Ain’t no mercy there for me.

Я находился уже по ту сторону КПП и со всех ног двигал к Тополю, когда обнаружил, что из лопухов вышел и быстро потопал прочь по тропе Ньютон.

— О чем вы с ним говорили? — подозрительно спросил я, присаживаясь рядом с Тополем.

— Ньютон сделал мой фотопортрет. Даже, если можно так выразиться, целую фотогалерею.

Я почувствовал укол зависти.

— Да ты что?! Гляди, Тополь, этак тебя и к Хозяевам Зоны на корпоративчик скоро позовут!

— Типун тебе на язык… Тебя он, кстати, тоже пару раз щелкнул. Этим… телевиком!

— Чем?

— Ну, телевиком. Объектив такой для дальней съемки. Он его специально прикручивал, чтобы снять, как ты от лабораторий к воротам топаешь. Так что тебя тоже в Хозяева Зоны записать решили.

— А чего? — Я пожал плечами. — Я вот иногда прикидываю: а что, если бы мне одним из Хозяев Зоны предложили сделаться? Как когда-то Хемулю? И, знаешь, я думаю, что отказываться бы не стал. Влился бы в коллективный разум, начал бы все здесь разруливать, каждую травиночку хребтом чувствовать…

— Во дурак.

— Есть немного. Кстати, извини, что я тебя ждать заставил. У Трофима там Содом с Гоморрой.

— Не узнаю тебя, Комбат. Извиняешься все время, как ненормальный. Где только набрался… Так что там, у ученых-то? Я уже волноваться начал.

— Да пока эти мокроступы выцыганил! Думал уже, придется их украсть у Трофима, что ли… Или конфисковать под угрозой оружия.

— В роли господина Шарикова, терроризирующего доктора Борменталя, артист театра и кино Владимир Пушкарев по прозвищу Комбат! Ваши аплодисменты, господа!

Под такой неспешный разговор мы нацепили мокроступы и перепаковали вещички в рюкзаках.

Однажды, подсев к костру, у которого варили вечерний гуляш сталкеры «Долга», я слышал замечательную песню. Был там такой куплет:

Вот это для мужчин -Винтарь и мокроступ,И нет таких причин,Чтобы не брать «икру»…

Это у них очень верно было спето. «Жабью икру» действительно надо брать, чего на нее смотреть-то.

А ботинок-мокроступ — тот, который в Зоне можно у ученых арендовать, — это не просто обувь. И даже не просто обувь для хождения по воде, основанная на аномальной физике Зоны. Это именно что для настоящих мужчин. Ну как хоккей, картофельный самогон и женитьба на женщине с двумя детьми.