Одинокий демон. Тетралогия (СИ) - Андрей Кощиенко

– Эриэлла, ты уже не спишь?

В приоткрывшуюся дверь заглядывает улыбающееся личико Амали.

– Брр, – мотаю я головой, пытаясь окончательно проснуться, – встаю. Извини, проспала. Сон какойто дурацкий приснился. Сейчас, подожди!

– Сон? Мне тоже сегодня сон приснился! Про принца! Красивогокрасивого. Он приехал на белом единороге с золотыми копытами… И у него на плече сидела золотая птица!

Мдя? Неуверенной походкой утреннего зомби я направился в ванну. Кто бы мог подумать… У меня тоже какойто принц был…

– А ты мне расскажешь свой сон? – уже в спину прилетело мне.

Вряд ли, мой принц, в отличие от твоего, совсем не на единороге ездил…

– Мм… – неопределенно промычал я в ответ, закрывая за собой дверь.

Через пятнадцать минут я, одетый и причесанный, стоял на своем огромном балконе, готовясь к прыжку в небо. Амалира стояла рядом. Она всегда смотрела, как я летаю. От начала до самого конца.

Пахх!

Я распахнул крылья.

– Ах! – во весь голос ахнула Амали. – Золотые!

Я глянул – чего там? И тоже ахнул. Мои крылья сверху донизу стали золотыми! Яркоярко золотыми. Под цвет моим волосам.

– Золотые… – восхищенно прошептала девочка, прижав к груди кулачки, – золотые… Как красиво! Ты такая красивая, Эриэлла!

«Так, и что же это такое, – озадаченно подумал я, разглядывая переливающиеся золотом перья, – что опять происходит?»

– Как во сне… – произнесла Амали, – золотая птица…

Во сне? Хм… Гдето видел я подобный золотой оттенок… Где? Хм… Точно! Стефания! Это ее аура сияет таким золотом! И… что это тогда значит? А значит это, значит это… Это значит, что она наконец добралась до своего принца! А сон был ничем иным, как трансляцией ее чувств в ментал! Мы же с ней телепатически связаны! Похоже, ночью, невзирая на расстояние, она поделилась со мной своими чувствами… Именно так, и ничего иного! А этот, который во сне, действительно принц. Интересно, она последовала моему совету и обговорила предварительно условия? Надеюсь, что да. Иначе пролетит ведь, как пить дать! Но какие же у нее чувства! Я и не думал, что у низших может так быть! Хм…

Я нахмурился.

А каким образом ее золото оказалось на моих крыльях? А? А Сихот его знает! Но с какого перепуга я должен таскать на своих крыльях свет ее любви? Вот еще! Больно надо! Пусть Диния своего мажет…

Три часа спустя, тот же день, комната Стефании

Стол. На столе, рядом со стеклянным кувшином с водой, пустая кружка с остатком на донышке чегото зеленого. Тут же валяется на боку открытый пузырек из темного стекла. На кровати, свернувшись калачиком под простынкой, тихотихо, мышкой, плачет Стефания…

Отец и сын

– Отец, можно с тобой поговорить?

– Конечно, сын, – спокойно ответил император, отодвигаясь от стола. – Давай пойдем погуляем в саду. Там и поговорим. А то чтото у меня душновато в кабинете…

Они спустились вниз и вышли в дворцовый сад. Император заложил руки за спину и с удовольствием неспешно пошел по дорожке. Диний шагал рядом. Минуты три они прогуливались молча.

– Я внимательно слушаю тебя, – наконец сказал Хайме, видя, что начало разговора затягивается.

Принц глубоко вздохнул, набирая полную грудь воздуха.

– Отец! Я люблю Стефанию и хочу, чтобы она стала моей женой! – решительно произнес он.

Император неспешно кивнул, показывая, что услышал, но ничего не ответил и продолжил так же неспешно шагать по дорожке вдоль кустов.

Пауза. Звук шагов. Гдето в кронах деревьев пересвистывают птицы.

– Отец!

– Как я понимаю, ты просишь моего согласия?

– Да!

– Вот с этого и нужно было начинать, а не врываться в гостиную с невестой наперевес…

– Ну… так получилось, – вздохнул, поникнув плечами Диний.

– Получилось так прежде всего потому, что ты думал только о себе. Поэтому так и получилось.

– Неправда! – запротестовал принц. – Не только о себе!

– И о ком ты подумал? Я удивился. Сестра твоя испугалась. Мать вон чуть коффаем не захлебнулась… Ей дурно стало…

– Просто ей Стефания не нравится! Вот и все!

– О ней ты тоже не подумал. Как это так – с бухтыбарахты привести девушку к ничего не подозревающим родителям и сказать – вот, женюсь! Ты попробовал представить себя на ее месте, если родители откажут? А? Вижу, что такая мысль тебе даже не приходила в голову…

Принц поджал губы.

– И скажи мне, – продолжил император, – с чего это ты вдруг решил, что тебе это будет позволено? Разве ты не знаешь, как заключаются браки в семьях высокородных?

– Ну… мой брат ведь уже женат… – протянул Диний, – значит, мне теперь необязательно… следовать всем правилам.

– Ага! Значит, ты решил спрятаться за его спину. Он долг перед империей свой выполняет. А ты?

– Но он же твой наследник, – глядя в землю, ответил Диний, – он будет править. А я нет… Почему я тогда не могу жениться на той, которую люблю?

– Почему? Хм! Видишь ли, сын… Ничто не вечно под луной. Порой в жизни случаются совершенно необъяснимые вещи. Падают неприступные твердыни, ничтожные армии захватывают целые страны. Да, ты второй. Но ты принц правящей династии. И ты должен быть готов всегда встать рядом, подставить плечо, прикрыть спину. Ты одна из опор нашего рода, Диний! Ты меня понимаешь?

– Какое отношение это имеет к Стефании?

– Не упрямься в очевидном. Ты прекрасно понимаешь, что дочь графа Валуа для правителя более предпочтительна, чем дочь барона Терского. Валуа – древний род, имеющий большие возможности… Как денежные, так и военные. Если граф породнится с нами, то это, несомненно, усилит и нас, и их, и империю. А Терские… Ну не мне тебе объяснять… Единственно, что может предложить Стефания, – это родить мне внукамага. Однако, как ты понимаешь, с уверенностью обещать, что такое случится, никто не может. Способность к магии – вещь весьма редкая. Поэтому Валуа – это гарантированное «сейчас и завтра», а Терские – это «завтра и может быть». Плюс Валуа могут счесть себя оскорбленными, если их красавице предпочтут какуюто провинциальную баронессу… Да и не только они. Многие, очень многие не прочь породниться с императорской семьей…

– Так дочке графа еще четырнадцати нет! Она маленькая еще! – возмутился Диний.

– Маленькие девочки очень быстро растут, превращаясь в красавиц. Ты не замечал? Нет? Ясно. Ты еще слишком молод, чтобы такое заметить. Тебе будет двадцать, ей семнадцать. Нормальный возраст для брака.