Draco Veritas - Кассандра Клэр

Джинни ошеломлённо захлопала глазами: последнее, что она про себя помнила (причём помнила весьма отчётливо), — бросок через перила в доме Паркинсонов и летящий навстречу твёрдый, сияющий полировкой пол. Хруст костей при ударе. Боль и тьма.

Голос во мраке — очнись, очнись, Джинни. Знакомый голос, наполненный тёмной сладостью, прошитый резкими вздохами. Очнись, Джинни.

Ну-с, сказала она себе, вот я и очнулась.

Она встала, и платье взметнулось вокруг её обнажённых ног. Вокруг, куда ни бросишь взгляд, простирался поросший густой травой луг, забрызганный яркими пятнами цветов — крупные, с кулак, колокольчики, золотые струи амариллиса, сочные фиалки. В отдалении упирался башнями в небо замок, ничуть не похожий ни на древний Хогвартс, ни на жуткую крепость Слизерина, — больше напоминавший именинный торт: серебристо-белый с золотыми шпилями и разноцветными витражами окон.

— Блин… — захлопав глазами, пробормотала Джинни, — и куда это я попала?

Странно: непонятное, назойливое ощущение, будто прежде она тут уже бывала. Но уж такое-то место она бы точно запомнила… Отвернувшись от замка, она глянула в противоположную сторону и оцепенела.

Кто-то приближался к ней, пробираясь сквозь заросли цветов, — долговязый блондин в пышной белой рубашке, чёрных штанах в обтяжку и высоких, почти до колен, чёрных сапогах. Знакомые серые глаза, вспыхнувшие при виде неё, — и вот, он уже мчался через поле, дабы стиснуть её в объятиях.

— Джинни! — возопил Драко. — О Джинни, дорогая! Ах, небеса, жива ты — как я счастлив!

* * *

Вольдеморт медленно опустил волшебную палочку.

— Добрые вести?

Рон подумал, что тот говорит таким тоном, будто пытается распознать особо причудливое и необычное растение.

Переведя взгляд с Рона на Гермиону, Люциус чуть нахмурился, однако тут же снова обратил всё своё внимание на Тёмного Лорда

— Именно. Я нашёл волшебника, уничтожившего такое количество ваших сторонников.

Меж бровей Вольдеморта появилась морщинка:

— Я знаю его?

— Можно и так сказать, — Люциус смахнул с рукава невидимую пылинку, чем невольно напомнил Рону Драко: всё же сын и отец во многом походили друг на друга.

— Несомненно, это весьма важно, однако придётся подождать: в данный момент я пытаюсь отобрать Чашу у этой мерзкой грязнокровки, а она демонстрирует свою устойчивость к пыткам.

— Ах… — глаза Люциуса скучающе скользнули по Гермионе, — всё из-за того, что она таскает Чашу у себя на поясе.

Червехвост сипло ахнул. Гермиона побелела. Даже Вольдеморт, похоже, был несколько шокирован. Одна только Рисенн никак не отреагировала, лишь уставилась на Малфоя с таким странным отчаянием, что Рон почувствовал себя на редкость неловко.

— Я ничего не вижу! — неприятным, скрипучим тоном возразил Червехвост. — Только…

— Ага… — Тёмный Лорд не обратил внимания на брызжущего слюной прихвостня, — это фляжка, Люциус?

— Вынужден подтвердить, — кивнул Люциус. — Несомненно, она заколдовала её. Умна, признайте: это ведь требует изрядного магического уровня — трансфигурировать Благородный Объект.

Руки Гермионы дёрнулись к талии, и Рон немедленно понял — она пытается спрятать: заткнутую тёмно-синей пробкой сверкающую серебряную фляжку.

— Не прикасайтесь ко мне! — взвизгнула она. — Не…

— Молчать! — рука Вольдеморта взлетела в воздух — так бросается на жертву змея, и с кончиков пальцев сорвались яркие всполохи; Гермиона вскрикнула, когда пояс на талии резко расстегнулся и, будто живой, пополз из петель её джинсов… фляжка выпала и поплыла по воздуху — Вольдеморт поймал её. Сомкнулись цепкие пальцы.

Он громко расхохотался.

— Ясно. Да, остроумно. Revelatus, — пробормотал он, тронув фляжку кончиком пальца: та содрогнулась и изменила обличье с той же внезапностью, с какой на уроке Макгонагалл жаба становилась чайником. Теперь это была истинная Чаша, та самая, в краже которой из Музея Рон принимал участие во время давешней школьной экскурсии.

Сдавленно вскрикнув, Гермиона закрыла лицо руками.

— Великолепна… — бормотал Вольдеморт. — Просто великолепна… — он обернулся к Червехвосту: — Ступай и приготовь Большую Залу к церемонии Тетраграмматона, Хвост. Что касается девчонки… — прищуренные глаза впились в Гермиону. — Она больше не нужна. Убей её.

— Слушаюсь, мой Лорд, — ответствовал Червехвост.

— Нет!

Рон с криком кинулся вперёд, пытаясь закрыть собой Гермиону от Тёмного Лорда, однако не преуспел: Вольдеморт взмахнул волшебной палочкой, сбив его Сногсшибателем; Рону показалось, будто ему на шею со всего маху опустилась квиддичная дубинка, и он рухнул на пол.

Червехвост со злобной ухмылочкой указал на Гермиону своей серебряной рукой.

— Постойте, мой Лорд, — внезапно запротестовала Рисенн, — не думаю, что стоит убивать девчонку на глазах Прорицателя, это может привести к смятению его разума.

Вольдеморт насторожился. Рисенн, воспользовавшись паузой, поднялась и скользнула к Гермионе:

— Я сама это сделаю.

Похож, Вольдеморт сомневался.

— Полагаю, так действительно будет лучше, — согласился Люциус. — Червехвост как всегда всё испортит и позволит ей ускользнуть.

— Согласен, — Вольдеморт махнул Рисенн. — Ну так прикончи её. Снаружи.

Кивнув, дьяволица щёлкнула пальцами, и Гермиона, словно марионетка, которую потянули за нити, вздёрнулась в воздух.

— Пошли, — скомандовала Рисенн и Гермиона с широко распахнутыми, ничего не выражающими глазами двинулась в сторону выхода.

Рон не мог даже кричать, язык будто прилип к нёбу. Вот Рисенн вывела Гермиону за дверь, вышла следом — гриффиндорка успела бросить на друга последний взгляд, спокойный, даже где-то счастливый… и двери захлопнулись.

Рон зажмурился.

* * *

Прошла целая вечность, прежде чем Джинни смогла шелохнуться. Отчасти это было потому, что она испугалась, отчасти (если честно) — потому что ей весьма понравилось в крепких объятиях Драко. Руки его оказались худыми и сильными, как она их и запомнила, хотя удовольствию немного мешали многочисленные оборки его рубашки, колючие манжеты и исходящее от него невыносимое магнолиевое амбрэ.

Наобнимавшись всласть, он осыпал её лицо поцелуями.

— Мой ангел, как же я боялся, что потерял тебя навек…

Джинни отстранилась.

— Ладно тебе, Драко, хорош прикалываться, — присмотревшись, она вытаращила глаза: — Малфой! Что это у тебя над губой?!