Крестовый поход на миры Саббат: Омнибус - Дэн Абнетт

Он быстро вернул башню в первоначальное положение и стал разворачивать ее, внимательно следя за приближением второго «Когтя». Приняв за ориентир клубы дыма, поднимающиеся от горящих обломков, разбросанных по дороге, Вилтри начал стрелять, стараясь попасть в условную точку над мостом, откуда, как он предполагал, вражеский самолет вновь начнет взмывать вверх.

Подняв сдвоенные орудия так высоко, как только возможно, «Линия смерти» теперь вела ураганный огонь, причем след от выпущенных снарядов длинным хвостом извивался в небе, по мере того как Вилтри вращал башню из стороны в сторону, целясь не туда, где в тот момент мог быть «Коготь», а туда, где он мог оказаться, когда зенитные очереди покроют расстояние до цели. Так-так, вот уже почти…

Белый с синими полосами «Адский коготь» в последнюю секунду попробовал резко изменить курс и уйти вверх, но горизонтальная составляющая его скорости оказалась слишком велика для осуществления столь экстренной корректировки движения. В результате вражеский самолет пролетел точно сквозь зону обстрела «Линии смерти». Пробитый во многих местах, его корпус порвался на части, а куски обшивки разлетелись в разные стороны. Танк задрожал, когда эта громадина пронеслась над ним. Завалившись в воздухе набок, «Коготь» скользнул вниз, к реке, и, прочертив краем крыла водную гладь, перелетел на дальний берег, где выпустил посадочный парашют и наконец ударился о землю. Гулкие раскаты взрыва сопроводили это падение.

Матредес, Эмдин и другие члены экипажа отметили это событие радостным криком. Ле Гуин в восторге пихнул Вилтри в плечо.

— Тут было больше удачи, чем мастерства, — сказал Вилтри.

— Еще один! — закричал заряжающий, глядя на трансляционный усилитель ауспекса.

Вилтри снова развернул башню. Этот самолет шел на гораздо меньшей высоте. В такой ситуации шансов у Вилтри самому сбить атакующий «Коготь» было крайне мало. Тем не менее он открыл огонь и, вращая орудийную башню туда-сюда, быстро создал «конус обстрела» — прием, хорошо известный стрелкам хвостовых орудий.

Все его зенитные очереди прошли мимо, однако созданная им плотность огня заставила «Коготь» изменить линию атаки и, таким образом, влететь в зону действия орудий одной из «Гидр», которые все это время вели непрекращающийся огонь. В тот самый момент, когда самолет противника попал в видоискатели четырех длинноствольных автоматических орудий «Гидры», сразу же включилась система наведения, которая точно зафиксировала его в прицеле. Выдержав несколько тяжелых попаданий, мощная зенитная установка плавно развернулась более чем на сто пять градусов. Сразу после ее залпа «Коготь» сначала взмыл вверх, а затем взорвался, сверкнув ослепительной желтой вспышкой, чтобы потом дождем обломков осыпаться на речную гладь и дорожное покрытие.

После этого ни одного штурмовика уже не было видно над долиной. Ле Гуин крепко пожал руку Вилтри.

Летчик тяжело дышал; его сердце, казалось, готово было выпрыгнуть из груди. В первый раз с тех пор, как сбили «Г как Грета», он почувствовал, что может быть кому-то нужен, что он еще на что-то способен. Он помог уберечь мост от уничтожения — а это уже немало. Сейчас Вилтри снова ощутил в себе то чувство уверенности, которое здесь, на Энозисе, стало понемногу возвращаться к нему, — то доверие к жизни, которое он вновь начал обретать, общаясь с Бекой Мейер.

Потеря самолета вместе с вверенным ему экипажем, казалось, окончательно убила в нем веру в себя, но теперь, после того как он неожиданным образом снова почувствовал себя в центре событий, жизнь опять представилась ему в новом свете. В конце концов, война ведь всегда требует человеческих жертв. Люди погибают. Машины уничтожают друг друга. Командирам вроде Вилтри остается лишь винить себя и сожалеть о потерях. Так всегда было и всегда будет, ибо по всей Галактике, везде, где когда-либо обитали люди, с незапамятных времен идет война…

Здесь, в башне «Искоренителя», среди гогочущих и веселящихся людей, с которыми он был едва знаком, в одно неуловимое, но крайне важное для себя мгновение Вилтри вдруг ясно осознал; чувство вины и сожаление о прошлом будут преследовать его до конца дней, если только в нем сейчас не победит воля к жизни. Та воля к жизни, что может помочь ему сражаться с врагами рода человеческого pi разыскать единственную женщину, которая была так добра и внимательна к странному незнакомцу из чужого мира.

Между тем колонна двинулась дальше. Дождь шел все сильнее, и им пришлось плотно закрыть люки танка. Долина впереди представлялась мрачным, выжженным пепелищем, и конвою Содружества предстояло еще преодолеть долгий, трудный путь, прежде чем войти в те далекие, но родные города, небо над которыми уже давно почернело от постоянных пожаров.

ТБП на озере Госель, 19.12

За последние тридцать часов их наручные индикаторы зажигались аж восемнадцать раз. Они могли в это время тренироваться, готовить свои самолеты, спать, есть, просто отдыхать после вылета, но воздушная тревога, которая объявлялась теперь с раздражающей регулярностью, заставляла их тут же бежать в укрытие и там терпеливо ждать, когда строй вражеских самолетов пройдет над их районом. И каждый раз такое совместное ожидание в темных блиндажах никак не способствовало снятию напряжения, возникшего между обитателями авиабазы. Недавно двое механиков Космического Флота и несколько военнослужащих ПС О устроили потасовку, а случайный разговор Ранфре с одним из пилотов «Рапторов» наверняка перерос бы в драку, если бы не вмешательство хладнокровного Милана Блан-шера.

Но, пожалуй, худшим из всего был спор, который разгорелся между Джагди и Блэгуером. За весь этот период при объявлении тревоги пилотам ТБП лишь трижды разрешили поднять в воздух свои перехватчики, тогда как все остальные разы они вынужденно стояли под камуфляжными сетками.

«Ну какая от нас здесь польза?» — не раз слышала Джагди недовольные возгласы летчиков.

Мнение Блэгуера было таково — и в этом его поддерживали Марсинон и ведущий бригады «Молний»: по самому своему определению ТБП на Госеле была организована для перехватов и потому им следует тщательно выбирать свои цели. Семь воздушных тревог были объявлены, когда массовые построения бомбардировщиков, численностью по три-четыре сотни самолетов, прошли над ними на север, в направлении морского побережья. Три госельские авиабригады вряд ли смогли бы нанести серьезный урон такой грозной силе, а запуски самолетов непременно бы обнаружили их секретный аэродром. Тогда из мощного строя бомбардировщиков вышли бы несколько групп, которые, без сомнения, и разбомбили бы обнаруженную базу перехватчиков.

— Лучше, оставаясь на аэродромах, тщательно соблюдать режим маскировки и реагировать лишь на тецели, с которыми мы легко можем справиться, — говорил ей Блэгуер.

— Пройдет еще день-два, и в небе будет столько «летучих мышей», что мы вообще не сможем поднять в воздух наши самолеты. Нас сюда послали, чтобы мы совершали перехваты, так давайте же, черт возьми, совершать их!

— Вы предлагаете нам непродуманный и самоубийственный план ведения войны!

— Все, что я предлагаю, — это не отсиживаться, а сражаться! — огрызнулась Джагди.

Позже, во второй половине дня, им в четвертый раз был разрешен боевой вылет. Командный Центр Управления Полетами, расположенный на побережье, поручил ТБП срочно приступить к сбору разведданных вдоль реки Саройя. Назрела крайняя необходимость в точной оценке числа и расположения отступающих воинских частей, так чтобы Муниторум мог более эффективно осуществить массовую эвакуацию — крупномасштабную наземную операцию, которая уже началась в Эзравиле и Тэде. Центр Управления также надеялся, что удастся обнаружить один, а возможно, и несколько гигантских мобильных аэродромов, предположительно расположенных на севере пустыни, с которых противник совершал эти ужасные налеты на побережье. Командование, очевидно, рассчитывало, получив их координаты, направить туда бригады «Мародеров», которые, нанеся удары с воздуха, могли бы тем самым ослабить мощь стратегических бомбардировок Архе-неми.

Поговаривали, что уже не осталось ни городка, ни крупного мегаполиса как на побережье, так и на Полуострове, который бы не подвергся ковровой бомбардировке. Совершенно независимо от беспрецедентной по своим масштабам эвакуации пехотных и бронетанковых соединений на побережье также начался и массо вый исход гражданского населения. Лишенные какой бы то ни было помощи со стороны Муниторума и не имеющие возможности воспользоваться услугами морского транспорта, большинство местных жителей, стихийно объединившись в огромные караваны беженцев, неорганизованно двинулись на запад, в направлении Ингебурга и Северной Общины. Просочилась информация о панике и кровавых беспорядках среди отступающих. Несколько колонн беженцев было атаковано. Число жертв было столь пугающе, что Джагди даже не могла заставить себя повторить то, что сама зачитала пилотам и механикам «Умбры».